Товарищ американский президент - Костин Сергей. Страница 55

– Кто станцует краковяк, сала мы дадим и так, – проворчал я, недовольный тем, что Боб разбазаривает неприкосновенный запас, подаренный нам российским правительством.

Танцевать, правда, никто не спешил. Американский народ настороженно относился к незнакомым продуктам, тем более к таким, которые были запрещены к употреблению специальным постановлением ООН еще тысячу лет назад.

– Мм! – донесся голос третьего номера, Герасима. Бравый спасатель, забравшись на верхнюю башню, читал стихи великих, преимущественно русских, поэтов. Он и сам немного баловался рифмоплетством, поэтому я нисколько не удивлялся, когда слышал его простенькие на слух стишки : – "Мм! Мм", – преимущественно про животных, которых Гера любил до умопомрачения.

Чем занимался лучший командир подразделения "000"? Я бесплатно раздавал американскому населению только что присланные из России универсальные переводчики самоклеющиеся, УПСы по накладной. По нашей заявке лучшие российские фабрики на конкурсной основе разработали и запустили в производство американо-русские пластыри с повышенным сроком работы. Каждый цивилизованный человек, независимо от места проживания и рода деятельности, должен хоть как-то говорить на языке, на котором Герасим читает свои прекрасные стихи.

Розовые УПСы для детишек. "Мама мыла спецмашину" и тому подобное. Среднее русское образование.

Американским мужикам выдавались черные упаковки переводчиков. С полным набором наиболее употребляемых в нашей стране словосочетаний. На черных УПСах даже этикетка наклеена с ограничением по возрасту.

Для женского, временно недружелюбно настроенного населения, российские ученые приготовили специальный подарок. Дабы не повторять ошибок прошлого, пластыри полностью исключали такие понятия, как политика и равноправие. Преобладали кухонные выражения и слова, направленные на восстановление мужского достоинства. В хорошем смысле слова, конечно.

– Командор! – запищала в ухе Милашка, которая в данное время выгружала из багажного отсека самоходные детские карусели. – У нас звонок по внутренней линии. Похоже, местное правительство желает пообщаться.

– Иду, – перепоручив раздачу переводчиков Директорскому любимчику, надо же хоть как-то занять балласт команды, я поднялся в кабину. Уселся в командирское кресло, то, которое слева, потянулся, разминая затекшие во время раздачи плечи: – Я на месте, Мыша. Если снова начнут уговаривать взять американское гражданство, создашь непредвиденные помехи.

– Правильно, командор, – Милашка была до последнего винтика русской машиной и никогда бы не променяла родной гараж ни на какой другой иностранный. – Говорите. Они на связи.

– Командир русского подразделения "000" майор Сергеев слушает.

В динамиках скрипнуло, пискнуло, булькнуло. Связь на территории континента была ни к черту. По нашей просьбе Служба "000" запустила специальный спутник связи, но его не до конца настроили. Поэтому приходилось постоянно включать дешифратор.

– Это майор Сергеев? – расшифровала Милашка.

– С кем имею честь?

На той стороне долго размышляли, с кем имеет честь русский командир, но потом все-таки сообразили что к чему:

– Это из администрации американского президента беспокоят. Специальный представитель для связи с русской спасательной командой. У вас есть пять минут? Отлично! Майор Сергеев! Мы хотим вам сделать предложение, от которого невозможно отказаться!

– Мы уже купили у вашего товарища две тонны кукурузных хлопьев, – Я не стал говорить, что по единогласному решению команды все две тонны мы загрузили в сейф второго номера. Мы с Герой категорически отказались кушать подозрительные на вкус и цвет комочки. – Что значит, не ваш товарищ? Он справку предъявил. Липовая справка? Хорошо, забудем. Вернее запишем понесенные нами затраты на ваш счет. Так что за предложение?

– Мы хотим предложить вашей команде обеспечить безопасность нашего президента.

Вот так сразу! Без вступительного слова. Почетная, но неблагодарная работа.

– Нам еще гуманитарный состав с селедкой назад везти, – попробовал я отказаться от заманчивого положения. Но хваткий командирский ум понимал, что не зря упоминалось о невозможности отказа. И как всегда оказался прав.

– С вашим руководством все согласовано, майор Сергеев. Ванно-вагоны мы используем в легкой промышленности. Переплавим в наперстки.

– А селедка? – я слегка растерялся, озаботясь состоянием нескольких миллионов отнерестившихся особей.

– Жизнь нашего, законно выбранного президента, дороже, – наставительно ответил голос специального представителя. – А селедочка ваша сама доплывет. Мы уже проконсультировались с лучшими учеными селедочниками мира. Со своей стороны мы обязуемся обеспечить охрану косяка всеми возможными средствами. Кубинские власти согласились помочь нам и выделили для сопровождения двести спасательных шлюпок.

– Ладно, уговорили, – отказывайся, не отказывайся, а все равно работать придется. – Но учтите, если мы возьмемся за это дело, то должны получить самые широкие полномочия. Сами понимаете, мы не какие-то там командос-шмандос, а высокообразованные спасатели подразделения "000". Ерундой не занимаемся.

С той стороны специальный представитель зажал микрофон и с кем-то посовещался.

– Мы согласны. Все подробности узнаете на месте. Когда вас ждать?

– Да вот прямо сейчас и выезжаем, – ответил я, протягиваясь к кнопке общего сбора. – А ехать-то куда?

Специальный представитель объяснил, как добраться до "домика, покрашенного белой краской" и отключился.

– Что скажешь, Милашка?

– Чувствуют мои топки, что ожидает нас тяжелая работа и казенный дом. Тревогу тревожить, или так соберетесь?

– Нечего раньше времени панику сеять. Американские граждане и так после всех революций психованные. Эмансипированное прошлое так просто не успокаивается. Прием! Командир вызывает команду спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать.

– Второй номер на связи.

– Мм.

– Собирайте манатки. У нас вызов. Категория сложности… предположим, второй степени.

На мониторах было видно, как Боб переводит универсальную кашеварку в автоматический режим. Месяца два агрегат проработает автономно, потом, когда закончатся подносы или погаснут топки, само ликвидируется. Правильный поступок. За заботу о голодающем население благодарность, за разбазаривание подотчетной техники выговор.

Первым занял штатное место Герасим. Добрался на автопилоте до спального отсека, рухнул на кровать и мгновенно включился в работу. Тоже правильно, хватит бездельничать.

– Второй номер в кабине, – Боб плюхнулся в жалобно скрипнувшее кресло. – Куда едем, командир?

– Президента твоего спасать.

– В Россию? – восторженно всплеснул руками второй номер. Он давно уже мечтал побывать на своей новой исторической родине.

– Дурак, – сказал я, стаскивая с шеи ключ зажигания. – Что нашего президента охранять? Там и без нас охранников хватает. Муха не сядет. Да и нет дураков связываться. К местному президенту поедем. Вон, вызов прислал. Шестой во втором ряду монитор.

Пока я накручивал зажигание спецмашины, Роберт Клинроуз ознакомился с координатами вызова.

– А я знаю этот домик, – похвалился он. – Я, когда еще был американским подданным, там демонстрации протеста устраивал.

Боб завел нескончаемую песню про свои оппозиционные подвиги. Про то, как он с плакатом у того дома сидел, как по мостовой индюшек своих водил, как протестами всех достал, выражая негодование против эмансипации и женского правительства. Если янкеля слушать, выходило, что революции только по его вине происходили.

– … и тогда грянула революция, – закруглился Боб, залезая в личный сейф пакеты с кукурузными хлопьями пересчитать.

Милашка, коротко повизгивая изъятым в свое время у браконьеров свистком против рыбнадзора, подкатила к невысокому, всего в пару этажей, домику.