Догматическое Богословие - Воронов Ливерий. Страница 2

а) О Боге Отце апостол Павел пишет коринфянам:

(1 Кор. 8, 6). А в 4-й главе книги Деяний апостольских приведены слова молитвы первохристианской общины в связи с запрещением синедрионом проповеди о Христе. В этой молитве начальные слова: «Владыко Боже, сотворивший небо и землю и море и все, что в них…» обращены к Богу Отцу, что видно из дальнейшего текста этой молитвы:

(см. Деян. 4, 24, 27).

б) Об участии в миротворении Сына Божия говорится в следующих текстах:

(то есть чрез Слово)

(Ин. 1, 3).

(Сыном Божиим)

(Кол. 1, 16).

{7}

в) Дух Святой изображается в Новом Завете преимущественно Источником и Подателем жизни и Творцом новой твари :

(Ин. 3, 5).

(2 Кор. 5, 17).

(то есть не Христов) (Рим. 8, 9).

Великие учители Древней Церкви старались разъяснить, в чем состоит различие в творчестве Отца, Сына и Святого Духа. Например, святитель Василий Великий писал: «В творении… представляй первоначальную причину сотворенного — Отца и причину зиждительную  — Сына и причину совершительную  — Духа так, что служебные духи (то есть ангелы) имеют бытие по воле Отца, приводятся же в бытие действием Сына и совершаются (то есть ведутся к совершенству) в бытии присутствием Духа» (О Святом Духе, гл. 16).

Святитель Григорий Богослов называет Отца Виновником или Первопричиной всего существующего. Сына — Зиждителем (то есть деятелем, образователем). Духа Святого — Совершителем (завершающим дело Сына) [ 9 ].

Представляя так различие творчества Лиц Святой Троицы, не следует, однако, истолковывать мысли святых отцов в том смысле, будто Сын и Дух Святой являются лишь служебными орудиями или подчиненными деятелями при творении. Нельзя также допускать мысль, будто является несовершенным творческое действие Отца без Сына или Сына без Духа. Каждое из Лиц Святой Троицы обладает полной и совершенной силой для действования и созидания. Причина же отмечаемого святыми отцами «распределения» деятельности Лиц Святой Троицы в деле творения заключается исключительно в согласной воле Триипостасного Бога, который так именно восхотел открыть Себя миру.

«Если Отец созидает чрез Сына, — говорит святитель Василий Великий, — то этим ни зиждительная сила в Отце не представляется несовершенной, ни действие Сына не {8} признается бессильным… И у Сына не недостаточно созидание, если не совершено Духом… Отец хочет творить чрез Сына… и Сын хочет совершать чрез Духа» [ 10 ].

Вселенский Никео-Цареградский Символ веры ясно свидетельствует и требует от верующих исповедания творческой деятельности всех трех Лиц Святой Троицы: «Верую… во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» (I член Символа веры).

«И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия… единосущна Отцу, Им же вся быша» (II член Символа веры).

«И в Духа Святого, Господа, Животворящего…» (VIII член Символа веры).

7 глава 2 Маккавейской (неканонической) книги. Обратить особое внимание на стих 28. Из пособий рекомендуется познакомиться со статьей архимандрита (ныне епископа) Петра Л'Юилье «Замечания о Символе веры» (ЖМП. 1969, № 1 С. 75–79; № 2. С. 64–69: № 3. С. 65–71) и с отдельными главами из сочинений В. Н. Лосского:

1. Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Богословские Труды. Вып. 8. — М., 1972. — Гл. 5: Тварное бытие. — С. 50–61.

2. Догматическое богословие // Богословские Труды. Вып. 8. — М., 1972. В главе второй: § 6. Творение. — С. 144–146. § 7. Триединый Бог-Творец и Божественные идеи. — С. 146–148. § 8. Творение: время и вечность. — С. 148–151.

«Истор (Ιστωρ) — это тот, — говорит В. В. Болотов, — кто сам был при событии» [ 11 ], наблюдал его, был его очевидцем. Поскольку свидетелем сотворения мира, его «истором» {9} никто из людей быть не мог, то совершенно очевидно, что библейское сказание о творении не есть обыкновенное историческое повествование, основанное на свидетельствах непосредственных очевидцев. Предмет этого сказания мог быть открыт людям только Самим Богом.

Сказание о творении мира есть результат особого откровения Божия. Можно думать, что оно дано было не только Бытописателю, но и задолго до него жившим первым людям — участникам близкого общения с Творцом во время тех «теофаний» (богоявлений), которые имели место в раю до грехопадения прародителей. Такое первоначальное откровение могло перейти затем в устное предание, сохранявшееся как в избранном потомстве Авраама, так и в среде иных народов (у последних, конечно, в значительно менее чистом или даже в сильно искаженном виде).

Рассказ (или два повествования — если принять гипотезу о двух в разное время составленных текстах: так называемом «священническом»: Быт. 1, 1–2, 4 до половины этого стиха, и ягвистическом: Быт. 2, 4, 24) о творении имеет богочеловеческий характер . Божественная истина, или чистейшая мысль Божия, составляет основу этого рассказа, как и всего вообще богодухновенного Священного Писания, согласно свидетельству апостола Павла:

 — (2 Тим. 3, 16). Однако эта мысль Божия облечена в условную форму, что связано с человеческой ограниченностью.

Каждому непредубежденному человеку понятно, что у Библии имеются свои особые цели, которые нельзя ни отождествлять с целями естественно-научными, ни противопоставлять им. Прекрасно сказал об этом М. В. Ломоносов, великий русский ученый-естествоиспытатель, сочетавший с энциклопедическими знаниями глубокую религиозность: «Создатель дал роду человеческому две книги: в одной показал Свое величие, в другой Свою волю. Первая книга — видимый мир, Им созданный, чтобы человек, смотря на величие, красоту и стройность его частей, признавал Божественное всемогущество, по мере да{10}рованного ему понятия. Вторая книга — Священное Писание. В ней показано благоволение Спасителя к нашему спасению… Наука и вера суть две сестры родные, дщери одного Всевышнего Родителя» [ 12 ].