Ваш скандальный нрав - Чейз Лоретта. Страница 2

– Да уж, не сомневаюсь, – заметила она. – Едва увидев тебя, я разглядела в тебе охотника.

Что ж, так оно и есть.

Джеймс встал с кровати. Его панталоны лежали под рукой – он заранее постарался положить их так, чтобы потом не искать. Джеймс натянул их на себя, затем нашел на ощупь свою рубашку. Стоя спиной к Марте, он, встряхнув, надел ее, умудрившись при этом ловким движением забрать со столика драгоценности.

Дальше все оказалось до смешного просто. Из-за полога она не могла видеть дверь и стул, на который Джеймс бросил свой жилет и камзол. Схватив вещи, он выскользнул из комнаты.

Другой человек на его месте отложил бы побег до того мгновения, когда она заснет. Но Джеймс поступил, как посоветовала бы ему леди Макбет: «Если это надо сделать, то лучше уж сделать это быстро».

Стало быть, двигаться ему следует как можно быстрее. Марта сразу заметит, что изумруды пропали, и, надо думать, ее реакция будет ужасной. Последний мужчина, который вызвал ее гнев, был лишен мужского достоинства. Джеймс тоже лишится его, но только по кусочкам.

Скорее всего на бегство у него есть считанные мгновения. Вероятно, всего несколько секунд.

Он бросился вниз по лестнице.

Одна секунда. Вторая. Третья. Четвертая. Пятая. Шестая. Седьмая…

– Остановите его! – раздался сверху ее вопль. – Поймайте его! Сломайте ему ноги!

Едва Джеймс успел спрыгнуть с лестничной площадки, как какой-то громила высоченного роста и крупного телосложения стал подниматься по ступенькам. Джеймс в один миг перегородил ему путь, вытянув вбок напряженную руку. Слуга слишком поздно увидел ее. Он налетел на мускулистую руку Джеймса, и тот резко ударил его по горлу. Слуга полетел вниз по ступенькам и упал, ударившись головой.

Сверху Марта закричала по-гречески своим слугам, чтобы они не убили Джеймса. У нее появились новые планы.

Над головой Джеймса просвистел нож.

Марта, грязно ругаясь, орала, что именно она с ним сделает, какие части его тела отрежет первыми.

Обежав недвижимое тело упавшего слуги, Джеймс помчался в холл, к выходу из дома.

Тут дверь с треском распахнулась, и другой слуга бросился ему навстречу. Джеймс снова воспользовался тем же приемом с напряженной, как камень, рукой, только на сей раз удар пришелся в грудь негодяю. Его колени подогнулись, и он осел на пол, а затем упал на спину.

Джеймс слышал, как слуга взвыл от боли. Должно быть, он что-то себе сломал.

Но его крики ничего не значили для Марты.

Джеймс несся вперед, и уже через миг ему удалось выскользнуть из дома.

В мгновение ока его фигура растворилась в ночной мгле.

Глава 1

Венеция

Вторник, 19 сентября 1820 года

Пенисы. Повсюду.

Франческа Боннард задумчиво осматривала потолок.

Век или два назад семья Нерони буквально помешалась на декоративной лепнине. На стенах и потолках палаццо, который она арендовала, царил настоящий разгул гипсовых драпировок, цветов и фруктов. Но больше всего Франческу восхищали крылатые младенцы – путти. Они так и ползали по потолку, приподнимая гипсовые портьеры, прячась в их складках, невесть что разыскивая. Они так и льнули к рамкам потолочных картин и к золотым медальонам, висевшим над дверями. По количеству они во много раз превосходили четырех гипсовых женщин с обнаженной грудью, стоявших по углам, и четырех мускулистых мужчин, которые поддерживали потолок.

Все младенцы были мальчиками, причем обнаженными. Таким образом, над головой можно было увидеть огромное количество маленьких пенисов – около сорока, по последним подсчетам, хотя, кажется, сегодня их стало еще больше. Интересно, они размножаются спонтанно или их появление – результат вольных шалостей гипсовых мужчин и женщин, которые они позволяют себе, когда дом погружается в сон?

За три года жизни в Венеции Франческа побывала во множестве помпезных домов. Ее жилище выиграло бы приз за декоративные излишества. И это не говоря уже о количестве репродуктивных органов младенцев мужского пола.

– Не стоит мне так раздражаться из-за них, – промолвила Франческа, – но они же отвлекают. Когда гости приходят ко мне в первый раз, они большую часть времени ошеломленно глазеют на стены и потолок. Подумав как следует, я пришла к выводу, что Данте придумал свой «Ад» после визита в палаццо Нерони.

– Да пусть глазеют, – заметила ее подруга Джульетта. Положив локоть на подлокотник, она подперла подбородок рукой и задумчиво посмотрела на потолок. – Пока твои гости рассматривают путти, ты можешь преспокойно рассматривать их самих, что из вежливости не могла бы делать в другое время.

Девушки представляли собой чудесную пару: Франческа – высокая и очень красивая; Джульетта – маленькая и тоже довольно милая. Лицо сердечком и невинные карие глаза делали ее похожей на девочку-скромницу. Однако в свои двадцать шесть она была всего на год младше Франчески. И в тысячу раз опытнее ее.

Франческе было известно, что никому не придет в голову назвать ее милашкой. Черты лица она унаследовала от матери, и наиболее выразительными были ее глаза – необычного зеленого оттенка, миндалевидной формы. Густым каштановым волосам она была обязана своей бабушке-француженке. Остальное досталось ей от сэра Майкла Сондерса, ее негодяя-папаши, и его предков. Франческа, как и все Сондерсы, была высокой, особенно по сравнению с другими женщинами. Несколько лишних дюймов вдохновляли карикатуристов, которые во время бракоразводного процесса то и дело рисовали ее, подписывая под картинками «Амазонка» или «Великанша».

Она развелась с лордом Джоном Боннардом – он недавно получил титул барона и теперь именовался лордом Элфиком – пять лет назад. И вот уже пять лет, как Франческа оставила позади всю ту чушь, которую люди именуют любовью; не думала она и о мужчинах. Теперь она могла с гордостью демонстрировать свое великолепное тело и одеваться так, чтобы подчеркивать каждый его изгиб.

Когда-то мужчины предавали, бросали и больно ранили ее.

Теперь все это в прошлом.

Теперь они молят ее обратить на них внимание.

Этим вечером некоторые из них придут к ней именно с этой целью. Поэтому Франческа принимала свою подругу здесь, а не в более маленькой и уютной комнате, примыкавшей к ее будуару, расположенному в другой части палаццо. Та удобная, почти свободная от путти гостиная была предназначена для интимных встреч, и ей еще предстояло решить, кого из пришедших сегодня гостей она удостоит чести пригласить туда.

Франческа не спешила делать выбор.

Она лениво встала с дивана – в такой позе, которая привела бы в ужас ее гувернантку, – и медленно подошла к окну.

Канал, на который выходило окно, – не самый главный венецианский, не Большой канал, – был одним из самых больших в лабиринте второстепенных каналов, пересекающих город. Большой канал был недалеко, зато ее канал пролегал в одной из самых тихих частей Венеции.

Правда, этот день тихим было не назвать – за окном по балкону барабанил дождь, а при порывах ветра он начинал стучать в стекло. Франческа посмотрела на улицу и… заморгала.

– Бог ты мой, кажется, я вижу признаки жизни на противоположной стороне, – проговорила она.

– В Ка-Мунетти? В самом деле?

Поднявшись, Джульетта присоединилась к подруге.

Сквозь потоки дождя они увидели гондолу, которая подплыла к дому, стоявшему на противоположной стороне узкого канала.

Франческа знала: словечко «ка» в Венеции употребляли вместо полного слова casa – дом. Когда-то давно лишь Дворец дожей называли палаццо, а все остальные дома именовали просто casa. А сейчас любой дом любого размера – и большой, и маленький – мог называться палаццо. Дом напротив, без сомнения, величал себя именно так. Со стороны канала он был похож на жилье Франчески – с водными воротами, которые вели к холлу на первом этаже, балконным дверям второго этажа, над которым возвышался более скромный третий этаж. Величал постройку чердак для слуг.