НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 14 - Альтов Генрих Саулович. Страница 30

— Ладно, ладно, — заметил центурион с раздражением, — я уже постиг величие момента, постарайся все-таки быть ближе к делу.

Инженер подавил обиду, утешившись мыслью, что действительно незачем метать бисер перед свиньями.

— Хорошо, — сказал он, — обойдусь без теории и буду предельно популярным. Под воздействием нагрева вода, залитая в котел, превращается в пар, имеющий свойство почти мгновенно заполнять пространство, во много, может быть, в тысячи раз большее, чем занимала до того вода. Он сосредоточивается в сосуде, напоминающем по форме амфору, а затем устремляется в ящик, где, собственно, и находится главная часть конструкции. Возможно, тебе приходилось слышать о пожарном насосе Ктесибия? Его описывает в одной из своих десяти книг об архитектуре Марк Витрувий Поллион. Так вот этот механизм, разработанный по принципу деревянных цилиндрических насосов с кожаными поршнями, издавна известных многим народам, позволяет преобразовать буйную и притом действующую без смысла, сразу по всем направлениям силу пара в размеренное и непрерывное движение. Ну а задача передать это движение на колесо, заставить его вращаться решается посредством хитроумного приспособления, также изобретенного в незапамятные времена. Впрочем, подожди… — Инженер поискал глазами и удовлетворенно хмыкнул, заметив валявшийся неподалеку тонкий металлический прут. Подобрав его и зажав между колен, он выгнул прут посередине, затем упер одним концом в землю, взялся за выгнутое место и задвигал рукой по прямой — при этом кисть его заметно совершала круговое движение. Центурион понимающе кивнул, инженер отбросил прут, потер руки, стряхивая прилипший к ладоням песок.

— Я оставляю в стороне некоторые важные подробности, например механизм периодического нагревания и охлаждения трубок, без которого установка обречена бездействовать. Этого не понять, не имея специального технического образования. Признаюсь, не все еще ясно и мне самому.

— Лично мне, — сказал центурион, — наплевать на то, как устроена моя лошадь. Достаточно знать, чем ее следует кормить и как за ней ухаживать, чтобы она не пала в походе и вынесла в бою.

— Не забывай, однако, что лошадь, как и все живое вокруг нас, сотворена волею богов и по неведомым нам законам провидения. Машина же… да, я полагаю, лучше всего назвать это сооружение огненной машиной, создана руками и разумом человека, хотя, конечно, тоже по наущению Юпитера, пожелавшего поделиться со смертными частицей своего огненного могущества. Ты не сможешь убить лошадь, чтобы посмотреть, как она устроена, и затем вновь оживить. А я могу разобрать машину и собрать ее опять.

— И все-таки чего-то в ней не понимаешь?

— Не понимаю. Ни я, ни тем более он.

— Кто это он?

— Изобретатель.

— Как, разве это не твоя выдумка?

— Нет. Я лишь дал средства на сооружение машины, собрал опытных механиков, подсказал некоторые технические решения, в частности тот способ преобразования прямолинейного движения во вращательное, с которым ты только что познакомился. Могу с полным правом сказать: мне принадлежит заслуга теоретического обоснования принципа работы огненного двигателя.

— Кто же создал машину?

— Сейчас ты его увидишь, Гелиобал!

3

Невысокий коренастый человек отделился от группы работающих и приблизился к ним. У него была квадратная черная борода, правильные, но чуть тяжеловатые черты лица, из-под густых, сросшихся на переносице бровей поблескивали маленькие угольки-глаза. Плотно сбитое тело, прикрытое набедренной повязкой, отливало бронзой, как бывает у людей, привыкших постоянно трудиться под солнечными лучами, мускулистые руки выдавали недюжинную физическую силу. Наружность и имя изобретателя не оставляли сомнений: он принадлежал к финикийскому племени. Что до возраста, то при всей своей опытности центурион не осмелился определить его точнее, чем между сорока и шестьюдесятью.

— Слушаю, господин, — сказал он на скверном александрийском диалекте латинского языка. Голос у него был мягкий и звучный, благодаря этому иностранный акцент не резал слух, просто забавлял.

— Командующий здешним гарнизоном, — сказал инженер, — хотел познакомиться с создателем огненной машины. Может быть, он захочет задать тебе несколько вопросов.

Гелиобал молча склонил голову.

— Откуда ты родом? — спросил центурион.

— Из Карфагена. После его гибели мои прародители бежали к своим близким в Библос и нашли здесь приют. Вот уже в четвертом колене наша семья возделывает клочок земли неподалеку отсюда, выращивая виноград, оливы, кокосы.

— Значит, ты не раб?

— Я свободный человек.

— Почему же ты оказался на стройке храма вместо того, чтобы ковыряться в своем саду?

— Потому что я хотел построить машину.

— Видишь ли, — вмешался инженер, — в одну из своих поездок по окрестностям в поисках строительных материалов я попал на участок Гелиобала. Это оазис в здешних пустынных местах, тем более удивительный, что вокруг нет никаких признаков реки или хотя бы горного ручейка. «Где ты берешь воду?» — спросил я у хозяина. «Из земли» — прозвучал ответ. «Сколько же нужно людей, чтобы оросить такой сад?» — «Я обхожусь сам». И он показал мне колодец, у которого работала огненная машина, беспрерывно качая воду и подавая ее в оросительную сеть. Она была проще и значительно меньше этой, но построена по тому же принципу. Гелиобалу даже не приходило в голову, что он изобрел двигатель, который способен перевернуть мир. Не смешно ли?

— Никто не способен перевернуть мир, кроме Юпитера, — строго заметил центурион.

Инженер пропустил реплику мимо ушей.

— Ты понимаешь, — продолжал он, — что мне сразу пришла мысль о возможности использовать огненную машину на стройке храма. Гелиобал долго упирался, хотя я сулил ему крупное вознаграждение.

— Я пришел потому, что хотел построить большую машину, — сказал Гелиобал.

— Вот как! — Центурион метнул на него тяжелый взгляд. — Ах да, — сказал он с иронией, — ты же ведь свободный человек. Может быть, даже прямой потомок Газдрубала и Ганнибала? — Он сделал паузу, но финикиец молчал. Кем бы ты ни был, запомни: если б ты отказался служить Риму за деньги, я мог бы тебя просто реквизировать.

— Не горячись! — сказал инженер, кладя руку на плечо распалявшегося офицера. — Не забывай, что земля — единственное, что кормит его семью, ему было нелегко с ней расстаться. Кроме того, Юпитер избрал этого человека своим орудием, чтобы передать через него секрет приручения огня. Заметив, что аргумент произвел на центуриона впечатление, инженер поспешил окончательно погасить вспышку: — А сейчас настал момент испытания. Займи свое место, Гелиобал, отдай приказ своим людям, мы начинаем!

Последующие несколько минут были заполнены быстрой и хлопотливой подготовкой к пуску двигателя. В ней, однако, не было излишней суеты. Люди, обслуживающие машину, а их оказалось не меньше трех десятков, знали свою задачу, действовали толково и четко. Гелиобал изредка делал негромкие замечания, его понимали с полуслова, даже полужеста. Центуриону как военному человеку, обожавшему порядок, процедура понравилась. Он невольно сравнивал ее с бестолковщиной на разных участках стройки, без которой, пожалуй, не обходилось ни в каком деле, где одновременно трудились несколько десятков рабов. Странно уже то, что здесь никого не нужно было подгонять бичом. Почему это? Уж не потому ли, что им всем, как Гелиобалу, просто хотелось построить машину, а теперь просто хочется, чтобы она работала? Чушь!..

По сигналу инженера Гелиобал и двое его подручных, оставшихся у машины, подбросили несколько поленьев в очаг, начали открывать заслонки, передвигать рычаги, совершать какие-то другие сложные манипуляции, смысла которых центурион не мог постичь. Да он и не глядел на людей, его внимание, как и внимание всех участников и зрителей происходящего, было приковано к машине. Сперва она обнаружила признаки пробуждения, в котле заклокотало, по трубкам, как по жилам, понеслись горячие потоки, их поверхность начала быстро запотевать, в местах сочленений стали вырываться на волю клочья пара и стекать на песок капли влаги. Шум огня, скрип и скрежет двигающихся металлических деталей, вой пара в закоулках машины, грохот рабочего колеса слились в мощный и неумолчный гул.