Сладостный обман - Фолкнер Колин. Страница 16

А в общем, разница между Ричардом и Кэвином состояла в том, что первый жил спокойно, просто радуясь жизни и довольствуясь тем, что есть, второй же не хотел, как он сам говорил, прозябать, а старался жить жадно, страстно, пытаясь взять от жизни больше, чем ему было дано. Ричард был мягок, если не сказать робок, или даже мягкотел, Кэвин же экспансивен, а временами и резок.

Кэвин сдержал свое обещание и больше не задавал Эллен вопросов о ее прошлом, но когда их отношения переросли в дружбу, она сама рассказала Кэвину о себе. Конечно, не все и в общих чертах. Она сказала, что после смерти родителей воспитывалась у тетушки, вдалеке от Лондона, а когда умерла и она, была вынуждена перебраться в столицу и начать новую, самостоятельную жизнь. За исключением некоторых, существенных, впрочем, деталей, все рассказанное Эллен было правдой. Она рассказала Кэвину и о своем отце, и о его политических просчетах, о том, как они потеряли землю, и о многом другом. Но только ни единым словом она не упомянула о том, что когда-то была женой Уолдрона Вакстона.

– Так куда же мы едем? – спросила Эллен. – И что лежит в корзинке?

– Ну я же сказал, что это секрет, – ответил Кэвин, и тут же оба подпрыгнули – одно из колес кареты попало в небольшую ямку.

Она выглянула из окна кареты.

– Очень мило, – надув губки, произнесла она. – Сэр, уж не собираетесь ли вы похитить меня?

Кэвин снял плащ, бросил его на противоположное сиденье и, хитро прищурившись, ответил:

– А вы недалеки от истины, миледи. Честно говоря, такая мысль мне уже приходила в голову. И я уже почти решился, но только потом передумал, – он пожал плечами. – Сам не знаю почему. Хотя нет, знаю. Я не из тех, что крадут и прячутся в тени.

Эллен отвернулась.

– Мне показалось, что вы все поняли, – проговорила она. – Я не могу оскорбить Ричарда, он слишком много для меня сделал.

Эллен рассказала своему новому другу о встрече с Ричардом, опустив, разумеется, самое главное – то, что Ричард был евнухом. Мысль о том, что Кэвин считает ее содержанкой, была Эллен неприятна, но с ней приходилось мириться. Не могла она, не имела права говорить, каковы на самом деле ее отношения с Ричардом.

Кэвин согласно кивнул, при всей своей вспыльчивости он не был склонен к ненужным ссорам. Ему нравилось проводить время с этой девушкой, которую он в душе уважал за ее преданность и верность Ричарду. А ему он просто отчаянно завидовал. Кэвина съедала страсть, ему хотелось обладать Эллен, но не только ее телом, ему хотелось завладеть и ее душой. «Так какими же качествами он обладает, что добился такого отношения к себе?» – мучительно размышлял Кэвин.

Карета уже миновала Сити, а он продолжал задумчиво смотреть на Эллен. По бокам экипажа показались прелестные зеленые холмы, между которыми то тут, то там стояли коттеджи, уютные и красивые, словно игрушечные.

Эллен тоже молчала, мысленно благодаря друга за то, что он сменил тему разговора.

– Я получил известие, что мое прошение о земельном гранте будет вскоре рассмотрено королем, – произнес Кэвин.

– Прекрасно, – улыбнулась девушка и прибавила: – Я очень рада за вас. – Внезапно улыбка исчезла с ее лица, а радость сменилась разочарованием. – Значит, вы скоро уезжаете?

Он кивнул.

– Да, но до весны мне здесь все равно придется задержаться. Сейчас плыть через Атлантический океан очень рискованно. Кроме того, у меня в Лондоне есть еще одно важное дело.

Еще несколько минут прошло в полном молчании.

– Почему вы никогда не рассказываете о человеке, которого вы так ищете? Кто он? Какой-нибудь повеса, укравший у вас любовницу? Или, может быть, жена? Что она натворила? Сбежала от вас с вашими деньгами? – смеялась Эллен.

Кэвин тоже рассмеялся.

– Да нет. Красть у меня было все равно нечего, за годы войны наша семья потеряла все свое состояние. А что до любовниц, то от них чаще сбегал я сам. Да и вам мой рассказ будет неинтересен. Так, просто ищу одного человека, и все.

Кэвин поклялся самому себе, что ни единому человеку не расскажет о той женщине, которую он разыскивал. Он полагал, что, находясь в Лондоне, леди Вакстон сможет узнать о его намерении и исчезнет. Кроме того, в последнее время сама идея мести уже не так владела его сердцем, как раньше. Вдобавок ему не хотелось раскрывать перед славной девушкой, скрашивающей его одиночество, столь мрачные стороны своей биографии.

– Я все поняла! – воскликнула Эллен. – Вы ищете женщину, которая поразила ваше сердце навсегда и исчезла.

Кэвин посмотрел на нее с мягкой улыбкой.

– Вы снова ошиблись, прелестная Эллен. Это правда, я разыскиваю женщину, но не испытываю к ней ничего, кроме ненависти.

– О, как это ужасно, – глаза Эллен округлились. – И что же вы с ней собираетесь сделать, когда найдете?

– Просто позабочусь о том, чтобы зло было наказано.

Эллен кивнула. Хотя ее и разбирало любопытство, она прекратила расспросы о таинственной даме. Она уважала право Кэвина иметь свои тайны, ведь она и сама рассказывала ему далеко не все.

Почти целый час карета тряслась по ухабам и рытвинам сельской дороги, и все это время друзья о чем-нибудь болтали: об отношениях Англии и Франции, о сестре короля, вышедшей замуж за Филиппа, герцога Орлеанского, и о брате короля Людовика. Кэвина уже не удивляло, что Эллен так хорошо разбирается в политике, далеко не женском деле. При каждой их встрече он раскрывал в ней все более неожиданные стороны ее характера и давно пришел к выводу, что перед ним женщина неординарная не только по красоте, но и по уму.

В некотором смысле Эллен можно было считать наивной простушкой, и это было правдой, девушка почти двадцать лет не видела окружавшего ее мира, но в то же время она поражала знанием человеческих характеров. Казалось, она смотрит внутрь человека и видит стремления его души так же отчетливо, как Кэвин видел рыбок в чистой глубокой воде островов Ямайки. Для Эллен была характерна тяга к знаниям, качество неожиданное и нечасто встречаемое у женщин. Когда Кэвин начинал рассказывать о каком-либо предмете, ей неизвестном, она тут же принималась дотошно выспрашивать у него все и не успокаивалась до тех пор, пока не составляла о нем собственного мнения. Вопросы же ее были на удивление лаконичны, но требовали долгих объяснений. И еще Кэвина удивляла цепкая память Эллен. Ему никогда не приходилось ничего повторять, девушка схватывала все, как говорится, буквально на лету. Как-то она сказала Кэвину, что стоит ей один раз прочитать свою роль, и она запоминает ее, какой бы длинной та ни была. И было у Эллен еще одно свойство – что-нибудь запомнив, она никогда этого не забывала.

Карета наконец-то остановилась, и Кэвин помог Эллен выйти. На воздухе она огляделась вокруг. Они находились на высоком холме, совсем рядом протекала величественная Темза. Внизу лежал маленький городок. Везде, насколько хватало взгляда, простирались зеленые луга, изумрудная трава сверкала на солнце, серебрилась блестящая гладь реки. И тишина, ни души вокруг, лишь стрекотание кузнечиков да легкий шелест травы сливались в одну успокаивающую мелодию. И, как бы нарушая картину всеобщего безмолвия и одиночества, маленькая девочка неподалеку пасла небольшое стадо коз.

Кэвин расплатился с кучером, и тот немедленно погнал карету в близлежащую таверну. Друзья остались одни. Молодой человек развернул одеяло и начал выкладывать из доверху наполненной корзинки всевозможную снедь.

– Так, значит, мы приехали на пикник? – радостно воскликнула Эллен и села рядом с Кэвином. – Я никогда не была на пикнике, но часто о них слышала.

– Ни разу не была на пикнике? – удивился Кэвин, вытаскивая хлеб и сыр. – Не возить такое юное создание на пикник – это преступление! – с шутливым возмущением проговорил он. – Для чего же нам дана молодость, если не для пикников?

Эллен взяла хрустящую корочку хлеба и с аппетитом стала есть ее.

– Я же говорила, что мой отец был очень строгим и не позволял мне никаких вольностей.