НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 36 - Булычев Кир. Страница 21
И вдруг тишину разрезала заливистая трель звонка.
Петров встрепенулся и, поплотнее запахнув полы халата, поспешил к двери. Гостей он не ждал, да и не мог никто прийти к нему в столь поздний час.
— Кто там? — спросил он, держа руку на щеколде.
За дверью послышалось неясное шуршание.
— Кто там? — уже настороженно спросил Петров.
Шуршание стихло, зато чей-то могучий нос засопел громко и отчетливо.
— Свои.
Голос был скрипуч, прокурен и страшен. Петров вздрогнул. Таких «своих» у него быть не могло.
Бухгалтер снял руку с замка и, стараясь не дышать, попятился в кухню. Опустившись на стул, он попытался собраться, но колени противно дрожали, сердце, екая, колотилось о ребра.
В прихожей послышались тяжелые шаги. Дребезжа, покатилось ведро. Петров сжался, ощущая, как волосы его начинают вставать дыбом. Он хотел крикнуть, но не смог.
Дверной проем закрыло что-то темное и огромное. Еще мгновение, и в кухню вошел мужчина зверского вида. Он приблизился к столу и решительно сказал:
— Вчера поспели ананасы.
Петров икнул.
Мужчина вытащил из кармана окурок и ловким движением приклеил его к нижней губе.
Гость был необычен во всех отношениях. Одет он был в потрепанный ватник, галифе и грязные кирзовые сапоги. На пальце сверкал бриллиант. Чудовищно широкие плечи поддерживали крошечную голову без шеи. Щеки и даже уши заросли сивой щетиной.
Петров, хоть и был напуган до полусмерти, опять почувствовал, что видел этого человека неоднократно.
— Шеф велел передать, что последнее задание ты почти завалил, очкарик, — мужик вытащил из сапога финку и помахал ею перед носом Петрова. — Еще такой трюк, и будем тебя ликвидировать.
Бандит устрашающе напрягся. Взбугрились мышцы, ожили фиолетовые татуировки.
Бухгалтер отпрянул и стукнулся головой о стену. Должно быть, это несколько прояснило его мысли, потому что он вполне членораздельно произнес:
— Послушайте, вы, наверное, ошиблись квартирой…
Громила остался глух.
— А сейчас получи свою долю, — сказал он как-то лениво, без огонька, и начал выкладывать на стол неимоверно толстые пачки денег.
Выкладывал он их долго, и было непонятно, как все они умещались в относительно маленьком кармане телогрейки.
Бандюга-миллионер закончил отсчитывать деньги, сплюнул окурок в аквариум и направился в переднюю. Обернувшись в дверях, он мрачно посоветовал:
— К Косому не ходи. Продался чекистам…
Бухгалтер хотел было заверить, что к Косому ни в коем случае не пойдет, но мужчина уже скрылся в мраке прихожей.
Петров некоторое время с нетерпением ожидал, когда лязгнет замок, но так ничего и не дождался. Минут через пять он набрался мужества, вышел из кухни и зажег свет.
Прихожая была пуста, дверь заперта изнутри…
Пошатываясь, бухгалтер вернулся к столу и обнаружил, что деньги тоже исчезли. Даже окурок, плававший в аквариуме, таинственным образом растворился. Лишь золотая рыбка испуганно таращила глаза и жалась в угол.
Петров повалился на раскладушку, обхватил голову руками и затравленно подумал:
«Профессионал! Не оставил никаких следов. Кажется, я влип…»
Наступила ночь, но Петров не спал. Он ворочался, скрипели пружины. Мысли будто тоже поскрипывали от натуги. Бухгалтер начал понимать, как и, главное, почему ему удалось совершить такой удачный обмен квартирами.
В стекла стучал мутный рассвет, когда Петров наконец провалился в сон. Спал он крепко, но беспокойно. Ему снились грабители в кринолинах, небритые камергерши в ватниках и со шпорами, полоумные ученые с финками в руках.
Когда бухгалтер проснулся, то обнаружил, что проспал работу, а за окном — чудесный осенний день. Вечерние страхи как-то рассосались, и старый московский переулок снова наполнился призрачным неуловимым очарованием.
Петров почувствовал, что не может идти на службу. Душа не пускает. Он позвонил к себе в контору и предупредил Стаканова-Скрипкина, что берет отгул по семейным обстоятельствам. Счетовод недоверчиво хмыкнул. Всем было известно, что у Петрова не может быть семейных обстоятельств, поскольку нет самой семьи.
Не завтракая, бухгалтер вышел на улицу и сразу же зажмурился от пронзительно-яркого, по-октябрьски чистого солнечного света. Воздух хрустел и обжигал легкие. Под ногами шуршал красный кленовый ковер. Замшелые тополя-патриархи тянули черные руки к синему небу.
Петров шел крошечными неухоженными сквериками, узкими крутыми переулками и видел себя то в форме гусара, то в скрипящей комиссарской кожанке, но непременно большим, сильным и удачливым.
Москва уже тонула в сумерках, когда бухгалтер очнулся, почувствовал, что замерз, и поспешил домой. На углу он столкнулся с «камергершей», вежливо раскланялся и хотел было пройти мимо, но старуха придержала его, опять дотронулась до рукава и преданно заглянула в глаза.
Дома Петров попил чаю и рано лег спать.
В час ночи его разбудил крик:
— Помогите! Убивают!
Бухгалтер зажег свет, прислушался. Крики доносились из квартиры соседа. Петров вспомнил громилу с финкой и покрылся холодным потом.
«Органова ликвидируют!» — молнией пронеслось в его голове.
Петров бросился к телефону, но тут же вспомнил, что в его новой квартире таковой отсутствует.
Крики за стеной перешли в хрип.
Бухгалтер выбежал на лестничную площадку, заметался и, вдруг ощутив прилив смелости, решился на отчаянный поступок. Он разбежался и тараном врезался в дверь. Та неожиданно легко отворилась, бухгалтер пробежал коридор и упал головой вниз. Удар был силен, но Петров выдержал. Он вскочил на ноги и стал свидетелем жуткой сцены.
Давешний небритый бандюга, повалив на пол мужчину, у которого негодяи похитили великое открытие, по-хозяйски бил его кулаком в высокий лоб и приговаривал:
— Вот тебе. Вот тебе, предатель! Прибью — и весь сказ!
Предатель при каждом ударе жмурился и хрипел.
Петров бросился в бой, попытался обхватить и повалить громилу, но… руки прошли сквозь его тело, не ощутив ни малейшего препятствия. По инерции бухгалтер отлетел в угол, а фигуры дерущихся начали истончаться, таять. Еще какое-то время в воздухе жил кулак, старательно молотивший пустоту, потом исчез и он.
В комнате повисла тишина. Петров огляделся.
Обилие ковров, тяжелая старая мебель. Глухие плюшевые шторы. На стене — коллекция сабель, отсвечивавших тускло и мрачно.
В кресле за столом, откинувшись, сидел худой седовласый человек. Казалось, он спит, и, только присмотревшись, бухгалтер различил, что от головы его отходят тоненькие проводки, исчезавшие в тумбе письменного стола. Там что-то жужжало, тонко и назойливо, как запутавшийся в волосах комар.
Мужчина тяжело вздохнул, содрал с головы провода и открыл глаза. А в глазах была грусть великая…
— Извините, — сказал Петров, вдруг почувствовав себя очень неловко посреди чужой квартиры, ночью, в пижаме.
— Вы кто? — устало спросил мужчина.
— Сосед. Из квартиры номер шесть.
— А-а-а… Ну что ж. Органов. Писатель.
Возникла напряженная пауза.
— Вы видели… это? — спросил Органов.
Петров присел на краешек дивана и вкратце описал ночные события. Органов молчал, и бухгалтер позволил себе задать вопрос:
— А кто это был? В очках. И небритый. Галлюцинации?
— Образы, — мрачно ответил Органов. — Действующие лице моей будущей детективной повести. В очках — положительный, небритый — отрицательный.
Петров попытался постичь услышанное, но не смог и заерзал на диване.
Органов встал, неслышно прошелся по мягкому ковру и сказал:
— Уж коли вы оказались свидетелем моего творческого процесса, не имеет смысла что-либо скрывать. И так дом слухами полнится. Только прошу, чтобы все это осталось между нами.
Бухгалтер согласно кивнул. Органов, набираясь решимости, еще раз обошел комнату, ударил кулаком по столу и выпалил на одном дыхании: