Журнал «Если», 2002 № 10 - Хейсти Роберт. Страница 4

Они вошли в лифт. Андертон нажал кнопку самого нижнего этажа и начал свою вводную лекцию, пока они ехали:

— Да, тут вы совершенно правы. Но вам следовало отметить также и основной недостаток нашей новой системы. Как оценить тот факт, что мы привлекаем к ответственности человека, который ничего еще реально не совершил?

— Но непременно совершит! — с горячей убежденностью возразил Уитвер.

— К счастью, это не так. Теперь мы находим преступников раньше, чем они успеют нарушить закон. Само понятие преступления, таким образом, перемещается в область метафизики. Мы заявляем, что они виновны, они всегда твердят, что невиновны… И в некотором смысле на них действительно нет вины.

Лифт остановился и выпустил пассажиров в совершенно такой же коридор, залитый желтым светом.

— В нашем обществе больше нет серьезных преступлений, — сообщил Уитверу Андертон. — Но зато теперь у нас есть лагерь передержки, забитый потенциальными преступниками.

Двери открылись и закрылись. Они вступили в святая святых владений аналитического отдела, занимающего в здании участка целое крыло. В помещении, представшем перед их глазами, возвышались впечатляющие горы оборудования: это были приемники данных, анализаторы, компараторы и прочие компьютерные механизмы, которые сохраняли, изучали и обрабатывали поступающую информацию. И где-то там, посреди всей этой машинерии, сидели три провидца, почти невидимые в клубках обвивающих их проводов.

— Вот они, — сухо произнес Андертон. — Как вам это понравится?

В мрачной полутьме сидели три бормочущих, пускающих слюни идиота. Любое невнятное слово, слетающее с их мокрых губ, каждое невнятное словосочетание, даже случайный слог или бессмысленный звук — все это скрупулезно записывалось, анализировалось, подвергалось сравнению, разбиралось на отдельные морфемы, фонемы, дистинктивные признаки и снова собиралось воедино в форме визуальных символов, которые записывались на информационные карты, автоматически распределяемые по разным маркированным лоткам на основе различных ключевых слов и выражений.

Эти слюнявые идиоты бормотали изо дня в день, из года в год, прикованные металлическими скобами к специальным креслам с высокой спинкой, подсоединенные металлическими клеммами к разноцветным перепутанным проводам. Все их физиологические нужды удовлетворялись автоматами, а других у них попросту не было. Они бормотали или дремали, они не жили, а вели растительное существование, их разум был пуст и потерян, постоянно блуждая в тенях.

Но были это тени не сегодняшнего дня… Трое бормочущих уродцев с огромными головами и атрофированными телами интуитивно созерцали Будущее, и вся техника аналитического отдела была нацелена на то, чтобы расшифровать их невнятные предсказания. Пока умственно отсталые провидцы сумбурно лепетали, заикались и стонали, машины с невероятной чуткостью улавливали и записывали каждое словечко.

С лица Уитвера впервые сползло выражение беззаботной самоуверенности и проступило болезненное смятение. Это была гремучая смесь стыда и морального шока.

— Не слишком-то приятное зрелище, — медленно проговорил он.

— Я даже представить не мог, что они настолько… — тут Уитвер запнулся, подбирая подходящее выражение, — ну, что они такие ужасные уроды.

— О да, они уродливы и убоги, — согласился Андертон. — И в особенности женщина… вон та, Донна. Ей сорок пять, но с виду она не старше десяти. Талант провидца целиком поглощает все остальное, так как участки мозга, ответственные за эспер-восприятие, нарушают баланс фронтальной части коры. Но нам-то что до этого? Мы нуждаемся в пророчествах и получаем от них то, что нам необходимо. Они сами не знают, что говорят, зато мы их понимаем.

Подавленный Уитвер пересек комнату, подошел к одному из лотков и взял из него стопку инфокарт.

— Эти имена только что поступили?

— Очевидно. Я еще не просматривал, — раздраженно сказал Андертон, быстро отбирая у него всю пачку. Уитвер продолжал стоять перед лотком, наблюдая за машинами, как завороженный. Наконец в пустом лотке появилась новая карта. Затем еще одна и еще. Потом из отверстия посыпался целый поток, одна карточка за другой.

— Как далеко они способны заглянуть?

— Видение у них достаточно ограниченное, — продолжил свои объяснения Андертон. — Всего на неделю или две вперед. При том, что большая часть информации не относится к нашему участку. Мы передаем ее по назначению, а другие отделы, в свою очередь, передают информацию нам. В каждом уважающем себя управлении есть свой подвал с обезьянками.

— Обезьянками? — Уитвер взглянул на него почти с испугом. — А, я понял… Ничего не вижу, ничего не слышу и так далее? Очень смешно.

— Серьезнее некуда. — Андертон автоматически подхватил очередную пачку инфокарт, накопившихся за время их разговора. — Теперь насчет поступивших сюда имен… Часть из них просто отсеется за полной ненадобностью. Из оставшихся карточек подавляющее большинство указывает на мелкие преступления: воровство, уклонение от налогов, вымогательство и грабеж. С помощью методики до-преступности мы сократили общее количество преступлений на 99,8 процента! Тяжкие, вроде убийства или государственно^ измены, всплывают крайне редко… Мало кто способен на такое решиться, если всем известно, что преступник будет арестован за неделю до того, как осуществит свое намерение.

— А когда зарегистрировано последнее реальное убийство?

— Пять лет назад, — не без гордости ответил Андертон.

— Как это произошло?

— Преступнику удалось ускользнуть от группы захвата. Кстати, у нас была вся необходимая информация: имена убийцы и жертвы, точные детали преступления, включая даже место, где это случится. И тем не менее, невзирая на все наши усилия, преступник выполнил то, что задумал… — Комиссар пожал плечами. — Ну что же, всех негодяев мы все-таки поймать не можем, но успешно обезвреживаем подавляющее большинство.

— Всего одно убийство за пять лет? — К Уитверу вернулась вся его самоуверенность. — Впечатляющее достижение! Вы должны этим гордиться, комиссар.

Помолчав, Андертон негромко сказал:

— Я и горжусь. Теорию допреступности я разработал еще тридцать лет назад. В те времена каждый честолюбец только и думал о том, как бы поскорее и поплотней набить свой карман. Но я мечтал совершить нечто стоящее, что могло бы навсегда изменить наше общество и принести реальную пользу… — Вздохнув, он небрежно передал пачку инфоркарт Уолл и Пейджу, своему заместителю по «обезьяннику». — Взгляни, Уолли, есть ли тут наши дела.

Когда Пейдж ушел с инфокартами, Уитвер задумчиво произнес:

— Это очень большая ответственность.

— Конечно, — согласился Андертон. — Если мы упустим хотя бы одного преступника, как это произошло пять лет назад, на нашей совести окажется еще одна человеческая жизнь. Вся ответственность возложена на нас, и если мы ошибаемся, кто-то умирает. — Он подобрал три новых инфокарты, выброшенных в лоток машиной. — Общество оказало нам доверие, и мы обязаны его оправдать.

— У вас когда-нибудь возникало искушение… — Уитвер запнулся и слегка покраснел. — Я просто хотел сказать, что некоторые из тех, кто попадается на ваш крючок, готовы, вероятно, предложить вам любые деньги…

— Это совершенно бесполезно, — усмехнулся Андертон. — Дубликаты всех инфокарт автоматически поступают в армейскую штаб-квартиру. Как говорится, доверяй, но проверяй! Это называется системой сдержек и противовесов. Армейцы присматривают за нами постоянно, и если бы полицейским захотелось нажиться… — Он бросил беглый взгляд на верхнюю карточку и внезапно замолчал, крепко стиснув зубы.

— Что случилось? — с любопытством поинтересовался Уитвер.

— Ничего. — Комиссар аккуратно сложил верхнюю карточку и быстро сунул в нагрудный карман. — Абсолютно ничего, — резко повторил он, не глядя на собеседника.

Опешивший Уитвер внезапно густо побагровел, как это случается с блондинами.

— Я понял. Я вам очень не нравлюсь, не так ли?