Мозг стоимостью в миллиард долларов - Дейтон Лен. Страница 11

Маленькая седая морщинистая женщина, возникшая за его спиной, подтвердила:

— Да он просто пошутил, сэр.

Носатый повернулся к ней и успокоил:

— Все в порядке, Флорри, я сам тут разберусь.

— Могу понять, какое вы испытывали искушение.

Носатый торжественно кивнул. Я хлопнул Чико по плечу.

— Этот молодой человек, — сказал я носатому, — через минуту-другую вернется, чтобы поставить вам пива до того, как появится пара других джентльменов. И тогда, если вы будете настолько любезны, разъясните им смысл своей шуточки...

— Конечно. Обязательно, — согласился носатый.

Через паб я вышел на улицу.

— Как вы думаете, что на самом деле случилось? — спросил Чико.

— Не о чем и думать. Вы следовали за этим человеком. Он не заходил в бар и не поднимался наверх, но во всяком случае исчез. Нет никаких свидетельств, что он спустился с балкона, как рассказывал ваш веселый приятель, так что, скорее всего, он обогнул паб с задней стороны и скрылся по улице, выйдя на нее через заднюю дверь. Будь я на его месте, то попросил бы подождать водителя своего такси — я помню, как вы рассказывали, что он завернул за угол, — но прежде, чем уехать, я уплатил бы вашему водителю и сказал ему, что вы в его услугах больше не нуждаетесь.

— Совершенно верно, — кивнул Чико. — Когда я вышел, мое такси исчезло. Я еще подумал, что это довольно странно.

— Ясно, — вздохнул я. — Что ж, когда мистер Доулиш и мистер Гарриман покончат со своими делами, может, вы растолкуете им эти подробности. — Я кивнул водителю «вулзли», и он подъехал ко мне. — А теперь я возвращаюсь к себе домой, — сказал я шоферу, садясь в машину.

Полицейская рация продолжала работать, и из нее доносились слова:

«...Он эксгибиционист, Залив один один. Конец связи. Сообщала диспетчерская. Информация получена в два один один семь».

— А как доберется мистер Доулиш и мы все? — спросил Чико.

Водитель приглушил громкость, но рацию все равно было слышно, словно откуда-то из двигателя доносились голоса лилипутов.

— Понимаете ли, Чико, — мистер Доулиш оценит возможность несколько сменить свой великосветский образ жизни; я же лично предпочитаю вечер у камина. Так что, когда в следующий раз почувствуете в себе тягу к организации международных инцидентов с ночными лодочными рейсами и польскими кораблями, постарайтесь предупредить меня заблаговременно.

— Я постараюсь, сэр.

— Великолепно, — не без успеха сымитировал я голос Доулиша.

Машина медленно тронулась с места.

— Во всяком случае, это была хорошая практика, — произнес Чико.

— Начинайте с азов, — посоветовал я и отправился домой.

Глава 6

Суббота. Доктор Пайк явился в парк Сент-Джеймс раньше меня. Как и было договорено, он сидел на скамейке рядом с прудом, читая «Файнэншл таймс». Чтобы не помешать его отдыху, я вежливо осведомился о биржевой сводке, и он дал мне газету. Сейчас он выглядел куда изысканнее, чем на приеме: костюм из тонкой шерсти, твидовая шляпа и короткий плащ на подкладке с вязаным воротничком. Когда он передавал мне газету, на запястье блеснули золотые часы.

— Просто невероятно холодно, — заметил Пайк.

— Я проделал тысячу миль не для того, чтобы беседовать о погоде. Где посылка?

— Спокойнее. — Пайк огляделся по сторонам. — Скорее всего, она будет готова сегодня, не стоит волноваться.

— Это вы вчера выслеживали меня, Пайк? — спросил я.

— Нигел, не мочи новые ботиночки в воде, ты же хороший мальчик. Нет, конечно же нет. Чего ради мне вас выслеживать?

Нигел перестал портить свои новые ботиночки и, пустив в ход игрушечный свисток, стал приставать к огромному Лабрадору.

— Кто-то этим занимался.

— Только не я. Собачке это не нравится, Нигел.

— Значит, вы не против, если я устраню его?

— Меня это совершенно не волнует. Нигел, он рычит, потому что ему это не нравится. Можете даже убить его, ради Бога.

— И вы по-прежнему утверждаете, что не знаете его?

— Мистер Демпси или как вас там зовут! Я делаю свое дело и стараюсь избегать неприятностей. Если люди, на которых мы работаем, посылают кого-то следить за вами и вы решаете вышибить из него мозги, дай вам Бог удачи. Он думает, что ты дал ему свисток поиграть, Нигел. Хорошая собачка, отдай Нигелу свисточек; добрая собачка, погладь ее, Нигел, покажи ей, что хочешь дружить. Что бы этот парень ни заслужил, это пойдет ему только на пользу, если он не умеет работать. В данный момент в стране царит расхлябанность. Люди совершенно обленились. Проучите его, как вы считаете нужным. Может, тогда те, кто сидят наверху, поймут, что надо держать меня в курсе.

Поднявшись, доктор Пайк отобрал у собаки свисток Нигела и подвел его к нашей скамейке.

— Посмотри на свои руки! — Доктор Пайк вытащил большой носовой платок, заставил ребенка плюнуть на него и влажной материей вытер ему руки. Выглядело все это довольно негигиенично.

— Так где сейчас посылка?

— Думаю, что у моего брата. — Он глянул на часы и что-то прикинул. — У моего брата. Это смола, Нигел. Я тебе говорил, чтобы ты не трогал забор. Завяжи шарф; я не хочу, чтобы ты простудился.

— Как далеко отсюда?

— Вот так. Вот теперь ты хороший чистенький мальчик. Бестертон, деревушка рядом с Букингемом.

— Поехали, — решительно предложил я.

— Первым делом я хотел бы забросить юного Нигела.

Я подумал, что Пайк с удовольствием забросил бы в озеро и меня тоже.

— Они думают, что ты собираешься покормить их хлебом, Нигел. Я доставлю его в школу верховой езды. И оттуда мы уже тронемся. Это по пути и не так далеко. Они не тронут тебя, Нигел, это милые добрые уточки. Не пугайся, они не обидят тебя. Мы поедем в моей машине?

— Меня устраивает.

— Они ждут, чтобы ты дал им хлеба. Итак, вот в эту сторону. Нет, они никогда не обижают хороших маленьких мальчиков. У меня красный «ягуар». Не швыряй камни в уточек, ты испортишь свои ботиночки.

Доктор Феликс Пайк и его брат Ральф — оба жили в небольшой деревушке. Их жилище представляло собой нечто среднее между домами местных жителей — пластмассовые гномы, нейлоновые портьеры, металлические рамы окон и сборные гаражи, — и домами таких, как они, пришельцев — современные скульптуры, набело оштукатуренные древние ворота, коричневые панели обшивки, дедушкины часы на портике. Пайк подъехал к зданию, которое представляло собой современную версию георгианского дома. На дорожке стоял серебристый «порше» с откидным верхом.

— Машина брата, — отрекомендовал Пайк. — Он не женат, — добавил он с таким видом, словно «порше» являлся автоматическим вознаграждением за этот выдающийся подвиг; я предположил, что определенным образом так оно и есть. — Мой младший брат Ральф живет вон там. — Феликс Пайк указал на примыкающий к дому перестроенный амбар из известняковых плит.

К нему вела подъездная дорожка, обставленная бронзовыми урнами, а дом наполняли приметы времен Регентства, в число которых входили подсвеченные ниши и уилтонские ковры от стены до стены. Мы миновали пару комнат, предназначенных, казалось, лишь для неспешного хождения по ним, и до нас донесся слабый запах лавандового воска для полировки; миссис Пайк, сухопарая женщина с лиловыми волосами, назвала их малым холлом. Вокруг электрического камина в стиле позднего средневековья стоял квартет стульев времен королевы Анны. Мы расселись.

За высоким французским окном виднелся газон размерами с небольшую взлетно-посадочную полосу. За ним горели шесть костров, и от их подрагивающих язычков пламени поднимались высокие столбы дыма, словно среди голых мглистых деревьев разбила свой бивуак армия, осаждающая этот дом.

Женщина с лиловыми волосами помахала кому-то у ближайшего костра, и к нам двинулся человек, держа на весу лопату. Поднявшись на террасу, он обмел ее метелкой, поставил в деревянный ящик и, вытерев ноги о мат, проник в комнату через французское окно. На нем ладно сидела поношенная одежда того сорта, который английский высший класс носит по воскресеньям, дабы подчеркнуть свое отличие от людей, надевающих в этот день свои лучшие наряды. Он подтянул шелковый нашейный платок, словно тот был противокомариной сеткой, и я почувствовал себя комаром.