Микенский цикл - Валентинов Андрей. Страница 18
– Сука! Ты здесь? Это я, Ктимена!
Резким рывком она сорвала край покрывала, и я увидел лицо той, которой предстояло умереть. Вначале я заметил глаза, широко раскрытые, полные ненависти и одновременно – ужаса. Лицо девушки было белым, словно покрытым известкой – как лик покойника после скверного бальзамирования. Я ждал, что она закричит, но Дейотара, дочь Ифимедея, не проронила ни звука.
– Видишь? – Ктимена, засмеявшись, провела по ее щеке окровавленной рукой. – Видишь, сестричка? Знаешь, чья это кровь?
Дейотара по-прежнему молчала, казалось, не замечая никого из нас.
...Судьба редко посылает гонцов. Еще час назад у этой девушки было все. Теперь осталась только жизнь – и то ненадолго.
Я думал, что Ктимена вцепится ей в волосы или ударит кинжалом, но этого не случилось.
– Брат, – обернулась она ко мне, – прикажи привести сюда нескольких стражников. Не этих – она кивнула на стоявших у двери воинов, – шардана!
Тон у царевны был настолько деловым, что я невольно взглянул на Мантоса, готовясь переадресовать просьбу ему. Почему-то мне показалось, что царевна, одумавшись, просит взять Дейотару под стражу.
– Мы устроим это прямо здесь, – Ктимена быстро осмотрела комнату, – на царском ложе. Эту суку разложим там, а рядом поставим голову нашего дяди. Пусть смотрит!
Я все еще не понимал, и Ктимена нетерпеливо топнула ногой:
– Прикажи привести их, брат! Мы будем стоять здесь и наблюдать, а шардана станут входить по очереди. Она не скоро сдохнет, Клеотер! Вот увидишь, это будет весело!..
До меня, наконец, дошло, и я почувствовал, как по спине ползут мурашки. Мельком я заметил, что Мантос отвернулся, а Прет отвел глаза.
– Вначале она будет молчать, – продолжала Ктимена, кривя белые губы, – а потом ее проклятая гордость исчезнет, и она завопит, как базарная девка! Я так ждала этого, Клеотер!
Дейотара, похоже, ничего не слышала. Медленно, ни на кого не глядя, она подошла к лежавшей в луже крови голове отца и опустилась возле нее на колени.
Послышался хохот Ктимены.
– Смотри, смотри брат! Двадцать пять лет назад наша мать так же стояла на коленях возле тела отца, а потом они убили и ее! Ну, скорее, зови сюда воинов! Мы славно повеселимся!
Я понял – ее не остановить. Как бы поступил на моем месте настоящий Клеотер?
...Пустая мысль – теперь Клеотером был я!
– Прет, – я повернулся к геквету, – люди собрались?
– Да, ванакт, – чуть помедлив, ответил он. – Все в тронном зале. В городе уже знают, возле дворца собирается толпа...
– Хорошо... Ктимена, иди сюда!
Девушка удивленно посмотрела на меня, но послушно подошла. Я вновь погладил ее по голове и осторожно нащупал на шее нужную точку. Теперь главное – нажать не слишком сильно...
Тело царевны медленно сползло на пол. Я не стал подхватывать его и обернулся к Мантосу.
– Позаботься о ней, лавагет! Из покоев не выпускать, пока не скажу. Когда придет в себя, пусть лекарь даст ей успокоительного зелья.
Мантос кивнул, в его глазах я заметил что-то напоминающее облегчение. Я подозвал Прета и отвел его в сторону.
– Ты обещал служить мне, геквет. Посоветуй, что делать с Дейотарой.
– Убей, но не мучай, – тихо проговорил он. – Твоя двоюродная сестра не должна умереть опозоренной.
Я невольно обернулся. Дейотара по прежнему неподвижно стояла у тела отца.
– За что Ктимена ее так ненавидит?
– Спроси у нее, ванакт, – Прет скривился и закусил губу. – Если она промолчит, промолчу и я...
– Ты хотел бы, чтоб Дейотара умерла?
Прет не ответил, и я вдруг почувствовал, что судьба дочери Ифимедея его очень волнует.
– Отвечай, Прет!
– Я не хочу, чтобы она умерла, – глаза его на миг блеснули болью. – Но ни я, ни ты не сможем спасти дочь того, кто убил твоих отца и мать.
Я кивнул и отвернулся.
– Ее могут спасти только боги...
Голос Прета прозвучал странно.
– Да, – согласился я, – только боги...
Комната опустела. Кроме нас с Претом в ней остались только Дейотара и мертвый ванакт. Я оглянулся – в дверях никто не стоял.
– Тогда сделай так, Прет, чтобы боги захотели ее спасти!
Губы парня побелели, на миг он замер, а затем медленно кивнул. Я подошел к Дейотаре и осторожно коснулся ее плеча.
– Ванакт!
Я еле успел отшатнуться – девушка вскочила, в руке ее блеснул бронзовый нож. Я попытался отбить удар, но опоздал – клинок ткнулся в грудь, скользнув по кольчуге. Дейотара вновь замахнулась, но на этот раз я вовремя перехватил руку, резко нажав на кисть. Нож упал в кровавую лужу.
– Ванакт! – Прет одним ударом сбил девушку с ног и облегченно вздохнул. – Ты не ранен?
– Боги спасли, – усмехнулся я. – Вели ее запереть и как следует охранять. И поинтересуйся, кто привел ее сюда, предварительно не обыскав.
Дейотара, медленно встала. Теперь ее лицо уже не походило на мертвую маску. Темные глаза горели ненавистью, на щеках выступили красные пятна.
– Ты плохо умрешь, Прет, – негромко проговорила она. – Предатели не живут долго!
Геквет хотел что-то ответить, но Дейотара перебила его.
– Мой отец ошибся только в одном – двадцать пять лет назад он не казнил настоящих убийц Главка. Учти это, самозванец!
Теперь она смотрела на меня, и от этого взгляда мне стало не по себе.
– Ты, наверное, из свинопасов. Ведешь себя, как тряпка -даже меня убить не смог! Или ты решил последовать советам этой подстилки Ктимены? Берегись-ка своей сестрички, ванакт-свинопас!
– Спасибо за совет, – отозвался я. – Приятно слышать, что ты называешь меня ванактом.
Девушка покачала головой.
– Радуйся, этот день твой. Пей заморское вино, кутайся в пурпур, насилуй девочек – пользуйся всем, пока не наступило завтра. Те, кто выдумал тебя, скоро избавятся от свинопаса на троне. Зря отец не решился убить Арейфооя! Я давно ему говорила...
– Дейотара, – неуверенно начал я, – ты дочь моего дяди...
– Не надо, самозванец! – девушка брезгливо скривилась. – Притворяйся перед другими, если тебе так нравится. А ты, Прет, когда стал изменником? После того, как посватался ко мне, а отец отказал? Посватайся сейчас, свинопас не откажет!
Я начинал кое-что понимать. Странные дела творились в крысиной норе!
...Впрочем, не более странные, чем в Баб-Или.
– Ты слышал приказ? – повернулся я к Прету. – Уводи ее отсюда! Встретимся в тронном зале. Слышишь?
– Слышу, ванакт, – лицо геквета вновь стало невозмутимым. – Пойдем, царевна!
– Иди, садись на трон, самозванец! – Дейотара негромко рассмеялась. – Покажись своему стаду...
Не оглядываясь, я вышел из залитой кровью комнаты. В это мгновение мне менее всего хотелось быть микенским ванактом.
ЗАЙН
«Я понятия не имел»
Я понятия не имел, как восходят на престол. Впрочем, все покатилось само собой. Собравшиеся в зале козопасы встретили меня радостным ревом, воины ударили копьями о щиты, и я, стараясь особо не спешить, поднялся на возвышение, на котором стоял трон. Следовало что-то сказать, но слова Дейотары все еще звучали в ушах. Обижаться нечего: козопасы возводят на трон свинопаса. Я не обиделся, но ощутил здоровую злость. Вы хотели меня, граждане славного города Микасы? Ну что ж, вы меня получите!
Я поднял руку, призывая к молчанию, и зал затих. Справа от меня стоял Мантос. Лавагет был бледен, но яркие губы его еле заметно улыбались. Интересно, что бы он сказал, узнай, кто я на самом деле? Или он знает?
– Граждане Микен! Воины! Мои верные подданные!
Переждав крик, я хотел было продолжить, но понял, что не испытываю ни малейшего желания. Сойдет и так! Сняв с головы тяжелый шлем, я отдал его Мантосу и осторожно опустился на трон. Он был каменным, и я сразу же ощутил холод. Пока в зале вопили, пока воины гремели копьями о щиты, мне вдруг представилось, что я сажусь на трон в Зале Церемоний Большого дворца Баб-Или. Зрелище показалось настолько невероятным, я чуть не рассмеялся. Но тут же стало не до смеха – Мантос, передав кому-то шлем, протягивал мне небольшой золотой обруч, украшенный бледными тусклыми камнями. Еще ничего не понимая, я взял его в руки и только тогда сообразил, что это царская диадема. Быстро, словно боясь передумать, я надел ее на голову и встал...