Магия взгляда. Часть 2: Ливтрасир - Юрьева Ирина. Страница 68

— Бронвис! — окликнул Хейд, зная, что делает глупость. Он помнил, о чем говорил ему Норт, но не мог промолчать.

Гора тряпок у стенки уже догорала… Мужчина лежал на полу, зажимая живот. Он был мертв. Пятна крови алели на сжатых руках, на одежде, на плитах… Хейд сразу узнал его.

— Вальгерд! — слетело с губ имя погибшего.

Взгляд задержался на узком кинжале, упавшем на пол. Смутный свет от клинка, обагренного кровью, был виден отчетливо.

— Это же он, мой кинжал из Железа Сфер! — вдруг промелькнуло в мозгу. — Как же он оказался здесь?

И, наклонившись, Хейд поднял оружие. Можно было бы лишь подивиться тому, как кинжал, пройдя несколько рук, возвратился к нему, но сейчас Хейду было совсем не до этого.

— Бронвис! — опять позвал он.

Хейд нашел ее в верхней из комнат, где раньше хранили разные ткани. Уткнувшись лицом в пыльный узел, она продолжала рыдать. Неизвестно, откуда бралось столько слез. Хейд подумал, что, судя по телу Вальгерда, она здесь давно.

За окном уже стало светать, а поток ее слез и не думал иссякнуть. Когда Хейд присел рядом с ней, она словно его не заметила, но, когда он ее обнял, немного затихла. Хейд сам не заметил, когда она просто заснула.

— Надеюсь, мы сможем вернуться в наш лагерь до вечера, — подумал Хейд.

Мысль, что служанка способна за день растрезвонить все, что наплела ему прямо в лесу, не тревожила. Кто станет слушать бред Свавы о жене Человека Двора, если сам он не верит в него?

Разговор с Эрлом вышел совсем не таким, как Орм ждал. Помня про обещание младшего брата вернуться к событиям прошлого после изгнания Черного Духа, Орм сам решил первым начать. Но, столкнувшись с Эрлом у дерева, он растерялся, не зная, о чем говорить.

— Ты изгнал Черный Дух, — начал Орм. — Если кто-то сказал бы мне это, то я не поверил бы. Но я все видел…

Орм ждал, что Эрл что-нибудь скажет в ответ, но брат просто молчал, глядя вдаль, словно бы не расслышал его.

— Я безумно жалею о том, что я сделал два года назад, — наконец сказал Орм, понимая, что Эрл не желает сейчас говорить ни о чем. — Слова мало что значат, но я бы хотел попытаться тебе объяснить…

— А зачем? — спросил Эрл. Его голос был ровен и холоден. — Это что-то изменит?

— Я знаю, что ты до сих пор не простил! Ты считаешь меня негодяем, и в чем-то ты прав! То, что я тогда сделал, нельзя оправдать. Я не должен был верить тем сплетням… Не должен был пить… Поначалу я пытался внушить себе, что я не помнил, что делал, но это не так. Я тогда…

— Я не стану тебя слушать, Орм, — прервал Эрл его речь. — Мне известно достаточно.

— Но я хочу…

— Оправдаться? Ты думаешь, это возможно?

— Наверное, нет. Ты не сможешь понять меня, так как мы с тобой слишком разные. Ты никогда не знал, что значит жить одним мигом, как больно желать невозможного, и как заманчив и ярок физический мир! Ты был слишком рассудочен, чтобы понять, что такое страсть. Ты ведь ни разу за всю свою жизнь не поддался порыву своих чувств!

Эрл вдруг усмехнулся:

— Еще бы! Твоя прихоть может испортить жизнь, моя — смести мир! Порыв гнева — и серый пепел на месте тех, кто подвернулся не вовремя…

— Ты теперь маг, ты по-своему видишь жизнь! Твоя Сила — особый барьер, не дающий почувствовать страсти людей.

— Нет, Орм, я точно такой же, как все, — очень жестко ответил Эрл. — И мне известно, что чувствует тот, в ком нет Силы. Когда я приехал в Гальдор как посол, я тебя понял, Орм, как никто. Но любой человек может и распуститься, позволив себе стать игрушкой желаний, и взять себя в руки.

— И ты полагаешь, что сможешь смирить свою ненависть, гнев и обиду? Не мстить? Не стремиться хоть как-то заставить меня заплатить за засаду и боль, причиненную Руни? — спросил Орм с насмешливым вызовом, зная, что брат скажет: “Нет!”.

— Да, могу. Встреться мы с тобой в день, когда я узнал правду, я мог бы убить тебя, а ведь сегодня я спокойно с тобой говорю.

— Перед тем, как предложишь сразиться? По нашим законам ты вправе рассчитывать на поединок, в котором только один победитель, на бой без особенных правил. Не думаю, что наши вирды решатся его запретить, узнав правду!

— Нет, Орм, этот бой мне не нужен. Я не стану тебя убивать, — сказал Эрл. — Для чего? Руни ведь не нужна твоя смерть! Она вовсе не хочет из мести разрушить судьбу Свельд, отнять у младенца отца ради прошлых обид. Руни месть не нужна, в ее сердце хватает любви, чтобы все позабыть и простить. Я не вправе заставить ее вновь страдать, видя боль Свельд. Живи, как жил раньше, Герой Гальдорхейма, но только избавь от твоих покаянных речей!

— Ты не хочешь со мной говорить? — спросил Орм. — Ты не дашь мне тебе объяснить…

— А чего ты ждал? Что я раскрою объятия и начну клясться в братской любви? Я простил бы засаду, но Руни тебе не прощу никогда. Она может простить, но не я!

— Я себя не прощу сам! Я жизнью готов заплатить за то, что тогда сделал!

Эрл повернулся к нему:

— Перестань. Мы с тобой не друзья и не братья, мы стали чужими. То, что было когда-то, уже не изменишь, однако сейчас ты уже создаешь свою новую жизнь. Так подумай, к чему ты стремишься, чего ждешь.

— Ну что же… Скажи, Ливтрасир, договор о союзе с Гальдором еще в силе? — громко спросил Орм, специально назвав непривычное имя. Он этим хотел подчеркнуть, что воспринял совет.

— Да, — ответил Эрл. — И нам придется не раз говорить о делах. Агенор и Гальдор много ближе друг к другу, чем к Скерлингу или Лонгрофту.

Орм понял, что их разговор завершен. Но, уже уходя, Орм опять обернулся.

— Я знаю, Эрл, что ты не хочешь меня теперь знать, но я все же скажу, что я сделаю. Я найду тех, кто мне дорог, Свельд с дочерью будут со мной. Что касается Руни, то с ней я вряд ли когда-нибудь встречусь. Не бойся!

— Бояться? Кого? — спросил Эрл с чуть заметной насмешкой. — Тебя я не боюсь.

Неожиданно Эрл замер. Сжав синий камень на темном шнурке, что висел у него на груди, он как будто пытался понять что-то. Сам Орм не слышал ни звука, однако, когда Эрл сказал: “В центре лагеря!”, — тоже пошел за ним следом.

Огромная вспышка, открывшая алый проход, испугала впервые увидевших перт. Человек, что шагнул из него, был совсем не знаком гальдорхеймцам.

— Мне нужно увидеть Хранителя! — громко сказал он, желая избегнуть опасных догадок. — Надеюсь, что он подойдет.

Незнакомец был прав. Норт, как и Эрл, сразу почувствовав перт чужака, устремился в центр лагеря, но первым встретил пришельца Горад.

— Значит, мы были правы, в Гальдоре Наделенных хватает, — с усмешкой заметил прибывший.

Норт, Эрл, Орм и Горад одновременно пришли к перту, но незнакомец сказал, что ему нужен только Хранитель. Кивнув, Норт его пригласил войти в дом.

— Ну и гость! — изумился Орм, глядя им вслед. — И откуда он взялся?

— Из Скерлинга или Лонгрофта, — ответил Эрл. — Мы не раз видели эти алые перты. Не так ли, Горад?

— Любопытно, зачем он явился?

— А кто его знает! Похоже, нас всех ожидает не слишком приятный сюрприз, — вздохнул Эрл.

Пришелец пробыл у Норта достаточно долго. Расставшись с Хранителем, он вновь воссоздал свой перт и ушел.

— Если это разведчик, то вряд ли он что-то узнал, — бросил Орм.

— Только то, что в Гальдоре есть Сила, которая так им нужна, — очень тихо заметил Горад.

Но Эрл с Ормом ему ничего не успели ответить, поскольку из домика вышел Хранитель.

— Идемте! — сказал он им, не объяснив ничего.

Орм считал: приглашение Норта к нему не относится, так как речь будет о магах, особенной Силе и прочих вещах, вызывающих если не страх, то не слишком приятное чувство ущербности. Сделав вид, что ему нужно о чем-то спросить проходившего мимо крестьянина, Орм отстал.

За те три дня, что прошли после Битвы, Орм чувствовал, что он вернул себе прежнюю славу и любовь людей. Эрл, Норт и Горад, наделенные Силой, для них были магами, Орм же — простым человеком, на равных принявшим бой с нежитью и одолевшим ее. Хейд был прав, утверждая: в глазах гальдорхеймцев он вновь стал Героем, спасителем этих земель.