Правда о штрафбатах. - Пыльцын Александр Васильевич. Страница 35

Во время одной из коротких остановок в городе Вышкув, захваченном одновременно с плацдармом еще в начале сентября, мы по указкам узнали, что в нем организован фронтовой санаторий для командного состава. Вот, подумал я, откуда эта фраза о "санаторном лечении" в моей госпитальной справке. Видимо, тамошнее медицинское начальство полагало, что и взводным лейтенантам найдется в нем место. Может, и находилось, не знаю, хотя едва ли.

Вскоре мы достигли Нарева и за понтонным мостом через него остановились в каком-то небольшом населенном пункте (почему-то в этой местности многие малые села назывались "фольварками"). Там и остановился штаб нашего батальона.

Новый комбат, которого здесь встретил офицер связи штаба Армии, вскоре вызвал к себе ротного, капитана Матвиенко, а через некоторое время тот вышел и собрал нас, своих командиров взводов, и пояснил предстоящий план действий. Все время невольно сравнивал я действия Батурина с поступками бывшего нашего комбата Осипова. Сразу пришла мысль о том, что прежний комбат непременно бы сам вышел не только к офицерам, но и к штрафникам, воодушевил бы их своими добрыми напутствиями и пожеланиями. отодвигаясь от нас по времени, он не отдалялся, а наоборот, как-то ярче выделялся на фоне людей, по сравнению с ним мелких, даже если они, эти люди, пытались показать себя значительными, недосягаемыми. Вот и новый наш комбат не нашел нужным выйти к людям, которых посылал в бой, зная, что кто-то из них не вернется уже никогда. Ну хотя бы как бывший политработник он должен был понять значение своего слова старшего начальника, да и просто обязан был найти ободряющие, мобилизующие слова.

Рота, как стало ясно из приказа, доведенного до нас ротным, должна была выдвинуться на передний край плацдарма и во взаимодействии с каким-то (не помню) полком пойти в наступление с задачей выбить немцев с занимаемых ими позиций и как можно дальше продвинуться, расширив и углубив плацдарм, то есть его левый фланг, в направлении города Сероцк.

Начинались новые боевые действия по восстановлению завоеванных, но уже частично утраченных войсками 65-й Армии позиций, о чем речь пойдет в следующей главе.

ГЛАВА 6

Вступить в боевые действия на Наревском плацдарме мне довелось не сразу. Вначале рота капитана Матвиенко в полном трехвзводном составе (командирами взводов были Булгаков, Давлетов, Карасев) с приданными ей взводом ПТР (командир взвода Смирнов) и пулеметным взводом (командир взвода Сергеев) убыла на передовую, где предполагалось начать бой за восстановление плацдарма. Заместителем командира роты оставался Янин.

Утром следующего дня (18 или 19 октября), поскольку атака планировалась внезапной, рота поднялась без артподготовки. Только уже в ходе атаки ее стала поддерживать и сопровождать авиация. А наступательный порыв был настолько стремителен, что фрицы не смогли предотвратить рукопашную схватку, которую им навязали штрафники.

Это была, по свидетельству ее участников, короткая, но жестокая битва. Вот что об этом рассказал мне потом Ванюша Янин, замкомроты, всегда оказывающийся, как он сам говорил, "на главном направлении". И я постараюсь, может быть не так образно, как он сам, передать его рассказ, так как старший лейтенант Иван Георгиевич Янин больше никогда никому об этом не сможет рассказать…

Когда атакующие почти достигли вражеских окопов, ему удалось швырнуть туда первым гранату и вслед за ее взрывом влететь в траншею, посылая из своего ППШ вправо и влево очереди в серо-зеленые фигуры немцев, стремящихся выбраться из окопа. Рядом с ними еще несколько штрафников орудовали штыками, винтовочными прикладами и саперными лопатками…

Рукопашная, горячая, стремительная, выплеснулась из траншеи: бойцы добивали убегавших фрицев, ближних — штыками, дальних — выстрелами.

Так в результате этой атаки (вдохновителем которой, как все мы считали, был наш любимец Ванюша Янин) была полностью захвачена первая траншея немцев и рота, не останавливаясь, перешла к преследованию отступавших гитлеровцев, которых продолжали «утюжить» наши штурмовики и истребители.

Сосредоточившийся во второй траншее резерв немцев встретил огнем как своих отступающих солдат, так и наступавших наших.

Возбужденные боем и только что завершившейся успешной рукопашной при незначительных своих потерях бойцы выбили немцев и из второй траншеи. По сигналу ротного остановились, чтобы перевести дух и дозарядить оружие. Немцы же, воспользовавшись этой передышкой, организовали контратаку с танками и самоходными орудиями (это те же танки, только без вращающихся башен).

Как мне потом рассказывали офицеры-очевидцы, отражение этой контратаки было трудным. Нередко были моменты, когда наши бойцы и вражеские солдаты перемешивались, шла, что называется, «рубка» врукопашную, и только через какое-то время становилось понятно, что захваченные ротой позиции оставались нашими.

А мы, я и Федя Усманов, назначенные в резерв, слыша не очень далекий жаркий бой, ждали, когда же мы понадобимся. И вдруг к нам бежит второй помощник начальника штаба Семыкин Валера и с ним — недавно прибывший в батальон политработник лейтенант Мирный. За ними почти рядом едет «виллис» комбата.

Оказывается, комроты по радио попросил срочно нас доставить в его распоряжение. Ну, подумали мы, значит очень жарко там! Кого-то уже нужно заменять! Но пусть он будет не убит, а только ранен!

Вскочили мы в открытую машину все вчетвером, и помчал нас шофер, не разбирая ухабов, без дороги, напрямую. Ехали на такой скорости, что, влетая на бруствер окопа, машина как с трамплина перепрыгивала его.

В это время, оказывается, наша рота уже завершала отражение контратаки, в ее тылу стояли подбитые гранатами и противотанковыми ружьями два горящих танка ("пантеры") и одна, вроде бы целая, самоходка «фердинанд». Подъехав, мы увидели, как на столпившуюся около горящих танков группу немцев, готовых, казалось, сдаться в плен, надвигается здоровый, метра под два ростом, бронебойщик-пэтээровец, схвативший свое противотанковое ружье за конец ствола. Он яростно размахивал этим более чем двухметровым и полуторапудовым оружием и что-то кричал, пытаясь то ли размозжить головы этим фрицам, то ли куда-то согнать их.

Уж очень напомнил он мне Василия Буслаева из кинофильма "Александр Невский", громившего своей дубиной псов-рыцарей на Чудском озере. А фильм этот показывали нам совсем недавно, пока мы формировались перед выходом за Нарев, и впечатления от него еще не забылись.

Вокруг «фердинанда» суетились несколько наших бойцов. И вдруг чудовище это вздрогнуло, взревев двигателями, стало разворачиваться и сделало несколько выстрелов из пушки в сторону немцев. Оказалось, бывшие танкисты все-таки справились с этой трофейной махиной. Уверен, что если бы машина была на ходу (у нее была порвана гусеница), бойцы наши смогли бы на ней преследовать отступающих немцев.

А тем временем впереди, куда мы еще не успели добежать, наши подразделения упорно преследовали отступающих гитлеровцев. Мощная поддержка с неба, где наши «Илы» — штурмовики, прозванные у нас "летающими танками", а у немцев "Черной смертью", вели огонь эрэсами (реактивными снарядами) и из крупнокалиберных пулеметов, воодушевляла атакующих, и дистанция между ними и отступающими заметно сокращалась.

И вот тут произошло непредсказуемое.

То ли комвзвода Давлетов сам вырвался в пылу боя так далеко вперед, то ли пилот не смог разглядеть, где отступающие, а где их преследователи, но одна из очередей крупнокалиберного пулемета штурмовика наповал сразила лейтенанта…

Едва догнав командира роты и узнав о случившемся, я с его согласия бросился к обезглавленному взводу, который уже достиг одной из немецких траншей и стал в ней закрепляться. Во взводе меня знали, ведь я вместе с Давлетовым его формировал. Заместитель (теперь уже снова мой заместитель) доложил о потерях, которые, к счастью, оказались небольшими, если не считать гибели командира. Федя Усманов заменил здесь тяжело раненного Булгакова.