Загадка золотого кинжала (сборник) - Говард Роберт Ирвин. Страница 8

– Горничная говорит, что доктор в кабинете, но на стук он не отвечает… Придется ломать дверь.

– Это запросто! В нынешних новомодных домах редко попадаются двери, которые я не мог бы выломить.

Сказав это, Дэвис обернул платком руку и резко ударил могучим кулаком по дверной филенке. Она проломилась, точно была сделана из картона. Дэвис заглянул в отверстие.

– Энсон сидит в кресле перед столом, но что-то тут неладно… – пробормотал он.

Потом, ударив еще раз, расширил отверстие, просунул в него руку и отворил дверь изнутри ключом.

Все трое вошли в комнату. Доктор Энсон действительно сидел перед столом в спокойной позе, но был мертв.

Инспектор прикоснулся к его руке.

– Еще теплый. Он умер минут пять назад, не более…

Эллис нагнулся к мертвецу, понюхал его губы.

– Это цианистый калий. Возможно, он принял его, когда я начал стучать. Конечно, это самоубийство.

– Я говорила, он понял, что за ним следят. Когда постучали в дверь, он решил, что все кончено… Теперь я могу уйти, я больше здесь не нужна.

И девушка повернулась к двери. Дэвис запротестовал:

– Да помилуйте, мисс! Теперь ваше присутствие необходимо больше, чем когда-либо. Еще не все разъяснено…

– Это очень легко и займет минут пять, не более, – возразила она. И, посмотрев на Эллиса, с лукавым блеском в глазах добавила: – Я учительница в школе для глухонемых детей…

– Но ведь это ровно ничего не объясняет!

– Нет, объясняет. Я учу читать по губам, то есть учу глухонемых замечать движения губ у здоровых людей и имитировать эти движения. Благодаря этому они учатся говорить сами и понимать речь других. В своем деле я считаюсь экспертом. Мои родители тоже были учителями глухонемых, и я унаследовала от них этот навык, довольно редкий, но, как видите, не связанный с чем-то сверхъестественным. Поэтому, где бы я ни была, мне стоит только понаблюдать за лицами, и я на расстоянии могу узнать, о чем люди говорят между собой.

– Неужели это правда? – с сомнением проговорил инспектор.

– Кажется, сегодня я достаточно это доказала. Вчера вечером я была в кафе Пончини. Против меня сидели двое – один из них был этот умерший, другой – доктор Линтот. Было уже поздно, и мне показалось, что они, должно быть, уже хорошо пообедали, особенно доктор Линтот, который и привлек мое внимание своим чрезмерно веселым видом. Я подумала, что, судя по всему, они врачи, потому что говорили о медицине, о препаратах и о том, насколько трудно их доставать. Вдруг доктор Линтот заинтриговал меня вопросом: «С этой старухой из Барнса мы почти покончили, ведь так?» Другой, доктор Энсон, не ответил. А Линтот продолжал: «По ней будут учиться во всех главных лондонских больницах. А ведь признайтесь, без меня бы вам не обойтись! Самому приятно вспомнить, как ловко я помог вам выйти из затруднения». Энсон потребовал, чтобы он больше не говорил такого. «Ну хорошо, не буду, – сказал доктор Линтот, – но все же вы не помешаете мне выпить за старушку Н. как за ценное учебное пособие!»

Последние его слова поразили меня. С самого начала разговора, когда он упомянул о старушке из Барнса, я почему-то подумала о миссис Незерби… Кроме того, передо мной лежал вечерний выпуск газеты, где была большая статья об этом деле. И тут я ясно увидела, как он сказал: «…старушку Н.»!

– А как далеко от вас они сидели? – спросил Эллис.

– Через два стола на другой стороне зала. Потом я видела, как Линтот спросил: «А что вы сделали с остальным?» Доктор Энсон, видимо, колебался, но сказал: «Остается голова…» Затем они наклонились друг к другу так, что я не могла видеть лиц, и принялись шептаться. И наконец оба встали, чтобы уйти. «Так, значит, завтра вечером в подходящем для этого месте?» – произнес Линтот. «Да, и по дороге домой вы ее захватите!» Они вышли из ресторана, я последовала за ними. Тут я с полной ясностью осознала, что старушка, о которой они говорили, действительно миссис Незерби из Дубовой виллы, о таинственном исчезновении которой говорит весь Лондон. Я была уверена, что права, поэтому решила позвонить вам.

– Вы сказали нам все, кроме своего имени, – заметил инспектор.

– Меня зовут Джудит Ли.

– Погодите немного, – проговорил Эллис, когда она собралась уйти, – вот предмет, которая вас заинтересует.

На столе лежала пачка исписанной бумаги, а поверх нее – обрывок листа, на котором было набросано несколько строк.

Эллис взял его в руки и громко прочел:

Рукопись эта до сих пор хранится в архивах Скотленд-Ярда и служит любопытным образцом исповеди преступника.

Из первых строк становится ясно, что траты доктора Энсона намного превышали его доходы и наступило время, когда он оказался на краю пропасти. В таком же точно положении находился его закадычный друг, доктор Линтот из Суррей-хоспитал. Они были вполне достойны друг друга. Однажды вечером, когда они обсуждали свои расстроенные дела, Линтот спросил, нет ли среди пациентов Энсона человека, за счет которого они могли бы поживиться… Вопрос был задан в шутку, но Энсон воспринял его более чем серьезно. Он сразу же остановился на старушке Незерби, даме очень состоятельной и жившей достаточно одиноко. Кроме того, родные ее тоже были богаты, так что, кроме самой Незерби, Энсон и Линтот никому не причинили бы особых неприятностей, если бы решили поправить свои дела за ее счет!

Да, именно так они рассуждали…

На обдумывание плана у них ушло два дня. Как признавался доктор Энсон, они отнеслись к факту убийства пожилой женщины совершенно хладнокровно, их беспокоил только вопрос, куда деть тело. Линтот заявил, что улаживание этого вопроса он берет на себя. Если удастся сделать так, что в дом миссис Незерби хотя бы около суток никто не будет заходить, можно расчленить труп и развезти части тела по лондонским больницам в качестве материалов для обучения начинающих медиков…

В пятницу 22 марта выяснилось, что горничная миссис Незерби заболела тифом. Доктор Энсон сообщил об этом в муниципалитет, и девушку в тот же день отправили в больницу из-за опасности эпидемии. Как утверждал в своей письменной исповеди Энсон, лишь после того, как девушка была помещена в больницу и он остался в доме наедине с миссис Незерби… о, будто бы лишь тогда ему пришло в голову, какой это отличный случай привести в исполнение все, что они с Линтотом задумали… По его словам, искушение пришло в такой форме, что противостоять он не имел силы. И спустя всего десять минут после того, как девушку увезли, ее хозяйка была мертва: Энсон убил старую женщину собственными руками.

После этого он завладел бумагами старушки и увидел, какую сумму может получить в банке, а также извлечь из сейфа. Спрятав тело убитой под кроватью, он захватил с собой бумаги и отправился по обычным визитам…

На другой день доктор Энсон вернулся и в присутствии кэбмена постучал в двери виллы. Не дождавшись ответа, он громко сказал, что, вероятно, миссис Незерби уехала.

Затем он отправил телеграмму Линтоту, и тот вечером пришел к нему. Узнав, какой суммой они могут располагать, приятель Энсона остался в высшей степени доволен – и тут же принялся за свою часть работы.

Линтот был актером-любителем и часто играл женские роли. Так что ему не составило труда перевоплотиться в некое подобие горничной. А поскольку он, кроме того, обладал навыком подделывать чужие подписи, то и подписал чеки за миссис Незерби.

Переодетого мужчину в нем не заподозрил никто – ни в лавках, ни в банках.

На следующий день они разрезали тело убитой на куски в ее же доме, и доктор Линтот развез их по знакомым медикам.