История полковника Джека - Дефо Даниэль. Страница 76

Словом, я продал им весь груз и получил за него двести тысяч пиастров, да к тому же, когда они прибыли ко мне во второй раз, их шлюпки были до краев полны свежей провизией — тушами свиней и овец, битой птицей и т.п. — в количестве, достаточном для дальнейшего плавания, причем все это добро мне преподнесли в подарок; таким образом, купля-продажа завершилась к взаимному удовольствию, и при расставании мы дали друг другу обещание не прерывать наших торговых связей, а они заверили меня, что окажут мне всяческую помощь, если при перевозе товаров для них на меня обрушится беда, что, вообще говоря, вполне могло случиться, поскольку таможенные правила относительно людей, ведущих у них на побережье недозволенную торговлю, весьма суровы.

Я сразу же собрал свой небольшой экипаж на совет, чтобы решить, каким путем идти обратно; помощник капитана был того мнения, что нужно гнать корабль против ветра и подняться к Ямайке, но поскольку у нас было слишком много добра, чтобы подвергнуть себя риску, и нам следовало избрать самый безопасный путь, я и капитан корабля полагали, что лучше всего плыть по заливу вдоль побережья и, не теряя берегов Флориды из виду, войти кратчайшим путем в пролив, направиться к берегам Каролины, зайти в первый порт, куда нас пустят, и дождаться там любого английского военного судна, которое совершает плавание вдоль побережья и сможет сопровождать нас до Флориды.

Курс был выбран на редкость удачно, так что путешествие наше прошло совершенно благополучно, если не считать того, что около мыса Флорида и в проливе, пока мы не поднялись до широты Сент-Огастина, к нам несколько раз приближались испанские крупные и малые барки с намерением захватить нас, но одних смущал наш испанский флаг, а других удерживал на почтительном расстоянии внушительный ряд пушек у нас на борту. Таким образом, мы прибыли целые и невредимые, и хотя раз или два штормовой ветер чуть не выбросил нас на мель, повторяю, мы благополучно вошли в Чарлсривер в Каролине.

Отсюда мне удалось послать домой письмо, в котором я рассказал жене о моих успехах, а затем, получив сообщение, что в прибрежной полосе нет пиратов, я отважился, хотя поблизости не было ни одного военного судна, пуститься в плавание. Вскоре мы без каких-либо происшествий вошли в Чесапикский залив, то есть приблизились к берегам Виргинии, а через несколько дней, пробыв в отъезде три месяца и четыре дня, я вернулся к себе домой.

Никогда еще никому не удавалось совершить в этих краях плавание столь быстро и с таким барышом: ведь, по самым скромным подсчетам, я получил наличными двадцать пять тысяч фунтов стерлингов чистой прибыли, и это с учетом всех расходов, связанных с путешествием в Новую Англию.

Казалось, для меня настало время утихомириться, но человеку не хватает мудрости успокоиться на достигнутом. Моя благоразумная жена настойчиво старалась убедить меня, что я должен угомониться и умерить свой деловой пыл. Я же воображал, что передо мной открыт путь к несметным богатствам, что я могу повернуть золотые реки Мексики в сторону моих виргинских владений и иду на неизбежный в таких случаях риск. Я смотрел на жизнь совсем по-иному, чем моя жена, и не мог думать ни о чем другом, кроме наживы. Вопреки доводам разума, я поспешно готовился к новому путешествию и старался раздобыть и запасти побольше разных товаров для продажи. В Новую Англию я на сей раз не поехал, так как за несколько месяцев до этого послал доверенного человека в Англию и теперь располагал прекрасными английскими товарами; таким образом, мой товар, согласно составленной мною накладной, стоил более десяти тысяч фунтов и был так умело подобран и выгодно куплен, что я рассчитывал выручить за него гораздо больше, чем прошлый раз.

Теша себя подобными надеждами, мы в апреле, то есть почти через пять месяцев после возвращения из первого путешествия, отправились во второе, но на этот раз удача изменила нам с самого начала, и хотя мы, чтобы не встретиться с пиратами, отошли от берега почти на шестьдесят лиг, уже на пятый день нас атаковали и обстреляли две пиратские шхуны, которые держали курс на север, то есть к берегам Ньюфаундленда; они отняли у нас всю провизию, боевые припасы, ружья и пистолеты, так что мы оказались в плачевном положении. Поскольку это произошло близко от дома, мы сочли разумным повернуть назад к Виргинии и там поправить свои дела и пополнить запасы; для этого нам потребовалось около десяти дней, после чего мы вновь пустились в плавание. Что же касается груза, который мы везли, то его пираты не тронули, потому что все товары были увязаны в громоздкие тюки, а если бы пираты их и взяли, то не знали бы, что с ними делать.

С нами не случилось ничего достойного упоминания, пока мы, держась того же курса, не вошли в Мексиканский залив, где на нас и обрушилось первое несчастье: огибая Кубу и направляясь к побережью Юкатана, мы увидели испанскую эскадру, которая обычно ходит из Картахены [168] или Порто-Белло в Гавану, а оттуда в Европу. Она состояла из одного брига и трех фрегатов; из них два пустились за нами в погоню, но, так как уже смеркалось, мы вскоре потеряли их из виду и, взяв курс на север, пересекли Мексиканский залив, как бы направляясь к устью Миссисипи; таким образом, мы скрылись от них и через несколько дней спустились в нижнюю часть залива, где находился наш порт назначения.

Как обычно, мы ночью подошли к берегу и подали условный знак нашим друзьям, но, вместо того, чтобы как прежде, сообщить о своей готовности прибыть к нам, они оповестили нас, что наше судно замечено в заливе и известие об этом отправлено в Веракрус и другие места; несколько фрегатов уже разыскивают нас, а еще три будут крейсировать в поисках нашего шлюпа завтра утром.

Мы недоумевали, как это могло случиться, но впоследствии нам рассказали, что эти три фрегата, потеряв нас ночью из виду, подошли к берегу и забили тревогу, что, мол, появились морские разбойники.

Как бы там ни было, а нам надлежало немедленно решить, что делать дальше; совет, который подали нам испанские купцы, был весьма разумен, если бы мы ему последовали, — той же ночью перевезти на берег на нашей шлюпке и в их челноках как можно больше тюков, а утром побыстрее двинуться к северной части залива и положиться на судьбу.

Моему шкиперу, то есть капитану, совет этот очень понравился, но когда мы принялись за его выполнение, нас обуяли смятение и паника, и как только стало светать, мы, не успев переправить и шестнадцати тюков, подняли паруса. Но тут капитан предложил новый выход — чтобы я в готовой к отплытию лодке, нагруженной еще пятью тюками, поехал на берег и остался там при условии, что испанские купцы согласятся спрятать меня, а он уйдет в море и попытает там счастья.

Испанские купцы охотно взялись спрятать меня, тем более что я мог сойти за настоящего испанца; они отвезли меня на берег вместе с двадцатью одним тюком, а мой шлюп ушел в море. Мы с капитаном договорились, что если он заметит преследователей, то ночью непременно приведет шлюп к берегу. Мы без устали высматривали его, но тщетно, потому что, как оказалось, его обнаружили два фрегата и бросились за ним в погоню. Мой шлюп, отличавшийся быстроходностью, набрал такую скорость, что фрегаты отстали и наши непременно к ночи ушли бы от них; но, несмотря на все принятые меры, от моего судна никак не отрывался маленький разбойничий корвет, который два или три раза пытался ввязаться в бой, помогая, таким образом, другим судам нагнать наше. Однако шлюп не замедлял хода, и они были вынуждены преследовать его трое суток, пока на свежем юго-западном ветре он не подошел к Рио-Гранде, или Миссисипи, как называют эту реку французы, и капитан, не видя другого выхода, посадил шлюп на мель недалеко от принадлежавшей тогда французам крепости Пенсакола. Мой экипаж провел бы судно в речной порт, но поскольку не было лоцмана, а шли они против сильного течения, пришлось посадить судно на мель, а людям спасаться в шлюпках, кто как может.