НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11 - Биленкин Дмитрий Александрович. Страница 14

— Й-ех! — крикнул он. Рванулся вперед, когтями вцепился в лицо воину, тот выпустил копье, упал на колени. Старший пинал его ногами, потом мгновенным движением подхватил с земли копье и метнул в воина. Тот успел отскочить, и наконечник разбился о камень, брызнув осколками.

Старший уже бежал вверх по тропе, забыв о воине, о Павлыше, отпрянувшем в сторону. Старший исчез за поворотом, будто проглоченный скалой.

Павлыш подошел к воину, тот оскалился, угрожая.

— Ну, и черт с вами, — сказал Павлыш. — Мы воспитывались в разных колледжах.

Отправиться в храм? Этого хотел Старший. Старшему Павлыш не верил. Лучше пойти в деревню. Черт его знает, что еще придумает Старший, когда вспомнит о Павлыше. Воин зализывал разодранную руку.

Павлыш пошел к хижинам…

Пустая утоптанная площадка перед ними была пуста. От кучи отбросов к Павлышу бросились насекомые, засуетились над шлемом. Вот на солнышко выполз ребенок с костью в руке и при виде человека замер в ужасе. Длинные руки высунулись из хижины и втащили ребенка внутрь, оттуда донесся визг. Дверь в другую хижину была задвинута большим камнем.

Хижины были похожи одна на другую, даже не хижины, а примитивные убежища, кое-как прикрытые сучьями и сухими листьями.

Павлыш отошел к берегу ручья и оттуда снял панораму деревни. Потом оглянулся, поглядел наверх. Вход в пещеру, через которую он проник в долину, не был виден. На площадке у храме темнело пятно — воин так и остался лежать у ступеней.

Павлышем вдруг овладело беспокойство. Что могло так разозлить Старшего? Может быть, воины сделали что-то дурное с пленниками? Может, Жало с девушкой убежали? Как он не думал об этом раньше?

Павлыш повернул обратно к осыпи и у ручья столкнулся со старой женщиной, которая отличалась от прочих, виденных им аборигенов. Она шла, касаясь земли кончиками пальцев рук, и руки были так длинны, что ей не приходилось для этого нагибаться. Неровно слепленный большой горшок покачивался на плоской голове. Казалось, что женщина придерживает его бровями — лба у нее совсем не было. Глаза, скрытые в глубоких глазницах, горели желтым светом. Увидев Павлыша, старуха присела, словно ее не держали ноги и забормотала невнятно, подняв трясущиеся руки к лицу.

— Не бойся, — сказал Павлыш. — Я не сделаю тебе дурного.

— Дух, Дух, Великий Дух… — бормотала старуха. Лингвист потрескивал, силясь перевести ее слова… — Дай, мясо… дай… пощади.

— Можно подумать, что встреча со мной, хоть и страшна, но не неожиданна, — сказал Павлыш вслух, отходя от старухи и поднимаясь к храму.

Воин приподнялся, увидев Павлыша. Песок вокруг него потемнел от крови.

— Иди домой, — сказал ему Павлыш. — А то истечешь кровью. — Воин словно не слышал его, хотя лингвист внятно прощебетал перевод. Павлыш поглядел на вход в храм, но решил отложить визит.

Ловушка, а которую чуть было не угодил Павлыш, разрезала тропу. На этот раз Павлыш разбежался так, чтобы с запасом перепрыгнуть провал. Звякнули за спиной баллоны.

На площадке перед пещерой и жилищем Старшего не было ни души.

— Эй, хозяева, — позвал Павлыш. — Куда все запропастились? Вы забыли о госте.

Никто не откликнулся. Из темного лаза выскочила испуганная криком тварь и улетела, подхваченная порывом ветра.

Павлыш включил шлемовый фонарь и осторожно вступил в темный коридор, ведущий к комнатам перед подземным ходом. Он ступал медленно, но песчинки хрустели под подошвами, и оттого тишина была еще более гулкой и глубокой. Павлыш обошел все помещения, но и воины и их пленники словно сквозь землю провалились. Дверь в подземелье была приоткрыта, оттуда не слышалось ни шороха, ни звука.

Могучий дух ушел за Старшим. Жало понял, что погиб. Очень хотелось жить, но обитатели долины редко доживали до зрелых лет. Смерть подстерегала на охоте и в поле, она таилась в болезнях, лавинах, могла обернуться немилостью Старшего. И тогда Старший прикажет взять тело умершего в храм, за крепкую дверь. И воины, унесшие труп, выйдут из храма и у входа будут петь страшные песни о смерти. И лишь Старший останется в храме. А потом воины вновь войдут в храм и вынесут тело, разрезанное, чтобы выпустить злых демонов, что прячутся в мертвых и больных. И тело сожгут. Еще недавно, деды помнят, мертвых съедали и лучшие куски доставались воинам. Но это было в дикие времена.

Жало знал о смерти, видел ее, но то была чужая смерть. Своя смерть далека, своя смерть должна уйти, как уходит утренний дождь. Она уйдет обратно, в тот мир духов, в бесплотный мир, в котором нет долгоногов, яркого солнца и чистой воды.

— Теперь ты больше не убежишь, — сказал сизый воин, которого звали Тучей. Старший взял его из деревни мальчишкой. Туча толкнул юношу в спину к темноте и засмеялся.

— Туча, — сказала Речка, — ты помнишь, что у нас с тобой одна бабушка?

— Я воин храма, — ответил Туча, — у меня нет матери и отца.

— Так было раньше, — сказал Жало, — Теперь у каждого есть мать и отец. Так говорил Немой Ураган.

— Ты чего с ними разговариваешь? — прикрикнул на Тучу главный воин Косой Иней.

От толчка Жало упал на каменный пол. Дверь заскрипела.

Слышно было, как Туча устраивается у двери, с той стороны, стеречь пленников.

— Я пошел, — сказал Иней. — Не спи.

— Иди, — ответил сторож. Стало тихо.

В темноте Жало отыскал руку Речки и сел рядом, прижался, чтобы было теплее. Стены нависали, низкий потолок давил.

— Туча, — сказал он. — Наш дух вернется за нами?

— Не знаю, — сказал Туча. — Старший пошел с ним в храм. Старший знает пути богов.

Речка вскрикнула — скользкая холодная змейка скользнула по ее ступням.

— Не бойся, — сказал Жало.

Туча запел песню о Великой тайне, о дороге к Темному ручью. Желтый лучик света, проникавший в щель двери, переместился. Туча подвинул поближе светильник, потому что, как и все жители долины, боялся темноты.

Речка когтем впилась в ладонь юноши.

— Что ты?

— Тише. Здесь кто-то есть.

— 3десь только змеи.

— Здесь есть кто-то большой. Он следит за нами.

Теперь и Жало почувствовал чужое присутствие. Чуткие уши не улавливали ни звука. Не было запаха. Не было ничего. Было присутствие. Кто-то стоял в углу пещеры и разглядывал пленников.

— Уйди, дух, — сказал Жало. — Уйди, если ты не хочешь нам помочь.

— Может, это наш дух? — спросила Речка.

— О чем вы там? — спросил Туча из-за двери.

Из угла пещеры раздался короткий смешок.

Туча распахнул дверь, и внутрь просунулась рука со светильником.

— Что здесь? — крикнул он.

Светильник на секунду вырвал из темноты человеческую фигуру, неясную, смутную, уходящую в стену, растворяющуюся в ней.

— Это не наш дух, — вздохнула Речке.

Но Жало думал о другом. Рука воина держала светильник. Рука была близка. Жало рванул Тучу за руку, и тот, ударившись о косяк, влетел в камеру, охнул, упал на каменный пол. Жало ударил его, подобрал копье и, не оглядываясь, побежал.

В долине, на свету, их поймают сразу же. Воины едят мясо и потому хорошо бегают. Только в темной пещере можно скрыться и отыскать потом дорогу к реке. Речка бежала сзади. Память привела их к деревянной двери. Страж возле, услышав глухой топот, приподнялся, выставил копье, щурясь в полутьму. Жало, выскочивший из-за угла, опрокинул его, навалился плечом на дверь, и та треснула, поддалась. Жало чуть не упал на каменной лестнице — Речка успела подхватить его. Слабый отблеск света падал сверху, впереди — темнота. Надежда была на слух, обоняние и память, цепкую память первобытного существа, сохранившую повороты, спуски, подъемы долгого пути от реки.

Сзади послышался шум преследования. Жало бежал, вытянув вперед руку с копьем. Ощутив нависший камень или трещину, не поворачивая головы, предупреждал о них Речку.

Преследователи не отставали. Они тоже знали эту пещеру. Знали ее куда лучше беглецов. Они были рассержены, потому что если не настигнут беглецов, их ждет гнев Старшего. И они боялись его гнева.