Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы - Валентинов Андрей. Страница 29

Там было почти пусто. У развешанных по стенам картин стояли лишь Лунин и невысокая курносая девица с распущенными волосами. Фрол потоптался с минуту, а затем деликатно кашлянул.

– А, воин Фроат! – обрадовался Николай. – Ну-с, оцени живопись.

– Какую? – дхар бегло оглядел картины. – А, это? Да елы, не смеши!

При этих словах курносую передернуло.

– Чудик, – смутился Келюс. – Это же авангард!

– Это у нас команда по баскетболу – «Авангард», – буркнул дхар. – Рисовать не умеют, в карету их, Репины!

Девица окончательно увяла и опустила голову.

– Ну вот, сконфузил барышню! Это, между прочим, ее картины.

– Правда? – искренне огорчился Фрол. – Вот, елы... Ничего, сестричка, еще научишься. Я в третьем классе так же рисовал, а потом...

– Прекрати! – возмутился Лунин.

– Не надо! – с дрожью в голосе молвила художница. – Пусть! Это все «совок»... Герасимовы, Серовы. Козлы! Ненавижу...

– Ну вот, – расстроился Лунин. – Чукча уральский.

Фрол тоже несколько огорчился.

– Не обижайся, сестричка, – обратился он к курносой. – Я тоже не умел, а потом учиться стал. Хочешь, покажу?

– Ага! – вдохновился Келюс. – Лидуня, выдайте этому Караваджо карандаш. Давно не смеялся.

– Оставьте меня! – воскликнула та, – идите в Третьяковку, смотрите своих Саврасовых, своих козлов!..

– Ладно, сестричка, – извиняющимся тоном проговорил Фрол, – дай листок. И вправду, посмеемся.

Девица хотела возразить, но поглядев на дхара, все-таки выдала пару отточенных карандашей и альбомный лист. Фрол пристроился за столиком, где лежала девственно чистая тетрадь отзывов, сосредоточился...

– Ого! – оценил через несколько минут Лунин. – Даешь, чукча!

– Сейчас, – не отрываясь, пробормотал дхар. – Еще чуток...

Наконец он, удовлетворенно вздохнув, продемонстрировал лист девушке. Та неохотно скользнула взглядом – и тут же ахнула.

– Какое страшное лицо! Простите, у кого вы учились?

– У Марьи Николаевны. По рисованию у нас была... Че, хорош? Это, Лида, майор один. Волков его фамилия.

...Лицо Волкова выступало из темной глубины, недобро щурясь, тонкий рот кривился усмешкой, глаза глядели пристально и холодно.

– Пригодится, – одобрил Николай. – Вместо фотки, бином...

– Простите, вас зовут Фрол... – прервала художница. – Или как-то иначе?

– Фроат, – подсказал Келюс. – Он у нас нацменьшинство. А это – Лида, выпускница «Репинки». Это ее первая выставка, самородок ты уральский!

– Фроат, где вы учились? – повторила девушка. – Так... так просто это нарисовать нельзя.

– Да в школе, – развел руками дхар. – Потом в армии, в стенгазете, шаржи малевал. А, баловство это! Пойдемте-ка, перекусим лучше. Француз, тут какая-нибудь забегаловка есть?

– Там наверху кофейня, – сообщила Лида. – Горячие бутерброды готовят...

Они вышли из подвала и направились вверх по Малой Грузинской.

– Рыжая живет на четвертом этаже, – шепнул дхару Келюс.

– Этот, с «дипломатом», поехал на Головинское, – отозвался Фрол. – В кооперативе работает – памятники рубит...

– О чем это вы? – удивилась Лида.

– В казаков-разбойников играем, – сообщил Лунин. – Знаете, Лида, давайте-ка лучше о живописи!..

Корф прибыл ко входу на «Кропоткинскую» вовремя. Прыжов уже ждал его, переминаясь с ноги на ногу.

– Здравствуйте, ваше... Михаил Модестович, – заспешил он, увидев барона. – Очень рад!.. Давайте отойдем.

Они направились к скамейкам, где пассажиры коротали время, поджидая автобус.

– Видели Волкова? – поинтересовался полковник.

– Нет. Но вчера я разбирал бумаги на работе. Там был ящик – в столе начальника охраны. У нас мебель решили перенести, ремонт... Вот!

Он достал из кармана большую записную книжку. Первую страницу украшал большой вензель из двух сплетенных букв «В», стилизованных под старославянский шрифт.

– Наверное, «Всеслав Волков», – предположил Сеня.

– У подлеца недурной вкус, – заметил барон, разглядывая вензель. – Ну-с, что там дальше?

Страницы блокнота густо заполнял красивый ровный почерк, но гласные и согласные шли в совершенно невообразимом порядке.

– Шифр, – вздохнул Прыжов. – Вначале я думал, что на иностранном, только русскими буквами, но нет... Там дальше, Михаил Модестович, схема.

Корф перевернул несколько листков. На одном из разворотов помещалась аккуратно вычерченная схема, слегка напоминавшая план пещеры с несколькими выходами. Предполагаемые выходы имели зашифрованные пометки, а посреди была изображена стрелка, указывавшая на некую точку, рядом с которой стояла единственная более-менее понятная надпись: «Карман».

– Однако, – барон принялся листать книжку дальше. – Снова шифр. Скажите, Семен, эта схема вам ничего не напоминает?

– Никак нет, Михаил Модестович, – покачал головой Прыжов. – Я показал ее одному краеведу. Он тоже ничего не понял. Может, это не в Столице?

– Любопытно, любопытно, – бормотал полковник, разглядывая записи. – В нашей дивизии был когда-то отменный шифровальщик. Жаль, погиб еще в шестнадцатом... Семен, я могу это взять?

– Конечно! А я еще погляжу. Волков уходил в спешке, мог кое-что оставить, кроме книжки. Если будет что-нибудь новое, я вам сразу позвоню.

– Буду весьма обязан, – кивнул Корф. – Только, Семен, Бога ради, будьте осторожнее.

Прыжов пообещал, после чего поспешил откланяться, сообщив, что торопится в Теплый Стан.

День только начинался, и Корф решил последовать совету Лунина и съездить в Дворянское Собрание. От него он уже узнал, что «голубая кровь» собирается в том же здании, что и при царе-батюшке, но теперь Собрание занимает лишь несколько комнат, а остальные помещения сдаются внаем. И действительно, огромный дом, где прежде размещались различные большевистские конторы, был теперь оккупирован совершенно неизвестными барону организациями с дико звучащими названиями «МММ», «МАЛС», «Экорамбурс», а то и еще почище. Полковник незаметно перекрестился и приступил к поискам.

Дворянское Собрание обнаружилось в бывшей бильярдной. Здесь, в давние годы, молодой поручик Корф порою катал шары, обставляя своих партнеров в «американку». Теперь на месте бильярдных столов помещались конторские, заваленные разного рода документацией. Назойливо стрекотали пишущие машинки.