Ваш скандальный нрав - Чейз Лоретта. Страница 7

Джеймс тотчас ощутил безграничное обаяние ее женского естества, словно получил солнечный удар. Его охватил жар – сверху донизу, снизу доверху, причем с такой быстротой, что он был поражен.

Все это длилось не больше мгновения – в конце концов, он опытен в делах любви. Джеймс наконец сумел оторвать от нее взгляд. И все же он осознавал – со злостью, с недовольством, – что сделал это слишком медленно.

Джеймс понимал – и тоже был этим недоволен, – что она выбила его из колеи.

Одним взглядом, простым взглядом!

Который она еще не оторвала от него.

Она смотрела на него снизу вверх. Или сверху вниз – он даже не понимал. А потом она наконец отвернулась, ее глаза вновь устремились на сцену.

Но за мгновение до того, как она повернула голову, Джеймс заметил, что на ее лице появилась озорная улыбка.

Глава 2

Две женщины смеялись, как школьницы, пока их гондола пробиралась сквозь скопление других лодок, заполненных разряженными в меха дамами, у задней двери театра «Ла Фениче».

– О-ох! – простонала Джульетта. – А ты заметила, какое лицо было у Лоренцо, когда он вернулся в ложу и увидел, что его место занято русским графом? Он был похож на маленького мальчика с милыми светлыми кудряшками. Ха-ха-ха! Он так и замер на месте, разинув рот! – Она изобразила изумленного принца с открытым ртом. – Бедный мальчик! Он был так расстроен.

– Да уж, именно мальчик, – кивнула Франческа. – На щенка похож. Не уверена, что у меня хватит терпения возиться с ним.

– Но молодые мужчины просто переполнены энергией, – заметила Джульетта. – Правда, они часто бывают чересчур неуклюжи.

– А еще они слишком торопятся, – добавила Франческа. – Не понимают, что нужно женщине. Но все равно он очень мил.

– Да к тому же – принц, – проговорила Джульетта. – И у него огромное состояние и щедрая натура.

– Да, это был бы удачный ход, – согласилась Франческа.

– И ты все еще раздумываешь, – посетовала Джульетта. – Или ты медлишь из-за графа Маньи?

– Вовсе нет, – возразила Франческа.

– Так ты все еще на него сердишься?

– Я покончила с мужчинами, которые указывают мне, что делать, – промолвила Франческа. – А он к тому же имел наглость советовать мне, как выбирать любовников. Он даже возражал против маркиза.

– Беллачи? – удивилась Джульетта. – А что в нем ему не нравится? Когда я вспоминаю, каким количеством бриллиантов он тебя осыпал, мне даже не верится, что ты могла оставить его.

– Полутора лет общения с одним мужчиной вполне достаточно, – сказала Франческа.

Чем дольше длится связь, тем больше опасность привязаться к человеку надолго. Она больше никогда себе этого не позволит.

– Надеюсь, ты не скучаешь по нему? По этому красавчику маркизу? – улыбнулась Джульетта.

– Когда мужчины уходят, я всегда радуюсь этому, – заявила Франческа. Это утверждение касалось и тех двух мужчин в ее жизни, которых она по-настоящему любила: отца и мужа. – Да, я признаю, что Лоренцо не хватает их находчивости и выдержки. Если бы слуга пролил вино на Беллачи, например, он непременно сделал бы какое-нибудь язвительное замечание. А Лоренцо лишь смутился и промолчал.

– Он смутился, потому что это произошло у тебя на глазах, – заметила Джульетта. – Мне было его жаль, хотя я едва сдерживала смех. А как искусно слуга пролил вино! Честно говоря, я подумала, что он сделал это нарочно.

– У меня сложилось такое же впечатление, – кивнула Франческа. – Кстати, ты не знаешь, чей это был слуга?

– Понятия не имею, – пожала плечами Джульетта. – А ты успела заметить, какая у него осанка? Боже правый! – Несмотря на то что после дождливого дня ночь была прохладной, она принялась обмахиваться веером. – А ноги?

– Да… – согласилась Франческа. – Я заметила.

Да уж, она успела разглядеть, что слуга был просто великолепно сложен. Франческа разглядела и широкие плечи, и длинные мускулистые ноги, обтянутые ливрейными бриджами и чулками. А еще она увидела, как он двигается – изящно и грациозно, как кошка. В тот момент Франческа еще сказала себе: «В его фигуре нет ни одного изъяна». Будь у нее возможность, она увидела бы куда больше. Но такой возможности ей так и не представилось.

– Жаль, я так и не увидела его лица, – сказала она. – Ложи ведь ярко не освещают.

– Нет-нет, этого никогда не делают, – проговорила Джульетта. – В ложах должен царить полумрак, там сгущаются тени, чтобы распалять чувственность, чтобы можно было обмениваться двусмысленными фразами, соблазнять, отпускать… м-м-м… фривольные шутки. Жаль, что он больше не вернулся, а то мы смогли бы получше рассмотреть его. Кстати, я предпочла бы изучать его не глазами, а руками. И скорее всего еще ртом.

– А если бы он оказался уродом, ты могла бы прикрыть его лицо полотенцем, – улыбнулась Франческа. – Хотя уродлив он или нет – не важно. Жаль, что он не вернулся. Думаю, его ждал бы самый теплый прием.

– И почему только аристократы обычно так не выглядят? – спросила Джульетта.

– Потому что им не приходится нагружать свои мышцы физической работой, – сказала Франческа.

– Я бы позволила ему накачивать свои мышцы, тренируясь на мне, – промурлыкала Джульетта. – Знаешь, для того, чтобы его тело оставалось твердым и упругим.

Франческа представила себе, как мускулистое тело слуги переплетается с ее телом в пароксизме страсти. Ее охватил жар.

– Ты просто сама доброта, – сказала она, обмахиваясь веером. – У тебя такое чуткое сердце, полное сочувствия к близкому, что тебе бы монашкой стать.

– Да, это было бы неплохо, – согласилась Джульетта, делая вид, что не замечает сарказма в голосе подруги, – только у меня появилось бы слишком много обязанностей. К тому же долго молиться я не смогу – это плохо повлияет на мои колени. Нет-нет, это мне не подходит. Я рождена для того, чтобы стать шлюхой.

– Я тоже, – кивнула Франческа. Решительно отогнав от себя мысли о чрезмерно привлекательных слугах, она взмахнула рукой. – Ты только посмотри на меня. Не будь я шлюхой, я бы не оказалась здесь, не веселилась бы сейчас в компании своей лучшей подруги.

После полуночи, когда в театрах заканчивались спектакли и начинались вечеринки, отражение огней сотен гондол плясало на водной глади каналов, а в окнах дворцов зажигались свечи. Здесь не было слышно ни цокота копыт, ни шума колес, ни окриков возниц, и тишину нарушали лишь приглушенные голоса. Голоса то приближались, становясь громче, то удалялись, уносимые течением. Стоило закрыть глаза, и казалось, что находишься в большой гостиной.

Хотя нет, тут гораздо лучше, чем в гостиной, подумала Франческа. Не надо притворяться, не надо делать вид, что участвуешь в скучной светской беседе. Можно спокойно скользить по водной поверхности в гондоле, откинувшись на подушки, и в безоблачную ночь вроде этой спокойно наблюдать за звездами. Можно было, как она, слушать отдаленное пение и мучительные рыдания скрипки. Подумать только: даже оживленная, Венеция казалась куда более спокойным городом, чем многие другие.

Какой-то черный силуэт внезапно появился из тени, прыгнул в гондолу и очутился у ног Уливы, гондольера, стоявшего на носу лодки.

Это произошло так неожиданно, что перепуганная Франческа даже не успела закричать. Улива отреагировал быстрее. Но как только он и Думини, гондольер, стоявший на корме, прекратили грести, готовясь дать отпор незваному гостю, раздался его сдавленный крик:

– Именем Господа Бога, молю вас, сжальтесь надо мной!

Силуэт встал на четвереньки. Оказалось, что это мужчина в плаще и широкополой шляпе. В зыбком свете фонаря Франческа не могла разглядеть черт его лица, наполовину скрытого длинными закрученными усами и остроконечной бородкой. Почему-то незнакомец напомнил ей портрет вельможи семнадцатого века, который она где-то видела.