Журнал «Если», 2004 № 08 - Бачило Александр Геннадьевич. Страница 61

— Я увидел прошлое, — сказал мистер Леру, не обращаясь ни к кому в частности. — И оно не впечатляет.

Стемнело. Дреориг, которому было велено помочь караулить пленников, прислонился к дереву, почесался и зевнул, как старая собака, выжидая, когда можно будет продолжить дискуссию с мистером Леру; однако другие стражи хотя и подремывали после долгого перехода, но не засыпали.

Мистер Леру, чтобы успокоиться, попытался вытащить из кармана комбинезона «Битву при Мэлдоне», маленькую книжечку издания «Леопольд-Классика», но только порвал желтую обложку; к тому же было слишком темно для чтения.

Вокруг горели костры, словно забрав свет у неба, в воздухе звучали разговоры и молитвы. Рядом стояла полосатая палатка, где Бьортнот (или кто бы там ни было), скорее всего, совещался со своими командирами. Если бы только Леру мог пойти и объяснить, как они собирались помочь… Но эта закрытая палатка с таким же успехом могла бы находиться за сотни миль отсюда, так строго ее охранял особый отряд светловолосых голубоглазых великанов. Ведь он пытался объяснить Дитеру: нельзя просто так пойти к сакскому эрлу и велеть ему не давать викингам пересечь реку.

Глаза мистера Леру обратились к лагерным кострам викингов на южной стороне холма напротив. Неужели завтра действительно будет битва, и сотни убитых людей ожили, чтобы умереть во второй раз? Будет ли это похоже на телевизионную постановку или страшная битва произойдет снова, на самом деле, а все последствия вновь окажутся лишь возможностями?

Его взгляд был теперь направлен к далеким звездам. Какие они ясные, их свету не мешает ни смог, ни отблеск огней городов. И неподвижные — ни одна из звезд не превратилась в посадочные огни позднего самолета. Они казались знакомыми, но не совсем, за тысячу лет до рождения Леру они располагались на небе чуть по-иному. Наконец он нашел четырехугольник Большой Медведицы. Нет, даже она была здесь другой — Артуровой колесницей, что тяжело катилась над ними, или повозкой Карла Великого. Да, так и есть, ковш Большой Медведицы казался уже и глубже.

Интересно, удастся ли ему попасть домой? Как ему недоставало даже жуков-оккупантов и ворон. Если только он сумеет попасть обратно, то упадет на колени и будет целовать свой ковер.

Его взгляд спустился с небес на землю и обнаружил Дитера. Он сидел в рыжем отсвете костра и разглядывал свои ноги в носках. На одной лодыжке виднелся аккуратный полумесяц крошечных зубов Дональбейн, но мистер Леру не испытывал к Дитеру ни малейшего сочувствия. Если бы не Дитер, мистер Леру сидел бы дома.

Леру пронзил Дитера стальным взглядом.

— Похоже, мы попали в переплет.

— Я все предусмотрел, — невозмутимо ответил Дитер.

— Например, утрату ботинок?

— Не стоит расстраиваться из-за ерунды.

— Знаете, как они поступят с нами, если решат, что мы шпионы викингов? — спросил мистер Леру. — Нас будут пытать и четвертуют.

— Это в фильмах, — сказал Дитер. — Кстати, как это выглядит на деле?

— Привяжут за руки и за ноги к четырем лошадям, которых потом погонят на четыре стороны света, — объяснил мистер Леру.

— Что, правда? Ну, теперь нам пора воспользоваться одной штукой, которая лежит у меня в рюкзаке.

— Ружье?

— Лучше.

— Автомат?

— Проектор.

— Что?

— Мой председатель Комитета поддержки детских танцев воспользовался бы видеокамерой. Но, как ни крути, здесь бы она работать не смогла.

— Да? — мистер Леру чувствовал, что лоб его становится горячим.

— Понадобится монитор, чтобы посмотреть кассету, но не похоже, чтобы эти парни имели представление о телевизоре.

Мистер Леру проверил, не частит ли пульс.

— А на что способен ваш проектор?

— Множество людей проголосовали бы за телевидение, компьютер, лазеры. Но проектор — это испытанная технология. — С этими словами Дитер вытащил из своего рюкзака что-то похожее на металлического гуся с вытянутой шеей. По счастью, усталые стражи спали, опираясь на свои копья, как работники городских служб — на лопаты, и даже Дреориг дремал.

— Что у вас на уме, Дитер?

— Мы спроецируем наше послание на стенку палатки Берноуза задом наперед, так, чтобы, находясь внутри, он сумел его прочитать, — и presto! Установлена коммуникационная линия! Я все предусмотрел.

Мистер Лepy пожевал губу.

— А вдруг он не умеет читать?

Дитер победно улыбнулся.

— Позовет священника.

— Понятно, — сказал мистер Леру, наблюдая, как он нагибается и вытаскивает из-за проектора шнур с вилкой. — А что с этим?

Глаза Дитера стали тусклыми, как монетки, спина его согнулась, он опустился на колени и с отчаянием уставился на огонь. Мистер Леру был готов пожалеть о своих словах, но вдруг Дитер снова вскочил на лишенные обуви ноги.

— Не вижу проблемы. Посмотрите, что перед вами, дружище. Костер! — Он достал из рюкзака пачку прозрачных пластиковых листов и маркер. — Ну же, давайте, чего вы ждете?

— Я должен что-то написать?

— Вам никогда не приходилось пользоваться проектором? Напишите своему Бертноузу, чтобы он атаковал викингов до того, как они переправятся через реку.

— Но я не писал на древнеанглийском с окончания университета, да и тогда это были фразы типа: «Герой с датчанином сражался» или «Увы, тан соколом своим убит».

— Сделайте все, что можете.

Мистер Леру вздохнул, уселся и, пытаясь удержать разъезжающуюся стопку, стал впервые в истории записывать фразу на древнеанглийском с помощью фломастера на прозрачном листе.

Он споткнулся на первом же слове.

Как должна выглядеть повелительная форма глагола «давать»? В разговоре слова находились довольно легко. Но письмо — дело гораздо более официальное, здесь неудачное выражение, ошибка в синтаксисе или стиле могут привести к необратимым последствиям. Он заглянул в конец книжки, но страницы глоссария отсутствовали, остался только словарь к «Битве при Мэлдоне». Имей он сейчас Клэберовское третье издание «Беовульфа» или его собственную затертую «Грамматику древнеанглийского»… И даже если он разберется с глаголом «давать», дальше идет не поддающееся точному определению существительное «река». Как сказать — «водный поток», «стремнина»?…

Он глубоко вздохнул и начал писать, скрипя маркером по пластиковому листу.

Вдруг лист распался в пыль под кончиком фломастера.

— Дитер, он… разложился.

— Так бывает, если кто-нибудь из отдела им уже пользовался, листок стал хрупким.

Мистер Леру взял другой лист.

Как он мог забыть слово «враг» по-древнеанглийски? Может быть, написать «датчане»? А вдруг это были норвежцы? Он листал «Битву при Мэлдоне» в тусклом свете костра. Поэт тоже темнил. Вот, он назвал их «ненавистными чужеземцами». Что ж, если хорошо для поэмы, то сойдет и для мистера Леру.

Боже мой, мистер Леру вдруг осознал, что находится почти внутри поэмы, он использует ее как основной источник информации. Неужели это возможно, хотя бы логически? Возможно ли, что поэт, написавший «Битву при Мэлдоне», находится здесь? Какой удачей была бы встреча с ним! Но как можно узнать поэта среди сотен воинов?

А что, если они изменят исход битвы? Сумеет ли англосаксонский дух достичь тех же вершин при победе, что при трагедии и поражении? Мистер Леру взглянул на Дреорига. Наверное, нет. Но страшнее всего вопрос: а вдруг в новой истории поэта убьют? Неужели мистер Леру окажется повинен в том, что одна из величайших поэм англосаксонской литературы не будет создана?

Меж тем Дитер пристально наблюдал, как Дреориг уже не первый раз зевает, показывая огромные зубы.

— Поздновато уже, не правда ли? — шепнул ему Дитер. Он начал напевать «Колыбельную» Брамса. Подбородок Дреорига свесился на грудь.

— Ну вот, спокойной ночи, — пропел Дитер. — Паралингвистика, — прошептал он мистеру Леру. — То, что нам надо.

Приглушенный храп пробивался сквозь густые усы Дреорига.

— Закончили? — шепотом спросил Дитер.

— Ну, это, разумеется, не перевод Боэция королем Альфредом, но все же…