Комната ужасов. Дилогия - Грей Майкл. Страница 16

Узами, которыми Оно привязало нас к себе, Оно должно точно так же быть привязано к нам. Клянусь Господом, Оно не сможет устоять перед жутким лакомым кусочком, который я собираюсь Ему предложить. Отец должен.» — Харвест положила тетрадь. — Все! Я не поняла по этим обрывкам. — Она судорожно глотнула, ее передернуло. Отец подошел и обнял ее.

— Все это кошмары поврежденного разума, больше ничего, маленькая моя. Не думай об этом.

Баунти пересекла комнату, прижалась к Рону. Пальцы сцеплены. Белые костяшки.

— Куча говна! — Рон прочистил горло.

Мать на этот раз воздержалась от замечаний.

— Мы слишком долго просидели взаперти, — продолжил он. — Самый быстрый способ достать то, что нам нужно, — это пойти и достать. Чего бы нам не отправиться в город прямо с утра?

— Мне нужна кое–какая обувь и новый купальник, — сказала Харвест. — Мы пройдемся по магазинам?

Джейми улыбнулся ей.

— С твоими бедрами ты можешь покупать его в отделе для мальчиков.

Она улыбнулась в ответ на его комплимент, но улыбка сменилась выражением озадаченности:

— Но у них же только нижняя. — Харвест швырнула в парня ручкой.

— Я целиком и полностью за поездку, — сказал Боб, — при условии, что одежду для девочек будет выбирать не Джейми.

— Все поедем? — спросила Векки.

— Ну, наверное, кто–то должен остаться, чтобы присмотреть за вещами, — решил Боб.

Им всем стало не по себе от мысли, что дом останется без них. Были предложены самые разные комбинации, наконец решили, что Боб с Роном возьмут Харвест со списком покупок для Баунти. Трое едут, трое остаются — это терпимо. Никто даже не обратил внимания, что останется по половинке от каждой из новоиспеченных парочек.

Глава 6

После трех дней тяжелой, грязной работы решили попросить помощи у Вуди.

— Механизма? — переспросил он. — В доме? — Он глянул через плечо Боба, оттопырив нижнюю губу.

— Да, Вуди. В доме. На чердаке.

— Первый раз слышу про механизму.

— Это не беда, все элементарно. Прочистить, смазать кое–какие шестеренки там, колесики.

— Никада не был в доме.

— Никогда–никогда? — поразился Боб.

— Ни када, ни тада, ни вооще.

— Тебя же видели на крыше!

— Так лестница!

— А можно с чердака залезть.

— Ну, можно.

— Чего ж тогда по лестнице?

— Так Хозяину нравилось. Он все один любил, Хозяин–то. Затворник был, можно сказать.

— Это мы и сами знаем. Следующий раз, во всяком случае, можешь не лезть на крышу, а пройти через чердак.

— Хозяину бы не понравилось.

— Я теперь хозяин.

— А–а.

Боб подождал. Вуди глазел на небо.

— Ну? — спросил Боб.

— У?

— Поможешь? Заплачу сверхурочные.

— Не–е. Дела.

— Черт! Вот мужик, а? За пару дней трава не разрастется.

— Два дня?

— Кончим или не кончим — два дня. Тебе — двести сверху. Наличными.

«Двести долларов, наличными. Соблазнительно. В ломбарде медали есть, целая коллекция. Только что появились. Там иностранные были, барахло. А были и ничего. Продавец не дал посмотреть толком. Там, в коробке, что хочешь может быть. «Знак Почета“, например. Запросто. Как они там навалены кучей — стыд. Все поцарапались, небось. Медали надо хранить как положено. Вот как он — отцовы. Папка герой был. Настоящий герой. Шесть медалей! И это когда медаль была — медаль. В первую мировую. Великая была война. Война — чтобы всем войнам конец. А тут вдруг вторая мировая. А Вуди остался с носом, И все из–за путешествий этих. А ведь девчонка его, Эйлин, она предупреждала.

— Нашему брату, Вудро, за границей этой ловить нечего, — сказала она. — Для нашего брата лучшее дело — это сидеть и не рыпаться. Попутешествовать захотелось? А Америка? Тут есть что открыть! — Она раскраснелась. — А Ниагарский водопад?

Все–таки он уехал. Он дал слово, и она дала слово. Ему не пришлось держать слово: Эйлин нарушила свое.

Сингапур. Как тут устоять, если ты еще молод? Сингапур. Всего шесть месяцев. Его там ждет работа. Огромный сад. Ему обещали.

— Ты тот, кто мне нужен, Вуди! Настоящий американский садовник. Чтобы этот сад приобрел приличный вид. Мерзость запустения. Совсем дикий стал. Придать ему вид, а там уж пусть ку ли этот вид поддерживают.

Вдали от Эйлин шесть месяцев тянулись так долго! Целая жизнь. И потом, деньги. Дорога оплачена. Океанский лайнер! Ни один из знакомых не плавал на океанском лайнере, кроме, конечно, мистера Армстронга. Он — плавал. И вернулся живой и здоровый. И опять собирается. Хочет вот Вудро с собой прихватить. Шесть месяцев всего, и Вуди вернется обратно, с денежками, достаточными, чтобы завести свое гнездышко, его и Эйлин. Он будет один такой в Ридж–Ривер, кто из Штагов выезжал. Из молодых. Старики–то были на войне, взять хоть его папу. А так — ни один. Потом, уход за иностранными растениями. Богачи — любители этого дела, те, у кого сад. Это поможет им встать на ноги. Ему и Эйлин».

Искушение было слишком велико. Он отправился в Сингапур. А тут — япошки. И всю войну — в лагере, пленным был, а вот солдатом, как папа, так и не стал. Три года. Из них шесть месяцев — в ящике, где ни выпрямиться, ни протянуть ноги. Жарком маленьком ящике. Судороги были, потом прошло. Он привык к запаху, запаху собственного тела. Настолько привык, что выносить его не мог. Так и не смог привыкнуть, что зелени нет. Из ящика зелени никакой не видно было.

Зубы почти все подрастерял. И Эйлин потерял. Она — с парнем этим, Трайлером, из банка. И папу потерял, надежду принести ему медали с войны, чтобы тот гордился.

Поэтому он и не возражал насчет «не заходить внутрь дома». Окна закрыты всегда. Терпеть не мог дома с закрытыми окнами. И внутри зелени никакой.

Сейчас у него и растения свои, и медали. Папины и еще своя коллекция. Все в обшитых байкой коробочках. Сияют. «Двести баксов!» — Вуди сглотнул слюну.

— Угу, — кивнул он.

У Вуди руки покрепче. Не боятся работы. Работы с железом. За первый день работы с Вуди кладоискатели сделали столько же, сколько за предыдущие три.

В следующую ночь Джейми проснулся в четыре. Широко раскрытыми глазами уставился на бледные квадраты лунного света на обоях.

Он не знал, отчего проснулся. Ноги затекли, спина болит, руки тяжелые, распухшие, неловкие пальцы. Не привык к физической работе. Надо бы поспать: сон выгонит яд усталости из организма.

Очень хочется чего–то. В ванную? Никакой внутренней необходимости. Секс? Харвест? Зуд какой–то. С тех, пор как Джейми достиг половой зрелости, это было как постоянный фон, не стало непреодолимым желанием, из тех, что бьет ключом из какого–то внутреннего источника и вымывает своим мутным потоком все другие желания и мысли. Он наблюдал за своей страстью. Последнее время она стала не более чем маленьким неудобством. Эффект взросления? Сублимация, может быть. Сейчас другая сила его толкала. Теперь он знал, что его пробудило.

Джейми соскользнул с кровати, впрыгнул в джинсы и кроссовки.

— Вот ты где! — воскликнул Боб. — Давно ты работаешь?

Джейми выглянул из–под подъемной машины, где лежал, неловко изогнувшись, под тремя натянутыми стальными цепями. Он взялся рукой за звено и потряс его. Свежесмазанный металл звякнул глухо.

— Длины должно хватить!

— Черт возьми, — воскликнул Рон, — вчера вечером и были негнущиеся, как палки, и все красные от ржавчины. Ну, брательничек, фантастика да и только!

Джейми засиял. Уже несколько лет Рон не называл его «брательничком».

— Иди, позавтракай, — приказал Боб, — для производительности. Недоедание еще никому не помогало в работе.

Харвест была не кухне одна, мыла посуду.

— Тебя не было за завтраком, — сказала она, — теперь ясно, где ты был! — Она посмотрела не его весь вымазанный в жиро–масло–ржавчине торс.

— Пардон, я, наверное, как чушка. Вымоюсь пойду, — извинился Джейми.

Харвест оставила в покое тряпку и подошла поближе. Она подняла руку и поскребла легонько пальцем ключицу. У Джейми съежился желудок.