Сладостный обман - Фолкнер Колин. Страница 4

Внезапно Вакстон бросился вперед, обежал длинный стол и начал стремительно приближаться к стоявшей у окна супруге. Лицо его было перекошено злобой.

– Выходит, ты не шутишь, сучка, – прошипел он.

Каролина отпрянула, но не испугалась. Она поняла, что Вакстон находится в ее власти. Значит, письмо – не подделка и все те, кто в нем перечислен, – заговорщики. Нет, теперь она заставит ненавистного мужа подчиниться ей.

– Время для шуток прошло. – Ее голос оставался все таким же холодным и надменным.

Вакстон остановился в нескольких шагах от нее.

– Отдай письмо, и я забуду об этом разговоре, – сказал он, протягивая к жене хилую, морщинистую руку.

– Вы его не получите, – ответила Каролина.

Его рука машинально сжалась в кулак.

– Отдавай письмо. Где оно? – заорал он. – Говори, или ты горько пожалеешь о том, на что решилась! – теперь Вакстон уже не орал, он захлебывался в визге. Изо рта его брызгала слюна, глаза смотрели на Каролину с нескрываемой злобой. – Отдай мне его! – Он ударил кулаком по столу. Стоявший на нем бокал покатился и упал на пол.

В тишине комнаты звук разбитого стекла прозвучал устрашающе.

– Вы… вы не получите его, – прошептала Каролина. – И я предупреждаю вас: или я сегодня же покидаю Хаверинг-хауз, или завтра оно попадает на стол к королю.

– Кто еще знает о нем? С кем ты вступила в сговор? Отвечай! – Вакстон стоял с прижатыми к груди кулаками. Он считал себя выдержанным человеком, знал, что самообладание для него – это все, и не любил терять контроль над собой. – С кем, я тебя спрашиваю!

Разумеется, Каролина никого не посвящала в свою тайну. Она блефовала, хотя сама и представления не имела, как она сможет передать важный документ королю. Но она понимала, что этого и не потребуется делать. Теперь ей было совершенно ясно, что Вакстон выполнит все ее условия.

– С кем я вступила в сговор – это уже неважно. Мы с вами говорим не об этом. Я предлагаю вам сделку – свободу в обмен на сохранение вашей тайны.

Глаза Вакстона угрожающе сузились.

– А, так это конюх. Как там его? Лестер? Да, Лестер. Я знал, что ты спишь с ним, – он ткнул в нее длинным тощим пальцем.

– Ошибаетесь, сэр. Лестер здесь ни при чем.

– Тогда кто? Сын кухарки?

– Я не спала ни с кем. Я остаюсь девственницей с того самого дня, когда вы взяли меня в жены, – сказала Каролина, радуясь, что может уязвить мужское самолюбие своего супруга. – А вам не приходило в голову, что моей сообщницей может быть женщина?

– Я бы тут же узнал об этом, – возразил он.

– Успокойтесь, Уолдрон. – Каролина редко называла мужа по имени, за все восемь лет такое случалось раза два-три. – Дайте мне уехать, и никто никогда не узнает об этом письме. Клянусь вам. Меня не интересует политика, мне нужна только моя свобода.

Вакстон понуро опустил голову и тяжело вздохнул.

– Бедненькая, глупенькая ты моя девочка, – в голосе его зазвучала неподдельная жалость. – И как только ты могла подумать, что меня можно так обмануть? Неужели ты считаешь, что я отпущу тебя вот так просто?

– Вы должны это сделать, потому что только так вы сможете спасти свою жизнь. У вас нет выбора.

Граф начал медленно приближаться к ней. Каролина отступала.

– И нет у тебя никакой сообщницы. Правда, дитя мое? Ведь нет?

– Есть, – ответила она, продолжая пятиться.

– Нет, – уверенно произнес Вакстон. – Я слишком хорошо тебя знаю. Ты никого не станешь подвергать опасности понапрасну. Никого, даже самого последнего слугу, – повторил он, подступая все ближе. – А письмо у тебя здесь, с собой, это я вижу по твоим глазам. И ты надеялась с его помощью получить свободу. Глупенькая ты, глупенькая. Нет, милая моя, я не дам тебе уехать отсюда. Теперь, после всего, что тебе известно, ты должна умереть.

Каролина не поверила своим ушам. Беспомощно улыбаясь, она замотала головой.

– Но вы не убьете меня, ведь я – ваша жена.

– И никто не узнает об этом, – не обращая внимания на ее слова, продолжал обезумевший супруг. – Никому ты не нужна.

Каролина похолодела от ужаса. Только теперь она осознала, какую страшную ошибку совершила. Она недооценила своего мужа. Она считала его подлецом, гнусным предателем, импотентом, наконец, но только не убийцей. И теперь ее ошибка будет стоить ей жизни. Выражение глаз Вакстона не оставляло никаких сомнений. Его намерения были ей ясны. Да, он собирался убить ее…

– Можешь кричать, но тебя никто не услышит, – усмехался он, неумолимо приближаясь. – А может быть, и услышит кто-нибудь. Только ни один не поднимется сюда, никто не придет тебе на помощь. Мои слуги слушаются только меня. А тех, кто не слушался… – Вакстон многозначительно замолчал.

Каролина схватила со стола мензурку и швырнула ею в мужа. Он успел загородить лицо, и мензурка попала в шею. Вакстон выругался и стряхнул с одежды осколки. Тогда, взяв реторту, она запустила ее прямо ему в лицо. На этот раз он не успел заслониться и взвыл от боли.

– Выпустите меня отсюда! – заплакала несчастная девушка, протягивая руку к тяжелой колбе. – Вы не имеете права держать свою жену взаперти.

– Муж имеет все права на свою жену, – проговорил Вакстон. Перегнувшись, он взял со стола длинный нож. Глаза Каролины округлились от ужаса.

– Отпустите меня, Уолдрон, – умоляющим голосом произнесла она. – Отпустите, и никто на свете не узнает о письме.

– Где оно?

Каролина метнула в него колбой, но Вакстон увернулся, и тяжелый сосуд пролетел мимо, ударившись о драпированную стену. Комната снова наполнилась звуками бьющегося стекла.

– Я ничего не скажу тебе! – в отчаянии закричала она, дрожа от страха и ненависти. – Ты можешь убить меня, но тебе никогда не найти письма. Ты будешь жить в постоянном ожидании королевских солдат. Я умираю, зная, что и тебе недолго осталось жить. Скоро, очень скоро тебя повезут в Тауэр! Но ты не будешь знать когда.

В неистовой ярости Вакстон ринулся к ней, выставив перед собой нож. Бедняга вскрикнула от ужаса и упала на спину. Острое лезвие прорезало тонкую полосу прямо поверх ее левой груди. Каролина отпрянула в сторону, схватила небольшую скамеечку и с силой ударила мужа в пах. Вакстон выронил нож и, взвыв от боли, согнулся пополам. Она бросилась к дверям лаборатории.

– Вернись немедленно! – орал ей вслед Вакстон.

Но Каролина не оглядываясь торопливо шла вдоль стены.

– Скажи мне, где письмо, иначе смерть твоя будет долгой и мучительной!

Ей было трудно бежать, тяжелые юбки и корсет сковывали движения. Она шла, держась рукой за стену. Ей страстно хотелось жить. Прошедшие восемь лет кому угодно могли показаться кошмаром, впереди у нее могли быть еще более страшные годы, но сейчас все ее существо восставало против смерти. «Жить, только жить», – твердило ее сознание. Внезапно она почувствовала на своем плече руку мужа. Вцепившись в нее своими костлявыми длинными пальцами, больше похожими на страшные щупальца, он потянул жену к себе. Злобно рыча, он схватил ее обеими руками за плечи и ударил о каменную стену с такой силой, что треснула драпировка. Каролина застонала от боли. В стоящем на подоконнике подсвечнике покачнулась свеча, и пламя колыхнулось и поползло вверх по бархатной занавеске. Вскоре оно перекинулось на драпировку, но Вакстон не замечал этого. Он был в бешенстве.

– Где письмо? – рявкнул он в лицо своей жене. – Говори, где оно!

Полагая, что письмо спрятано за корсажем, он с силой рванул ее платье. Раздался треск разрываемой материи. Из-под разорванного бархата стали видны белые упругие груди. Вакстон попытался нанести удар ножом в горло, но Каролина снова двинула его в пах коленом. Нож со звоном покатился по каменному полу лаборатории.

– Пожар! – что есть мочи завопила Каролина. – Пожар! – Она подумала, что если подкупленные мужем слуги не поспешат ей на помощь, то они хотя бы прибегут сюда, испугавшись пожара.

– Ты сдохнешь здесь, – шипел Вакстон. – Никому не нужная грязная тварь. И никто не пожалеет о тебе. – Он обхватил своими костлявыми пальцами ее шею и, прижав к холодному оконному стеклу, принялся душить ее.