Благородство не порок (СИ) - "Marlu". Страница 10

Поттер. Люциус непроизвольно улыбнулся. Заездил ночью и смылся по своим таинственным делам. Узнать бы, чем он таким занят целыми днями, последнее время про него только и писали, что разве в связи с открытием нового квиддичного стадиона, да приема по случаю рождения очередного спиногрыза у четы Уизли. Малоинформативно, скажем так.

Малфой в раздражении тряхнул головой, переплетенная с утра коса, мотнулась по спине — в последнее время он почти всегда ходил так, если не нужно было появляться на людях. Почему-то Гарри это очень нравилось, и он реагировал самым приятным образом, если заставал мужа в таком виде вне спальни. Реакции и их последствия радовали Люциуса, и он продолжал провокации.

— Адена, дорогая, пора на прогулку, — ласково сказал он дочери, допившей, наконец, молоко.

— Хорошо, папа, — девочка убежала одеваться, а Малфой поморщился, вставая со стула — мышцы ныли. Заездил Поттер, ох заездил. Надо бы спортом заняться, что ли. Только вот бег вокруг дома или приседания на парадном крыльце как-то не соответствует имиджу аристократа.

Они шли по дорожкам разросшегося сада. Один-единственный домовик не успевал следить за ним как следует, ему и по дому работы хватало, но все равно лелеемый на протяжении веков парк был хорош. Даже облетевшая листва не портила его очарования. Отец с дочерью свернули за угол и пошли к дворовым постройкам. Добротные каменные конюшни, в которых когда-то в удобных стойлах размещались десятки чистокровных лошадей, за которыми ухаживали расторопные конюхи… Как давно это было.

Люциус толкнул деревянную створку ворот, щеколда звонко стукнулась о доски и закачалась, поскрипывая. Внутри было темновато, пахло лежалым сеном и тем неистребимым лошадиным духом, который остается в конюшнях даже спустя много лет.

— Папа? — теплая ладошка дочери крепко сжала пальцы отца.

— Ну что ты милая, это просто конюшня. Здесь жили лошади, — успокоил он ребенка.

«Гунтера, надо купить гунтера, — подумал Люциус, чувствуя, как поднимается настроение, — и Адену пора учить верховой езде. Конечно, пони бы больше подошел, но это бессмысленная трата денег».

От найденного удачного решения хотелось петь, настроение скакнуло к отметке «отлично» и решило там задержаться. На самом деле, купив всего лишь лошадь, можно было получить несколько приятных бонусов — верховую езду для себя в качестве физических упражнений, прогулки с дочерью можно было превратить в обучение верховой езде, да и просто кататься с ней на лошади тоже неплохо. Еще хорошо бы ребенку приобрести первую незарегистрированную волшебную палочку, а то начались спонтанные выбросы, и надо бы их как-то направить в мирное русло. Министерские идиоты почему-то упорно считали, что колдовать можно только с одиннадцати лет. А до этого магически одаренным детям что делать?

Вернувшись домой, Люциус сначала хотел написать своему бывшему поверенному, но почти сразу передумал: гунтера лучше все-таки купить у маггловского заводчика, и кажется, он даже знал, у какого.

========== Глава 9 ==========

Ночью Поттер отсутствовал. Правда сподобился прислать сообщение с извинениями и сообщением, что ближайшие два-три дня будет в Норе. Празднование чего-то-там-выдающегося, юбилейного и многозатратного по человекочасам и финансосредствам. Это уже додумал сам Люциус, складывая пергамент, испещренный неровными строчками.

Уизли были в своем репертуаре. Позор чистокровных волшебников — шумные, плодовитые и не слишком умные, не умеющие заработать денег даже на насущные нужды, да и просто не желающие этого делать, они вызывали у многих брезгливую жалость. И только Гарри считал их образцом добродетели. Спорить с ним по этому предмету было чревато серьезными последствиями, и Люциус молчал, давя в себе раздражение при упоминании рыжего семейства.

В газете с утра снова полоскали имя Малфоев. Вспомнили мать Адены, провели журналистское расследование, убедились, что криминала в ее смерти нет. Как будто кто-то раньше сомневался и будто бы авроры тогда не засунули его в Азкабан при малейшем сомнении, невзирая на всех героев магического мира, вместе взятых. Увы, Лаура Изольди пала жертвой хозяйственного рвения, поскользнувшись на подоконнике при мытье окон. Статейка опять была не на первой полосе и снова не слишком грешила против истины. При желании можно было найти даже нотки сочувствия: как же, дитя осталось без матери, несчастный вдовец, вынужденный воспитывать дочь в одиночку…

Малфой аккуратно сложил газету и допил кофе. Ну что ж, раз есть свободное время, можно съездить за лошадью. Маккинли как раз уведомил, что у него есть пара-тройка жеребцов, которые могут устроить взыскательного покупателя, причем по очень сходной цене.

Гарри впервые было у друзей не то чтобы скучно, но как-то не по себе. Он как будто снял розовые очки или смотрел на все происходящее со стороны. Крикливая, задерганная Молли в вытянутом и бесформенном платье, украшенном на груди небольшим круглым жирным пятном, жалующийся на жизнь и хлещущий пиво бутылка за бутылкой Рон… Гермиона с гордо поднятой головой явно выпадала из общей компании и безуспешно пыталась приструнить своих близнецов, но те, поддавшись атмосфере, сделались неуправляемы, да еще бабушка Молли потакала их шалостям…

У него начали ныть виски, предвещая скорую головную боль, но уйти было нельзя, не обидев тех, кто столько лет был рядом, поддерживал, помогал. «Они не виноваты в том, что, — думал Гарри, пытаясь подобрать нужное слово, стараясь хотя бы для себя определить, что же происходит и почему он вдруг все видит иначе, — перерос», — вдруг пришло откуда-то понимание происходящего. Как будто он пытался влезть в любимые с детства штаны, которые стали безбожно малы, да и жутко неудобны от этого. Осмысление ситуации как ни странно успокоило, и Гарри принял решение просто потерпеть до конца мероприятия и впредь стараться не принимать приглашения на столь долгий срок. Скажем, вытерпеть вечер в таком обществе еще можно, а вот трое суток уже перебор.

— Гермиона, — обратился он к подруге, — у тебя есть обезболивающее? А то голова раскалывается.

Последующие дни оказались не лучше. Рон рассказывал бесконечные истории про аврорат, где подвизался младшим аврором — карьера не задалась, горел желанием узнать, что нового у Гарри и не нашел ли он себе подружку. Напоминал о давнем обещании стать шафером на свадьбе… Поттер вертелся как уж на сковородке, потому что приходилось говорить много, не сообщая на самом деле ничего. Уроки специалиста по этикету не прошли даром.

Ночами было не менее ужасно. Их с Роном поместили по старой памяти в одну спальню. Как же, друзья, есть о чем поговорить! Оказалось, что есть о чем поговорить только Рону. Перед сном он выдавал полуторачасовые монологи о своей нелегкой жизни и затем забывался пьяным сном, оглашая небольшую комнату громким храпом и отравляя воздух миазмами перегара.

Гарри лежал без сна и с тоской думал, что вот так и расходятся пути-дорожки с прежними друзьями. Хорошо, конечно, встречаться раз в год, вспоминать былое, выслушивать последние новости и, похлопав приятеля по плечу, возвращаться домой. А вот таких длительных мероприятий стоит впредь избегать. Может быть, работай они вместе, будь у них и сейчас что-то общее помимо давних приключений, все было бы иначе, но жизнь сложилась так, а не иначе. Говорят же, что нельзя дважды войти в одну реку.

— Эх, Гарри, дружище, — Рон сидел на краю узкой койки, — так здорово снова окунуться в атмосферу школьных лет, помнишь, как мы здесь в этой комнате строили планы уничтожения Воландеморта?

— Конечно помню, Рон, — согласился Гарри, забыть все равно бы не получилось.

— Зря ты не пошел на курсы авроров вместе со мной, — вздохнул друг, — вместе было бы классно.

— Я бы может быть и пошел, — тихо ответил Гарри, — только ты же помнишь, что тогда началось. Нужно было переждать.

— Да кто бы тебя тронул! Ты же герой! Победитель самого темного волшебника всех времен и народов, — распалялся рыжий, которому было почти до слез обидно, что пришлось после школы пробиваться одному.