Право первородства - Олди Генри Лайон. Страница 6

С самого рождения.

Развод случился через полгода после рождения внука Вовки.

Со скандалом, истериками и битьём посуды. Игорёк распустил руки. Ксюха наябедничала отцу. Увижу тебя возле неё — в асфальт закатаю, сказал Артур герою дня. Увижу рядом с ребёнком — изуродую, как бог черепаху. Понял? Это мой сын, сказал Игорёк. Я требую… Артур ударил Игорьком в стену — с умом, без членовредительства. И повторил для закрепления. Больше Игорька никто не видел. Правда, Ксюха тоже не вернулась к родителям. Осталась в подаренной на свадьбу квартире — растить Вовку. После каждого визита к дочери Вика требовала подать на лишение родительских прав. Плакала, хотела забрать внука насовсем. Потом перегорала. Иногда, если Викины истерики затягивались, Ксюха на недельку переезжала с Вовкой к предкам.

Звонила, к счастью, регулярно. Через день как минимум.

Артур отстёгивал на нянек. Выбирала нянек Вика.

— …движение поездов на линии метро остановлено.

Проспект Гагарина перекрыт до выяснения степени опасности, — радовалась дикторша. — В данный момент сотрудники правоохранительных органов устанавливают…

— Сотрудники правоохренительных органов! — хмыкнул Толик. — Нет бы честно сказать: менты. Или ласково: «мили-и-иция»…

В январе Ксюха впервые упомянула о «Братстве Лилового Света». Артур поначалу не придал значения. Но когда дочка заговорила о «Братстве» во второй раз, и в третий — забеспокоился. Сунулся в интернет — вроде ерунда. Групповые медитации, дышим позитивом, выдыхаем отработанную карму. Денег не вымогают, крыша от медитаций ни у кого не поехала. Гневных писем родственников в сети тоже не обнаружилось. Под конец марта Ксюха заявилась в гости с новым другом по имени Джахарлал. «Мой лиловый брат», — объяснила дочь. Оставшись с «лиловым братом» наедине, Артур учинил ему допрос с пристрастием. За исключением имени, которое, ясен пень, было кличкой, парень оказался на удивление сносным. Спокойный, вежливый, без заискивания. Рассуждает здраво, не пижон. КМС по бегу с барьерами. Не чинясь, показал паспорт. Частный предприниматель: печать под заказ календарей, визиток, книг в мягкой обложке. Может, оно и к лучшему? Нашла себе Ксюха мужика, а что бедный Джахарлал, так мы из него быстро сделаем зажиточного Шурика Петрова.

— …поступила свежая информация! Выяснилось, что злополучный билборд устанавливало рекламное агентство «Медиа-Тор», директором которого является Короедов Анатолий Ефремович. В настоящее время господин Короедов на звонки не отвечает, в офисе фирмы его нет. Сотрудники утверждают, что не знают местопребывания директора. На домашний адрес господина Короедова выехала оперативно-следственная группа…

«Чтоб ты сдох, Короед! — мысленно пожелал Артур. Агентство „Медиа-Тор“ входило в число структур, аффилированных с группой Чисоева. — Облажался, идиот. Чёрных нанял за гроши, а те напортачили. Теперь запаниковал, в бега подался… Далеко ли убежишь?»

Пиликнул телефон. Артур вздрогнул, словно проснувшись.

С суетливостью, вызвавшей омерзение у него самого, он вывел сообщение на дисплей:

Подписи не было. Номер телефона стоял на подавлении.

Но Артур знал, кто прислал ему это сообщение. Стальная свая камерунского работяги проломила Чисоеву голову, ухнув в тёмные глубины рассудка.

21:03

…он ещё летел…

…запах пота резкий, оглушающий. Кровь стучит в висках. Сердце грозит выскочить из груди. Ещё! В этот раз всё будет иначе. Захват. Вход на бросок… Пол и потолок, словно по волшебству меняются местами. Зал превращается в аттракцион «Сюрприз». Артур группируется, как учили, но падение вышибает из него дух.

— Вставай!

Он встаёт.

— Ещё!

— Наша кровь! — смеётся отец. — Давай!

Щенячий восторг. Кипит в жилах адреналин. Захват, вход на пределе. Каждый взрыв как у гранаты последний. Когда отец показывал на сыне контрброски скручиванием или прогибом, маленький Артур ощущал: он полностью во власти силы, неизмеримо большей его собственной. Сила эта способна сделать с ним всё что угодно. В любой момент, не напрягаясь. Он взлетал к потолку спортзала — к небесам! — и падал на ковёр. Затем вставал и лез воевать дальше, прекрасно понимая: шансов против отца у него нет.

Отец смеялся:

— Сила — дело наживное. Ну-ка, ещё разок…

Рустам Чисоев не давал сыновьям поблажек. Учил по-взрослому; наказывал, если провинились — всерьёз. Артур старался не заплакать — он знал: сила отца — честная. Ей можно доверять. Эта сила не причинит ему вреда просто так.

Синяки и ушибы — не в счёт. Куда ж без них на ковре?

…сейчас Чисоеву мнилось: он вновь во власти силы, неизмеримо большей его собственной. Только, в отличие от отцовской, эта сила не желала ему добра. Или желала, но по-своему, так, что добро превращалось в маньяка, поджидающего жертву в тёмной подворотне. Цели и желания новой силы были непостижимы. Её нельзя назвать по имени, взглянуть ей в глаза, вызвать на бой — пусть без малейшей надежды на победу. Ей нельзя даже плюнуть в лицо перед смертью.

Плевать не в кого.

Он ходил по кабинету из угла в угол. Ковёр без остатка поглощал звук шагов. Но Артуру казалось: эхо сотрясает дом, гуляя по закоулкам. Полно, дом ли это? Без Вики дом опустел, утратил смысл. Да, они с женой спали каждый в своей спальне, редко оказываясь в одной постели. Да, они неделями не виделись: когда Артур возвращался. Вика уже спала, когда она вставала — он успевал уехать. Да, они частенько отдыхали порознь: он любил безлюдные пляжи, она беготню по музеям. Какая разница? Дом нуждался в присутствии жены, как тело нуждается в душе. А если ещё и заявлялась Ксюха с малым…

Чисоев открыл бар. Коллекция вин хранилась внизу, в специально оборудованном погребе, походившем на слегка окультуренный пещерный лабиринт. Здесь же выстроились, тускло отблескивая, надменные иноземцы: виски, текила, коньяк для гостей…

Нет, только не коньяк!

Он извлёк бутылку пятнадцатилетнего бурбона Wild Turkey American Spirit и широкий бокал. Постоял, словно взвешивая — бутылка в одной руке, бокал в другой — и вернул бурбон в бар. Заливать горе алкоголем? Отец говорил: мужчина пьёт на радостях. Даже на поминках мужчина радуется, что покойник прожил большую, достойную жизнь. Радуется, что после смерти остаются дети и внуки, дела и поступки. Мужчина — тот, кто умеет радоваться…

Включив компьютер, Чисоев рухнул в любимое «президентское» кресло Empire А — Вика шутила: «Империя Артура!» — и не ощутил привычного комфорта. Ломило затылок, в поясницу словно гвоздь вбили. Сунулся проверить почту — личный, известный только близким ящик. Письмо было без заголовка, но Ксюхин адрес он узнал сразу.

Артур взглянул на время отправки. Сегодня, в 10:18 утра. Именно это время назвал ему незнакомый мент, сообщая о ДТП с Викой. Мент изображал сочувствие с ловкостью паралитика, бегущего стометровку. Дышащую ненавистью СМС-ку дочь отправила много позже.

Таких совпадений не бывает.

В кармане дёрнулся телефон. Звонил Паша Гайворонский, замнач службы безопасности. Артур связался с ним из машины, велел разведать, что у Ксюхи дома.

— Артур Рустамович? Докладываю. В квартире вашей дочери никого нет. Записки и сообщения отсутствуют. Мы опросили соседей. Утром, в районе десяти часов, к Ксении Артуровне приехал минивэн «Форд». Трое молодых женщин, коротко стриженные, в длинных хламидах. Похожи на сектанток. Соседи утверждают, что видят их не в первый раз. Номеров не запомнили. За рулём был мужчина. Нет, не Джахарлал; другой. Джахарлал, он же Александр Петров, на работе и ни о чём не знает. Его алиби в этом смысле полностью подтверждено. Женщины поднялись в квартиру. Минут через десять Ксения Артуровна вышла с ними и с сыном. Шла, судя по рассказам, доброй волей. При ней был рюкзак. Все сели в машину и уехали. Объявить в розыск. Артур Рустамович?