Нечаянная любовь - Деланси Элизабет. Страница 55

— Идите, погуляйте и подышите весенним воздухом!

Они шли вдоль реки. Ярко светило солнце, золотистые блики скользили по каменистому дну. Молодые люди спустились к излучине реки туда, где росли старые тополя. В кронах деревьев весело пели птицы. Ласково журчала вода, легко скользя по камешкам.

Гилберт казался себе неуклюжим и слишком большим рядом с Джулией. Улыбка женщины была загадочной и многообещающей. Гиб никак не мог совладать со своими чувствами.

Джулия поинтересовалась, как продвигаются дела на руднике. Чтобы докончить предложение, ему словно бы не хватало воздуха!

Джулия склонила голову, удивленно спросила:

— Что-то случилось?

— Нет.

Она остановилась, сорвала цветок.

— Ты сегодня такой молчаливый. Словно разучился говорить, — и улыбнулась ему нежно и призывно. Он понял, что она любит его. Улыбка Джулии была для него тем же, что и глоток воды для умирающего от жажды. Правда, до этой минуты, он и не предполагал, что умирает. Он стоял рядом с ней, понимая и пугаясь собственных чувств. Он хотел эту женщину с такой страстью, что, казалось, сгорит душа.

— Думаю, я просто немного разучился разговаривать. Чепмен очень молчаливый напарник. Джулия посмотрела на его руки.

— Он сказал, что ты очень много работаешь.

Пальцы у Гилберта были в царапинах и ссадинах, мозоли на ладонях затвердели. Он спрятал руки в карманы.

— Да, пожалуй, работы хватает.

Они стояли в опасной близости друг к другу. Джулия положила цветок в карман его рубашки. Гилберт смотрел на ее нежные щеки, на выбившиеся пряди волос, ниспадающие на воротник платья, отделанный красивой оборкой…

— Я очень скучаю по тебе, Гиб.

Комок подступил к горлу, у Гилберта пересохло во рту. Его неодолимо тянуло к ней. И главное — она ждала его поцелуев и прикосновений.

— Принцесса, — тихо прошептал он, наклонился и поцеловал ее в щеку. Щеки раскраснелись. Золотистые волосы переливались на солнце. Он подумал, что глаза Джулии похожи на тропическое море — теплые, спокойные, словно синева южного моря, в которой отражается тропическая зелень.

Он снова поцеловал ее. Джулия повернула голову. Губы встретились. Поцелуй был нежным и сладким. Гилберту почудилось, что его целует ангел. А в сердце была отчего-то боль и тоска, словно кто-то воткнул острый нож! Их губы слились, ее пальцы нежно ласкали затылок Гилберта, оторвавшись от его губ, она прошептала его имя.

Он обнял ее покрепче, притянул к себе. Целуя нежные, податливые губы, ощущал из сладость, чувствовал благоухание ее волос. Пальцы женщины нежно перебирали его волосы, гладили шею. Его мозолистые руки ласкали ее спину. Она крепко прижалась к нему упругой грудью и мягким теплым животом, еще крепче обняла его за шею…

Гилберт изо всех сил прижал ее к себе, она невольно вскрикнула — испуганно и удивленно. И крик отрезвил Гиба. Он резко отстранился, посмотрел в счастливые сияющие глаза и понял, что происходящее между ними очень опасно для него.

— Мы не должны этого делать, — сказал он хрипловатым голосом. В голове гудело, словно там поселился пчелиный рой.

Джулия спокойно поправила воротничок и улыбнулась.

— Да, пожалуй, мне пора возвращаться…

Они возвращались к дому Чепменов. Мягкая сочная трава с рассыпанными яркими цветами, стлалась перед ними пестрым ковром. Он помог Джулии сесть в коляску, не зная, что сказать на прощанье. Гиб еще не остыл, он по-прежнему хотел обладать этой женщиной. Но в нем пробудилась щемящая нежность, опьяняющая и светлая.

То, что он испытывал к Джулии, было выше плотского вожделения. Ему было трудно определить свои ощущения. Но одно он знал точно — он хотел сделать ее счастливой. Дать ей счастье и, таким образом, самому стать счастливым.

— Я говорила с мистером Кулиджем, — сказала Джулия. — Он открыл на твое имя счет.

Гилберт не сразу осознал, о чем она говорит. Счет? Какой счет? Вспомнив о своем плане, почувствовал и облегчение, и сожаление. И заставил себя думать только о деньгах.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Спасибо и за то, что ты вызволила меня из тюрьмы.

Она мягко дотронулась до его руки.

— Постарайся не забыть, что в следующее воскресенье крестины Гилберта!

— Обязательно приду! — пообещал он.

Коляска покатилась по дороге, громыхая и покачиваясь. Гилберт смотрел вслед, пытаясь привести в порядок мысли.

— Хорошие манеры и хорошие намерения — абсолютно разные вещи, Джулия!

Гарлан был взбешен. Они сидели в холле гостиницы «Ригал». Из кухни доносился запах приготовляемой пищи, пахло дорогими сигаретами.

— У этого человека нет абсолютно никаких намерений.

Джулия приветливо улыбалась входящим. С ней здоровались, мужчины приподнимали шляпы, приветствуя ее по имени. Джулия ощущала себя обновленной и свежей. Сегодня она впервые надела новый желтовато-коричневый костюм и коричневую шляпку, украшенную перьями. Наряд почти совпадал по цвету с волосами и очень шел ей. Этот костюм прислала прошлым летом жена Рэндала, Элен.

— Я думаю, что хорошие манеры и хороший характер, всегда сопутствуют друг другу, — сказала она.

И про себя добавила: «И хорошее, доброе сердце…»

Гилберт подарил миссис Чепмен колыбель для маленького. Когда стоит хорошая погода, он выносит ребенка на улицу, гуляет с ним, показывает горы, о чем-то ласково разговаривает с мальчиком, словно тот может что-то понять. Миссис Чепмен счастлива, что у сына будет такой заботливый крестный отец.

Старшая официантка провела Джулию и Гарлана в шумную столовую, стены которой были оклеены розовыми обоями. Кругом висели зеркала в позолоченных рамах. Джулия шла за женщиной, лавируя между небольшими столиками и большими горшками с зелеными папоротниками. Гарлан остановился возле группы мужчин, чтобы перекинуться новостями.

Он всегда останавливался в номере люкс отеля «Ригал», когда приезжал в город. Обычно, он обедал с Бар-нетом Кейди или с другим членом городского совета. Сегодня он пригласил на обед Джулию.

— Необходимо обсудить очень важные вопросы, — многозначительно сказал он.

Гарлан подошел к столу, за который Джулию усадила официантка. Он быстро оглядел столовую, чтобы убедиться, не пропустил ли кого-нибудь, не оставил ли без внимания. Он чувствовал себя в родной стихии, окруженный важными людьми.

— Что мы будем есть? — спросил он, высоко приподнимая фалды сюртука и усаживаясь на стул. Он пытался казаться оживленным, но Джулия прекрасно видела, что он зол и раздражен.

— Здесь очень хорошо готовят бараньи отбивные, — спокойно сказала Джулия. Как только официантка отошла от столика, Гарлан снова завел свое:

— Я очень волнуюсь за тебя, Джулия. Меня беспокоят твои отношения с Бутом. Этот человек распускает о тебе скандальные слухи. Хвастается, что вы были в интимных…

— Может быть, ты, допускаю, что совершенно неумышленно, спровоцировал его на подобное высказывание?

Гарлан отмахнулся от ее замечания.

— Ты обеспечила ему алиби, когда он ограбил сейф в конюшне. Ты позволяешь ему оставаться на ночь в доме… А теперь ты сняла траур! Мы все в недоумении, Джулия. Твоя дружба с этим человеком закончится скандалом!

Официантка принесла суп — жирный, наваристый.

— Я думаю, что мы достаточно уже обсудили мистера Бута, — заявила Джулия. — А что касается моего решения снять траур, то могу тебе сообщить, что Эдвард никогда не одобрял траур. Он говорил, что короткая память намного полезнее для психики, чем бесконечные страдания о прошедшем.

— Это смешно! — пренебрежительно фыркнул Гарлан.

Джулия принялась есть суп. Прежде чем решиться снять траур, она очень много думала. Ей, конечно же, нелегко было принять такое решение. Она знала, что своим поступком вызовет много недоумения и кривотолков. Но разъезжать в черном по городу, когда все вокруг расцвело и ожило, казалось ей дурным тоном!

Однако в глубине души, она прекрасно осознавала, что причиной того, что она сняла черное платье, конечно же, был Гилберт Бут.