Небесные жены луговых мари - Осокин Денис. Страница 15

проходил весь день скамейками в скверах — и к пяти вернулся. теплоход танцевал навстречу по блестящей воде, гудел, огибал бакены. я щурился — и с тревогой видел что у отличницы разрисовано сплошь лицо — чем-то красным и желтым. впрочем — не у нее одной. дети поднимались по трапу. отличница обняла меня и сказала что два клоуна на теплоходе рисовали так всем кто хотел — так ведь веселее! волнистые линии — на щеках и на лбу — через нос и на подбородке — и улыбка сквозь это все. она показала желтую грамоту — в которой красными буквами городские власти благодарили ее за пятерки — и в конверте от них же пятьсот рублей. показала островные камни — еще влажные. предложила мне выбрать себе в подарок — какие нравятся. я выбрал — положил в сумку. было тихо — облачно — уже не так жарко. мы пошли — всё туда же — к железнодорожному. люди с набережной — трезвые и не очень — весело посматривали на отличницу. а она — на них. то отставала — то убегала вперед. иногда брала меня за руку. рассказывала о путешествии очень мало — говорила что устала говорить за день. что ж — ладно — я попробую представить все сам.

наша набережная — это длинная лежащая у воды на боку огорченная чем-то девчонка. парапет — асфальт — и аллея. асфальт изрядно разбит. отличница подобрала ветку тополя и махала ей как копьем — как флагом — как шпагой, ружьем — и щупом будто слепая помешанная. подпрыгивала и махала. смеялась. я просил ее быть осторожнее — отойти подальше. но она хотела быть ближе — наоборот. она меня раз чуть не треснула. а после второго раза я вдруг не сдержался — потемнел — и неожиданно сильно встряхнул ее за плечо. отличница сделала испуганные глаза — уронила палку — схватилась за плечо — заплакала.

лицо ее потекло. не знаю что это была за краска. размывалась и таяла сразу же. я заледенел от горя — и бросился ее жалеть. ловил слезы — смахивал платком и пальцами. она конечно дура — и нужно слушаться. но — лучше умереть чем такое видеть. я утешал отличницу, гладил, целовал — я и сам разревелся — и думал о том что забыл даже сфотографировать ее в том смешном разукрашенном виде. а теперь лицо почти все размылось — и смешались цветные полоски почти что все. чудесные волнистые полосы-мосты — по которым весна прямо сейчас переходит в лето. только на хмуром лбу все осталось как было.

тише тише ну извини! отличница больше не плакала — но стояла скорбная, непримиримая. я сделал восемь кадров. взял ее за руку. в другую руку вложил ту дурацкую ветвь. мы пошли дальше. я спросил на что она думает потратить свою пятисотку? ответила что купит сейчас нам квас — а все остальное отложит на катер или на машину. квас был только за рельсами. мы спускались с набережной и поднимались на переходник — проходили перронами — зданием вокзала — привокзальной площадью — нашли бочку и долго пили. отличница с сумкой и палкой, я с сумкой и фотоаппаратом — держимся за руки и глядим прямо в вечереющий город. может в кафе? в какое? в ‘паровоз’.

умоешься? нет — не хочет. да и мне тоже жаль эту краску смывать — хоть она и не очень теперь красива. тогда — только руки. отличница выбирает рис без всего и блины с семгой. я — уху и куриный шашлык. чайник зеленого чая. два куска торта. мы кушаем медленно. мы устали. я прошу ее грамоту — еще раз рассматриваю — и хвалю. отличница — а давай уедем куда-нибудь как поедим? мы возвращаемся в здание вокзала и изучаем расписание поездов. теплый вечер — конец мая — пахнет. люди оживлены — в динамиках позывные. становится мягче и веселее. и я обнимаю мою отличницу. еще раз извиняюсь за слезы ее на набережной. она отвечает: ладно. решаем что едем в астрахань. покупаем билеты.

у нас еще полтора часа. предлагаю отличнице прогуляться до главпочтамта — подняться в гору. я очень его люблю. у меня с ним связано столько хороших событий. а что мы там будем делать? — спрашивает отличница. да ничего.. — отвечаю. — просто дойдем, посидим внутри минут пять на лавочках под зеркалами и вернемся. отличница не согласна на такую скуку — и говорит что тогда мне придется что-нибудь ей там купить. например шарик-прыгун. я не против, а на обратном пути к вокзалу мы еще заскочим с тобой в цум.. — обещаю ей. — только покупать ничего не будем — просто посмотрим — договорились!

вечереет еще. на почтамте я чувствую себя так уютно. потому что это самый светлый в городе дом. всё здесь друг с другом встречается, всё друг друга любит. говорю об этом отличнице — но она не очень-то понимает и бежит к прилавку. я даю ей денег на прыгуна. я смотрю на наши отражения в зеркалах. заправляю телефон и увлекаю отличницу на улицу. мы проходим почтамтскую улицу до кремля, площадью первого мая — и спускаемся к цуму. я кричу ей: отличница! я тебя очень люблю! она оборачивается и мне машет — далеко уже убежала. в цуме ходим по залам. отличница трогает игрушки и — какие-то будто японские скульптуры в человеческий рост. я так рад ее желтой грамоте. ее полосатому лицу. ее ободку и горячей ладони.

— а астрахань большая? — да, хоть казань больше — а в астрахани море недалеко. мы с отличницей разрываем пакеты с постельным бельем. мы едем. постелимся — и еще попьем чай. сумерки — лучше бы их не было. я их едва терплю. так холодно — так неуютно. не то что на главпочтамте. сумерки можно запить конечно слабоградусным сладким чем-нибудь — но не с отличницей же. и потом ведь — смеркается каждый день: что теперь — спиться? отличница интересуется что мы будем делать когда приедем. отвечаю — ну будем гулять. пару дней поночуем в гостинице. ты ведь гостиницы любишь? засыпая отличница говорит что возможно купит себе там что-нибудь хорошее на остатки денег. я глажу ее. да — так лучше: на катер или машину сейчас у тебя вряд ли получится отложить. мы едем на юг. мы даже тополиную ветку с набережной прихватили. а лицо отличницы пришлось перед сном смыть.

я не сплю — я мерцаю. мерцать неправильно. это когда почти спишь — но в голове запущены три тысячи триста тридцать три карусели. утром предложу отличнице поискать и купить выжигатель. отличная добрая штука. в магазинах казани они тоже конечно есть. но пусть будет память о городе в который мы уносимся. купим выжигатель — обрадуемся ему — и возможно сразу вернемся или уедем дальше. выжигатель включился в моей голове — заполнил ее приятным дымом — унял карусели — и я уснул — уже утром.

но первое что мы купили в астрахани — не выжигатель, а краску, и сразу же разрисовали во дворе того художественного магазина лицо отличнице — так же как было. она такая красивая. мне сильно, до слез, хотелось чтобы краска опять была. мы устроились в номер гостиницы ‘белуга’. купили план города и начали гулять. снова уже смеркалось. мы ходили с ней по дворам с бельем. махали в порту теплоходам. бойкая отличница изо всех сил размахивала своей веткой. кидала ее — и носилась за ней как сеттер. ели шашлык на набережной. фотографировали. катались на троллейбусе. вернулись в гостиницу в полночь. умылись и легли. завтра найдем выжигатель — купим простых хлебных досок — и будем в номере выжигать — хоть весь день. выжигать и смотреть телевизор. и лежать на кроватях. и есть что-нибудь.