История (книги 1-5) - Диакон Лев. Страница 12

Сказав так, он приказал им убираться в свою землю, а сам, собрав боеспособное войско, выступил в поход против мисян195и с первого же приступа овладел всеми пограничными с ромеями укреплениями. Осмотрев страну, Никифор убедился в том, что она гориста и покрыта лесами. Говоря поэтическим языком, в стране мисян "беда за бедою восстала"196: за лесами и кустами следуют стремнины и скалы, а затем болота и топи; местность эта обильна водою и густыми рощами, заперта со всех сторон непроходимыми горами; она расположена у Гема и Родопа197и орошается большими реками. Видя все это, василевс Никифор решил, что не следует вести неподготовленное войско по опасным местам и допустить, чтобы мисяне перебили воинов, как скот198. Утверждают, что ромеи часто терпели поражения в теснинах Мисии и подвергались полному уничтожению199.

6. Таким образом, он решил не подвергать опасности (своих людей) в непроходимых и опасных местах. Поэтому он отозвал войско и вернулся в Византии. Затем, возведя в достоинство патрикия Калокира200, мужа пылкого нрава и во всех отношениях горячего, он отправил его к тавроскифам201, которых в просторечии обычно называют росами202, с приказанием распределить между ними врученное ему золото, количеством около пятнадцати кентинариев203, и привести их в Мисию с тем, чтобы они захватили эту страну204.

Итак, Калокир поспешил к тавроскифам: а сам (Никифор) отправился в театр и сел наблюдать за проводимыми конскими ристаниями. (До начала состязаний) он приказал бывшим при нем воинам сойти на арену, разбиться на противостоящие отряды, обнажить мечи и шутя наступать друг на друга, упражняясь таким образом в военном искусстве. Но жители Византия были незнакомы с военным делом. Их ослепил блеск мечей, напугал лязгающий натиск устремившихся друг на друга воинов; пораженные необычным зрелищем, они ринулись из театра и побежали по домам. Вследствие давки и беспорядочного бегства немало их погибло, многие были жалким образом растоптаны и задушены205.

Это происшествие послужило началом вражды Византия к василевсу. К этому присоединились и злоупотребления его брата, куропалата Льва, который сменил мужество воина на корыстолюбие горожанина; своей жадностью к деньгам он без всякого милосердия лишал жителей хлеба и других необходимых припасов: покупая хлеб дешево, он продавал его за дорогую цену206. В городе стали шептаться: со стороны горожан посыпались обвинения в том, что оба брата обращают бедствие народа себе на пользу и туго набивают мешки общественным добром. Ведь и василевс, утверждая, что ему необходимы большие средства на военные нужды, безжалостно разорял своих подданных и выдумывал новые неслыханные налоги207.

Василевсу стало, как говорят, известно от какого-то человека, то ли из тех, что наблюдает небесные светила, то ли из тех, что избрали монашеский безбрачный образ жизни208, что он умрет в царском дворце, убитый собственными соотечественниками. Устрашенный этим предсказанием, он построил высокую и крепкую стену, которая соединила оба крыла дворца209, обращенные к морю. (Государь) полагал, что этой стеною, видимой еще и теперь, он обезопасил свое жилище.

7. В праздник вознесения Спасителя210, когда государь совершал по обычаю шествие за стены (города) к так называемой Пиги (там был построен храм удивительной красоты в честь богородицы211), произошло побоище между жителями Византия и армянами212, во время которого армяне ранили многих горожан. А к вечеру, когда государь возвращался во дворец, жители Византия открыто поносили его. И одна женщина со своей дочерью дошла до такого безумия, что, наклонившись с крыши дома, бросала в повелителя камни. На следующий день она была схвачена претором213и вместе с дочерью поплатилась за свою вину, став добычей огня в проастии214, называемом Анарата215.

В то время и мне, пишущему эти строки, довелось, будучи юношей216, жить в Византии с целью обучения и приобретения знаний217. Я видел, как василевс Никифор шагом проезжал на коне по городу, невозмутимо снося жестокие оскорбления и соблюдая присутствие духа, как будто не происходит ничего необычайного. Меня удивляло спокойствие этого человека, сохранившего бесстрашие и благородство при самых ужасных обстоятельствах218. Впрочем, с наступлением ночи мятеж прекратился. Государь нелегко поддавался гневу и вообще был человеком великодушным; поэтому он предал забвению обиды, причиненные ему накануне горожанами, приписав их скорее опьянению219, чем движению возмущенного народа.

После этого он послал220в Сицилию огненосные триеры, надежно загрузив их балластом, и огромные корабли с воинами и вооружением. Стратигом над флотом он назначил патрикия Никиту221, мужа благочестивого и почтенного, хоть и евнуха, а командование конным войском (поручил) своему двоюродному брату Мануилу222, также отмеченному достоинством патрикия, мужу горячего нрава, своевольному и подверженному безрассудным порывам. Переплыв Адриатическое море, они достигли Сицилии, сошли с кораблей и выстроились в фалангу. Вначале им так благоприятствовала удача, что они с одного приступа овладели знаменитыми, прославленными Сиракузами и Гимерой223, а сверх того без кровопролития заняли Тавромений224и Леонтины225. Но завистливая судьба не пожелала направить к цели паруса их успеха226, с неистовой жестокостью она стала дуть в обратную сторону и погрузила их предприятие в пучину гибели. Нижеследующий рассказ это разъяснит.

8. Сицилийцы не могли сопротивляться силе и непреодолимому мужеству ромеев: покидая города, они укрывались в горных теснинах и собирались в наиболее удобных местах. Ведь остров этот богат горами и лесами, на нем очень легко, если понадобится, возводить на скорую руку укрепления. Поэтому Мануилу следовало охранять занятые города, а также пастбища и проезжие дороги по всей стране, чтобы лишить беглецов корма для животных и других припасов; таким образом, у истощенных голодом сицилийцев было бы только две возможности: либо сдаться ромеям, либо погибнуть от недостатка средств к существованию.

Но пылкому, кипевшему отвагой и храбростью и сверх меры гордому своими прежними победами Мануилу недоставало предприимчивости и опытности - он устремился по опасным путям преследовать беглецов. В одной из теснин фаланга рассыпалась и стала беспорядочно продвигаться по расселинам и утесам: скрывавшиеся в засаде варвары появились внезапно с шумом и ужасными криками и напали на ромеев. Пораженные неожиданностью, они, не видя солнечного света в густой чаще деревьев, обратились в бегство. Обрушившиеся на ромеев варвары убивали их нещадным образом, как обреченных на жертву животных; тогда только прекратили они истребление воинов, когда силы и гнев их иссякли. Там был убит и сам Мануил; тех же из ромеев, которые избежали меча, агаряне захватили в плен живыми. Сокрушив пешее войско, варвары устремились к берегу, где стояли на якорях ромейские корабли, и большинством из них сразу же овладели. Сам патрикий Никита был схвачен и отправлен пленником к катархонту афров227. Из такого множества воинов лишь малая часть спаслась и явилась к императору Никифору228.