Золотой мираж - Дейли Джанет. Страница 79

Поняв, что ему бросают вызов, Беннон прислонился к буфету и лениво, с расстановкой сказал:

– Не бойся, дойду.

– Докажи. – Кит снова отпила кофе.

– Твоя взяла.

Двадцать минут спустя Старый Том из окна гостиной провожал взглядом обоих, смеющихся, веселых, перекидывающихся взглядами, как самые счастливые люди, как муж и жена.

– Я боялся, что моим старым усталым глазам не доведется больше этого увидеть, – пробормотал он, качая головой, и отошел от окна.

Выйдя из рощицы, Кит по инерции все еще скользила, пока не взлетела на вершину холма. Лишь здесь она остановилась, воткнула палки в снег и перевела дух. Беннон, затормозив, остановился рядом. Посмотрев на него, она, однако, ничего не сказала, боясь вспугнуть величавую тишину.

Кит сняла темные очки и окинула взглядом панораму гор, высоких, гордых, в белом уборе снегов. Внизу, в небольшой, круглой, как чаша, впадине, среди пушистых, легких, будто взбитый крем, снежных равнин, сверкало голубизной похожее на драгоценный камень озеро. Они с Бенноном были одни среди этого тихого белого великолепия.

Кит забыла о времени. Ведь солнце всегда вот так светило и будет светить над этим краем, а ее собственная жизнь – это всего лишь один короткий удар пульса в вечном ритме жизни Вселенной. Что такое человеческая жизнь, если не краткий миг счастья? Слава преходяща. Лишь одно вечно под этим солнцем – любовь мужчины и женщины.

– Невероятно, правда? – промолвил Беннон. Он стоял, опершись на палки, в облачке пара от своего дыхания.

– Захватывает дух, – прошептала Кит, чувствуя, как у нее сжимается горло.

– Ты готова?

– А ты? – Но она схватила его за локоть прежде, чем он начал спуск. – Посмотри! Кажется, дымок над той старой хижиной у озера. – Она палкой указала вниз на еле заметный серый дымок, вьющийся из дымохода одинокой хижины.

– Да, верно, – нахмурился Беннон.

– Ты разрешил кому-нибудь пользоваться хижиной?

– Нет. Поехали, надо проверить.

Оттолкнувшись палками, он начал спуск. Кит последовала за ним.

Подъезжая к хижине, Беннон указал Кит на следы лыж на снегу.

– Возможно, кто-то из лыжников, делая большой переход, решил передохнуть.

– Вполне возможно.

И логично, подумала Кит. Подъехав, Беннон громко крикнул, но ответа из хижины не последовало.

– Подожди, – сказал он Кит, снимая лыжи. – Прежде я сам проверю.

– Нет, я с тобой.

Кит, поставив свои лыжи рядом с его, вошла вслед за Бенноном.

В старой железной печурке горел огонь, на потемневшем от времени деревянном столе, покрытом красным шерстяным платком, стояли термос и две чашки. Мягкий шерстяной в красно-бордовых тонах плед покрывал широкий лежак у стены.

– Странно, – пробормотал Беннон. – Никаких рюкзаков, ничего похожего на... – Тут он повернулся, посмотрел на Кит, и его глаза, полные догадки, хитро сузились. – Ты случайно не знаешь, что все это значит?

– Возможно, проказники эльфы... – неопределенно промолвила Кит и подошла к столу. – Интересно, что в нем? – сказала она, отвинчивая крышку термоса. – Похоже, пунш. Как ты думаешь, эльфы не рассердятся, если мы попробуем? Просто чтобы согреться, а?

– Я думаю, что эльфам плевать, если мы это сделаем. – Улыбка Беннона была медленной и многозначительной, когда он приблизился к Кит. – Тем более что ты у них за начальницу.

– Как ты догадался? – деланно строго спросила она.

– По термосу. На нем инициалы твоего отца.

Беннон обнял Кит и притянул к себе.

– Ты чертовски догадлив, Беннон, – заявила Кит.

– Отнюдь нет. – Он взял ее лицо в свои ладони. В глазах его были нежность и желание. – Я просто влюблен в тебя.

Кит стало трудно дышать, сердце отчаянно забилось. Его губы коснулись ее легким дразнящим поцелуем. Ей показалось, что она погружается во что-то необыкновенно мягкое, податливое и растворяется в нем. Ей было тепло и до боли хорошо. Она тихо и отрешенно вздохнула, проведя пальцем по губам, которые ее только что поцеловали, чувствуя силу и тепло рук, обнимавших ее.

А губы Беннона легко и неторопливо изучали ее лицо, от корней волос до бровей и смеженных век. Она чувствовала его дыхание на своих щеках. Околдованная его нежными ласками, Кит была не в состоянии двинуться и почти не могла дышать. Когда его ласкающие губы наконец коснулись ее губ, она тихо произнесла – скорее выдохнула – его имя.

Отдавшись его губам, она бессознательно поворачивала голову в ту сторону, куда продолжали скользить эти сводящие ее с ума губы, пока не нашла их своими и больше не отпускала. Она словно вжалась в тело Беннона, как может женщина, жаждущая отдать мужчине в ответ на его страсть все тепло и мягкую податливость своего тела.

В нетерпении она сорвала с его волос шапку и бросила на пол, с наслаждением погрузив пальцы в густую шевелюру. Прижавшись к нему, она сквозь ткань лыжного костюма чувствовала каждый мускул его тела, каждую пуговицу и пряжку на одежде.

Рука Беннона скользнула в открытый ворот ее лыжной куртки и коснулась груди. Тонкий свитер и белье были легким препятствием. Спустить с ее плеч лыжную куртку и стянуть через голову свитер – это заняло всего лишь мгновение. С кружевным лифчиком он расправился совсем просто – даже не расстегнув, спустил вниз и освободил грудь от всего, что ее обременяло. Лаская, он провел ладонью по твердым набухшим соскам.

Кит не отставала. Ее руки быстро расстегнули куртку Беннона, раскрыли рубаху и легли ему на обнаженную грудь. Касаясь его кожи губами, Кит чувствовала биение сердца. Беннон продолжал нетерпеливо освобождать ее от одежды – и прежде всего от ненужного бюстгальтера. Кит почувствовала, как его рука, проникнув под пояс ее лыжных брюк, коснулась бедра, затем живота и мягкой курчавости холмика между ног. Силы оставили ее, и ослабевшие колени подогнулись. Беннон вовремя подхватил ее и уложил на твердое деревянное ложе.

Он не последовал за ней, но, сняв с себя куртку, продолжал стягивать с Кит остатки одежды: лыжные ботинки – сначала один, потом другой, – и наконец лыжные брюки, которые никак не слушались, так что он чуть не стянул Кит на пол. Она весело смеялась, когда он почти вытряхнул ее из них.

– Это так неловко и неромантично, Беннон, – деланно недовольным тоном пожурила его Кит, сама освобождаясь от трусиков, пока Беннон снимал ботинки.

– Я проделал всю тяжелую работу, не так ли? – возразил он с озорным блеском в глазах, продолжая раздеваться. Он лег рядом и, поглаживая ее тело, серьезно заявил: – Мне не нужен дразнящий ритуал стриптиза, чтобы хотеть тебя. Мне достаточно только быть с тобою рядом. И так будет всегда.

– И у меня тоже, – прошептала она. – Всегда.

Он нашел ее губы и прильнул к ним. Обняв, она притянула его к себе и, дрожа от желания, тесно прижалась, чувствуя ответное движение.

Потом они лежали, все еще не выпуская друг друга из объятий.

Наконец, поцеловав ее волосы, он заметил:

– А печка, кажется, погасла.

– Да, ты прав. – Она еще теснее прижалась к нему, хотя тоже почувствовала холод.

Беннон тихонько засмеялся.

– Вставай. Нам лучше одеться и вовремя добраться домой.

Кит со вздохом поднялась и села. Она понимала, что он прав. Ей стало холодно, мороз давал себя чувствовать. Второго напоминания не потребовалось. Кит стала быстро одеваться.

Сондра, не сбавляя скорости, въехала в ворота ранчо и резко остановила свой шикарный темно-синий «ровер» у крыльца. Надо сказать, что она терпеть не могла эту марку, столь модную в Аспене, и предпочитала благородную роскошь «мерседеса». Но местный климат, капризы погоды и горные дороги, особенно зимой, диктовали свои условия.

Выключив зажигание, Сондра бросила взгляд на часы на щитке. Кажется, она удачно выбрала время визита. До возвращения Лоры из школы – без малого целый час. Правда, ей может помешать Старый Том, но он всегда исчезал, завидев ее.

Сондра вышла из машины и окинула взглядом двор. Везде стояла тишина, никаких признаков обычной деятельности. Она заметила пикап Беннона, что подтверждало информацию, полученную ею от Агнес. Беннон сегодня дома.