Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы - Валентинов Андрей. Страница 69

– Берите. Жалко, второй сломан... Однако, пора в путь. Кора, куда нам?

Девушка, подумав, уверенно указала прежнее направление – прямо.

– Кора, – ахнул Лунин, когда луч фонаря упал на девушку. – Ты же ранена!

Все бросились к девушке. Две пули прошли насквозь, пробив грудь и выйдя из спины, но на разорванной рубашке не выступило ни единой капли крови.

– Пустяки, – глухо ответила Кора. – Потом затянется. Пойдемте, след слабеет.

– Ну, знаешь! – вздохнул Келюс, но продолжать не стал.

Они вновь шли узким коридором. Постепенно становилось суше, под ногами зашуршал чистый речной песок. Перекрестки исчезли, пропали ниши, дорога стала ровной и прямой. Но, пройдя еще около километра, пришлось остановиться. Лучи фонарей уперлись в кирпичную стену.

– Тупик, что ли? – Фрол осторожно шагнул вперед. – Вот, елы, пришли... Ага, да здесь проход. И еще один!

Это оказался не тупик, а небольшой зал, в стенах которого темнело несколько проходов.

– Сюда, – Кора указала на тот, что вел влево.

– Кора, елы, – удивился дхар, стоя у противоположной стены. – Здесь тоже след!

Девушка подошла туда, где стоял дхар, и несколько раз провела ладонями по воздуху.

– Да... Здесь тоже след. Они разделились.

– А нам чего делать, елы? Тоже разделиться?

Барон вспомнил слова Варфоломея Кирилловича и отрицательно покачал головой.

– Нет, господа. У нас только один автомат и граната. Сколько этих... упырей осталось у Волкова?

– Один плюс два – будет три, – рассудил Келюс. – Если, конечно, тот остов у двери – из этой банды. Значит, с Волковым двое или даже один.

– Опасно, – решил барон. – Придется выбирать, господа. Кора, вы ничего не подскажете?

Девушка, не отвечая, постояла у правого прохода, затем подошла к левому и вновь провела ладонью по воздуху.

– Здесь след сильнее. Но это не Волков. Я, правда...

Договорить она не успела. Из тьмы прохода ударила автоматная очередь, пули прошили девушку насквозь, закружили, бросили на землю. Из темноты выступила высокая плечистая фигура, луч фонаря скользнул по черной куртке...

– На пол! – крикнул барон, стреляя навскидку, но было поздно. Следующая очередь ударила ему в бок, полковник рухнул навзничь, и в ту же секунду новая очередь разнесла фонарь в руке Фрола. Второй тоже погас – Келюс, падая, уронил свой на землю.

На секунду воцарилось молчание. Затем прозвучали выстрелы: стрелял Фрол, целясь в сердце ярта. Но в темноте дхар видел все-таки хуже, чем при свете, и пуля попала в плечо врагу. Послышался хохот, и Фрол увидел, как черная фигура, не торопясь, шагнула вперед, медленно наводя ствол автомата.

...Мик лежал в темноте, застыв от ужаса, чувствуя себя совершенно бесполезным, что обессиливало даже больше, чем страх. Он не видел в темноте, он был слаб, у него даже не было пистолета. Плотников видел, что дядя Майкл упал и наверняка ранен... И тут чья-то нога наступила ему прямо на грудь.

Даже не успев ничего понять, Мик ухватил двумя руками за сапог и что есть силы дернул. Тяжелое тело обрушилось на землю. Плотников на какую-то секунду возликовал, но тут же на его горле сомкнулись холодные, словно лед, пальцы. Где-то рядом прогремел автомат Фрола, вспышка осветила склонившееся над Миком лицо, темно-красное, почти бурое, с отвисшей нижней губой и глубоким шрамом на щеке. Плотников успел подумать, что у ярта был когда-то разорван рот, и зашили рану грубо и неумело. Ледяная хватка сдавила горло. На мгновение Мику стало совсем страшно, но страх тут же сменился ненавистью – такой, какую молодой парень еще не ощущал ни разу в жизни. Левой рукой он вцепился в холодные пальцы, стараясь оторвать их от горла, правой выхватил из чехла егерский нож – и ударил им в грудь склонившегося над ним врага. Послышался протяжный хрип, смертельная хватка ослабла. Освященный клинок пробил ярту сердце.

Вспыхнул фонарик. Резкий свет вырвал из темноты несколько неподвижных тел.

– Эй, кто живой? – крикнул Келюс, водя лучом по залу.

– Зажги свечи, Француз, – отозвался Фрол. – Мой фонарь накрылся. Эй, и вправду, кто живой?

– Я, вроде, – послышался слабый голос Мика. – Фрол Афанасьевич, помогите! Он тяжелый...

Пока Келюс зажигал захваченные с собой свечи, и темный зал постепенно освещался слабым неровным пламенем, дхар помог Мику вылезти из-под неподвижного тела.

– Молодец! – Фрол не без труда извлек из груди бандита нож. – Лихо ты его, елы...

– А-а... Да ничего... – Плотников постепенно приходил в себя. – Фрол Афанасьевич, что с дядей Майклом? Где Кора?

– Я здесь, – отозвалась девушка. – Не могу встать, что-то с ногой.

Келюс подошел к ней и только головой покачал: пули, изрешетив тело, перебили кости ног.

– Ничего, – Кора попыталась улыбнуться, – почти не больно. Я ведь вроде Электроника – только ломаюсь. Николай, что с Михаилом Модестовичем?

– Эй, барон! – позвал Фрол. – Михаил, елы, да ты жив?

– Кажется, – тихо ответил полковник, попытавшись привстать.

Барона осторожно приподняли и расстегнули окровавленную рубаху. Две пули, пробив бок и сломав ребра, вышли навылет.

– Бинты! – велел дхар. – Вот елы... Ничего, Михаил, перевяжем – будешь, как новенький!

Келюс и Фрол занялись перевязкой. Корф терпел молча, лишь закушенная нижняя губа говорила о том, что ему приходится ощущать.

– Спасибо, господа, – с трудом выговорил полковник, когда его поудобнее усадили у одной из стен, где было посуше, укрыв курткой, снятой с убитого ярта. – Это, право, пустяки... Николай, теперь вам командовать. Оставьте меня и идите.

– Да ты чего, Михаил! – возмутился дхар. – Чтоб мы тебя бросили! А Кора?

– Оставьте меня с Михаилом Модестовичем, – попросила девушка, которую усадили рядом с Корфом, наскоро перетянув бинтом простреленные ноги. – Если что, я смогу предупредить...

– Нет, – выдохнул Келюс. – Пойдем все вместе.

– Отставить! – тихо, но твердо, проговорил полковник. – Я приказываю! Покончите с Волковым и возвращайтесь. Хватит спорить, поручик, выполняйте!

Барон понимал – иного выхода нет. Знал и другое: в темных коридорах оставались враги, поэтому полковник решил сделать единственное, на что был способен – прикрыть наступление с тыла. Он ощущал страшную слабость, бок онемел, но голова работала четко и руки не дрожали.