Мир приключений 1984 г. - Ефимов Е.. Страница 76

— Есть на примете один человек, только колеблется еще. Вот я его заставлю одно дельце провернуть, тогда ему деваться некуда будет. А вообще парень подходящий — комсомолец и в коммунисты пролезть сможет…

— Не продаст?

— Не думаю. Но я Симку на всякий случай за ним приставлю наблюдать, тем более он к ней неравнодушен и часто захаживает. А его — за пей. Пусть следят друг за другом.

— Добро. Давай прощаться, Филипп Антонович, пора мне. Кажется, обо всем переговорили.

— Наверное. Пойдем, мешок свой возьмешь…

Когда тяжелые шаги наверху затихли и скрипнула притворенная дверь, Андрей выскочил из-под крыльца. Скорее! Срочно в ЧК за помощью.

Так вот кто такой, оказывается, Коренастов… Взбудораженные мысли вихрем метались в голове Андрея, когда он, не разбирая дороги, мчался в губчека.

Проводив связного из центра, Коренастов постоял немного на крыльце, с наслаждением сильно затягиваясь папиросой. Задумчиво глядя на все еще светлеющую полоску неба, Филипп Антонович открыл дверь в дом:

— Лариса, поди-ка сюда!

— Чего вам? — быстро появилась девушка.

— Буди своего кавалера и тащи сюда.

Через несколько минут Лариса вытолкнула на крыльцо бледного, помятого Вадима Борчунова.

— Многовато самогонки сразу хватаешь, — наставительно сказал Коренастов, — вот и развезло тебя. Ты иди, Лариса, мы немного пройдемся с ним по свежему воздуху… У меня к тебе серьезный разговор, — тихо сказал Филипп Антонович, когда они вышли за ворота на серую безлюдную дорогу. — Слушай и на ус мотай. Зойка-то твоя тю-тю…

— Как это?

— Да так, с Андрюшкой Ромашовым хороводится, замуж, говорят, за него собирается.

— Не может этого быть. Я ж ее жених, мы помолвлены. Как она смеет!

— Вот так и смеет. Теперь Советская власть им все, что хочешь, позволяет. А этот новый ее жених — чекист, власть.

— Горло ему перегрызу, убью!

— И в тюрьму попадешь, а то еще расстреляют тебя.

— Что же делать? — Вадим безвольно опустил голову.

— Слушать настоящих друзей. Понял? Сделаем так. чтобы этот Ромашов был устранен, а ты здесь будешь ни при чем. Тогда Зойка к тебе сама в руки со всем своим приданым свалится, как яблочко спелое.

— Каким же образом?

— Помнишь, ты мне на днях про пьесу рассказывал. Ну, ту, что вы в ТРАМе ставите. Я ведь тебя недаром так подробно о ней расспрашивал. В последнем акте там у вас стрельба открывается. Да? И первый выстрел — по главному герою. Его Ромашов играет, так? Оружие вы просили настоящее в штабе ВОХР, что бы все как в жизни выглядело. Ну что ж, молодцы! Тебе остается только вот эту обойму с боевыми патронами в винтовку тому, кто по Ромашову стреляет, заложить. — Коренастов остановился, вынул из кармана обойму и поднес к самому носу Вадима. — Кто там должен стрелять первым?

— Колька Мартынов…

— Ему и подложи незаметно.

— Как же, Филипп Антонович, а вдруг увидят? Потом, это ж убийство… Я не могу…

— Ишь запел как, голубчик, интеллигентик сопливый… А Зою свою хочешь сохранить? Да знаешь ли ты, что Андрей к тебе давно подбирается, он был у Симочки, когда ты в том доме пьяный валялся. Думаешь, мне не известно это. И что в мой дом бегаешь да пьянствуешь, он^знает… — Увидев полную растерянность Вадима, Коренастов немного смягчился. — Вообще-то чем ты рискуешь? Никто не узнает. Не ты ведь выстрелишь!

Вадим машинально взял обойму, сунул в карман. В свете нарождающегося утра Коренастов внимательно всмотрелся в лицо парня. Не подведет ли? Как будто решился…

— Я приду вечером, погляжу на эту пьесу, — сказал он. — Получим с тобой полное удовольствие. А после ты иди прямо к Симке. И я туда попозже загляну, поговорим кое о чем. Но смотри, не вздумай бить отбой. Иначе ты даже представить себе не можешь, что тебя ждет! Пока…

Коренастов круто повернулся и пошел обратно. Вадим некоторое время растерянно смотрел ему вслед. Вдруг со стороны дома № 19 послышался выстрел, за ним — другой… Филипп Антонович оглянулся на Вадима, махнул рукой и тяжело побежал туда. Не доходя до дома, нырнул в овраг. Осторожно пролез через кустарник на другой склон, выглянул на дорогу. У калитки его дома — грузовой автомобиль, люди с винтовками подсаживают девушек в кузов. Двое в кожанках вытащили мужчину со связанными руками, за ним второго… Облава! Откуда чекисты узнали про этот дом?

Во дворе вдруг снова начали стрелять, затем раздался взрыв. “Граната”, — определил Коренастов. Ярко вспыхнул сарай, языки пламени взметнулись в рассветное небо. В их отблеске стал отчетливо виден высокий парень без фуражки, мелькнули светлые волосы. Андрей Ромашов! Опять он… Через двор провели еще одного человека, он хромал. Значит, двое убиты, остальные арестованы. Вот тебе и поджог складов! Провал полный…

До этого момента Коренастов как-то бесстрастно фиксировал происходящее. Но тут почти физически, всем телом, почувствовал, осознал, что сам-то избежал опасности. Его даже пронизал озноб. Это же просто чудо, что его там не было, ушел всего на полчаса — и на вот тебе! Он жив, жив, господа товарищи! И еще покажет вам, чего стоит. В первую очередь расправится с этим гаденышем. Да, да, в нем заключен какой-то злой рок для их семьи — сначала брат, потом дядя. Но на Филиппе Логачеве он сломается навсегда, не на того напал! Приходите, господа, на спектакль — полюбуйтесь!

Там, где аллеи Нового Венца отделял от Владимирского сада спуск вниз, возвышалось двухэтажное кирпичное здание бывшего Коммерческого клуба. Давно уже убрались отсюда купцы и коммерсанты. Теперь здесь другие хозяева и иное название — Дворец рабочей культуры.

Сегодня сбоку его входа — большой щит: “…Силами Театра рабочей молодежи Симбгубпрофсовета будет дано представление пьесы симбирского драматурга А.Ромашова “Наша юность”. В спектакле принимает участие труппа ТРАМа и красноармейцы подшефной части. Главный режиссер и постановщик Е.А.Старцев. Декорации художника ДРК Н.Свешникова. Играет духовой оркестр 13-й бригады войск ВОХР. Начало в семь часов вечера…”

Андрей уже, наверное, в пятый раз выбегал из дверей, чтобы почитать эту афишу. И Зою с собой тащил. “Симбирский драматург А.Ромашов”!

— Смотри, сколько народу идет, — толкнула его в бок Зоя. — Пошли гримироваться.

— Успеем, дай посмотреть.

— Товарищи, товарищи, — обратился к ним невысокий старичок с бородкой клинышком — Павел Степанович, помощник режиссера и суфлер. — Что же вы бегаете, я вас ищу везде. Евгений Александрович зовет. Пора переодеваться…

Зал за занавесом гудел. Андрей поглядел в дырочку — полный. Сердце заколотилось, казалось, ушло куда-то вниз…

— Идите отсюда, нечего смотреть, — взял его за плечи Старцев, — только страх на себя нагоняете. По своему опыту знаю. Давайте первый звонок, Павел Степанович…

— Успех, Андрюша, это настоящий успех, — быстро говорил, стоя за кулисой, Евгений Александрович после второго акта, когда в зале шумели аплодисменты и трамовцев третий раз вызывали на сцепу.

Андрей только хотел ответить, как на него вихрем налетела Зоя:

— Какой ты молодец, я люблю тебя! — Она крепко обняла его и поцеловала.

Смущенный, красный Андрей неловко высвободился, оглянулся. Евгений Александрович улыбается, ребята хлопают в ладоши. Только Вадим стоит в сторонке, не смотрит на них.

— Товарищи, через двадцать минут — последний акт, прошу всех сюда, — громко объявил Старцев. Он оглядел возбужденные лица трамовцев. — Надо закончить на таком же подъеме, как начали. И еще хочу предупредить. По ходу действия — стрельба. Нам одолжили несколько карабинов. У меня всегда душа не спокойна, когда имею дело с настоящим оружием. Правда, патронов нет, стрелять будут за сценой, но очень прошу вас направлять эти ружья куда-нибудь в сторону, не прямо на людей.

— Павел Степанович, — обратился он к помрежу, — проверьте оружие. Уже осмотрели? Хорошо, тогда прошу на сцену.

…Шумит сельская площадь. Кулаки мутят воду, стремясь убедить крестьян не давать хлеба большевикам. Один за другим выходят на трибуну у церкви ораторы.