Гагарин и гагаринцы - Коваленко Александр Власович. Страница 11

Не знал Пучик того, что не клеилась у курсанта посадка по иным причинам. Не хватало Гагарину времени для тренировок. И аэроклуб, и работа над дипломом — так вот все подоспело сразу. Среди тех, кто в последние дни мая отправился в летный лагерь, раскинувшийся под Саратовом в дубовой роще, курсанта Гагарина не было. Тему диплома он выбрал сложную — разработка проекта литейного цеха крупносерийного производства на девять тысяч тонн литья в год. Ночами чертил схемы, делал сложнейшие расчеты, бился над неожиданно всплывшими вопросами подготовки кадров для «своего» цеха. Все он привык делать обстоятельно и до конца.

Здесь, в Оренбурге, увидел мемориальную доску на одном из домов, где останавливался Александр Сергеевич Пушкин, и на следующий день рылся в библиотечных каталогах, чтобы самому досконально дознаться: сколько времени, почему жил поэт в этом городе, почему он хотел написать книгу о Пугачеве, а заодно впервые узнал, что река Урал называлась тогда Яиком. И тут же с ходу перечитал наново «Капитанскую дочку». Да, он во всем ценил основательные знания. Много позже, в Швеции его пригласили посетить один из заводов фирмы «Эриксон». На завтраке, устроенном в его честь, представитель фирмы сказал, что до революции заводы Эриксона были в России. Гагарин тут же спокойно, достойно ответил ему: «Да, я читал, что в Петербурге был когда-то завод фирмы «Эриксон». Рабочие этого завода активно участвовали в революции».

Вот и теперь корпел до глубокой ночи над чертежами и книгами, старался не думать о том, что там, в Дубках, друзья, наверное, уже летают, а он с каждым днем все больше отстает от них. Но он решил твердо: «Сейчас главное — диплом, потом наверстаю все упущенное в аэроклубе».

Выпускник Саратовского индустриального техникума Юрий Гагарин из тридцати двух оценок по всем предметам получил только одну четверку, все другие — пять.

Ему вручили диплом с отличием. В тот же день, только выкупавшись в Волге, он уехал в лагерь аэроклуба.

…Пучик попросил подняться в воздух Великанова. Курсанты уважительно поглядывали на его Золотую Звезду. Он увидел на взлетном поле ладную мальчишескую фигурку и то, как подобралась она, точно сжатая пружина, — захотелось подбодрить парня, расслабить напряженное ожидание. Рассмеялся:

— Ну и денек нам выдался… Славный денек!.. Покатим сейчас. Земля, брат, должна внушать доверие… Это главное. Понял?

— Понял.

— Не думай, что я первый это говорю. Про это сказал еще Антуан де Сент-Экзюпери. Читал?

Не знал тогда Юра ничего про человека с таким мудреным именем и сказал, как всегда, прямодушно:

— Некогда мне читать про всяких монахов и герцогов…

Великанов разразился добродушным и заливчатым смехом.

— Ну, брат, знал бы знаменитый летчик, как ты его в монахи записал!..

Гагарин пытался выправить положение:

— На летчика такая фамилия никак не похожа. Очень уж длинная… Не то что Чкалов, Каманин, Маресьев.

— Так вот, непременно прочти про этого самого «монаха». Запомнил имя?

— Запомнил.

— А теперь полетели.

И они пошли и самолету.

Машина легко оторвалась от взлетной полосы, набрала высоту, Великанов спокойно, даже чуть ворчливо говорил:

— Кто тебе сказал, что ты не чувствуешь самолета, хотел бы я это знать?.. А теперь иди на посадку.

— Может, рановато?

— А со скольких метров ты пойдешь?

— Хотя бы с восьми.

— А сколько, по-твоему, сейчас?

— Около того.

— Ну давай…

Знал, что курсант немного ошибается, но сейчас главным было другое. Нужно вселить в него уверенность, что он может решать все сам, что он с этой машиной — одно целое.

Впервые Гагарин сел легко, плавно, точно. Как же, оказывается, упоительно самому коснуться этой чудесной твердой земли!

Потом взлетели еще. Великанов знал, что сегодня лучше перехвалить за удачу, и сказал:

— Ты, брат, просто прирожденный летчик, понял? А теперь сделай глубокий вираж…

Курсант обрадованно вспыхнул:

— Я левый тоже попробую сделать.

Почувствовал, что Великанов уверен в нем.

Старенький «ноль шесть» не подвел, шел устойчиво, правда, на правом глубоком вираже чуть-чуть зарылся и увеличил крен, но он вовремя сбавил скорость.

На земле Великанов дружелюбно сказал:

— Левый вираж получается лучше. В правом нет чистоты, нужно еще отрабатывать.

А Юрий вдруг почувствовал радостное доверие к своему крылатому другу и попросил:

— Разрешите повторить? Только одному.

— Повторяй, повторяй… Теперь тебя с аэродрома никакой силой не вытянешь.

Уж никого не было на взлетном поле, а Юрий до самых сумерек мыл свой Як-18, натирал его до зеркального блеска, приговаривая доверительно:

— Знаешь, дружище, ты уже все-таки многому научил меня.

В конце лета они сдавали выпускные экзамены. На зачете по технике пилотирования Мартьянов первым представил Юрия Гагарина. И он выполнил всю программу так, что ни у кого не было сомнений: будет летать!

Совет Великанова почитать Экзюпери он помнил, а вот времени на это долго не находилось. Только теперь, в один из выходных дней, он пошел в библиотеку училища. Сказал библиотекарю точно так, как услышал когда-то от Великанова:

— Антуан де Сент-Экзюпери.

Девушка почему-то сократила необычно и красиво звучащее имя:

— Экзюпери? А что вам? Биографию? «Землю людей»? «Маленького принца»?

— Все, мне нужно все…

— Сразу?

— Да, сразу нужно.

Девушка вынесла зачитанные книги. Гагарин с огорчением подумал, что сотни людей уже знают про этого Антуана…

Он уселся за чтение сразу после завтрака. Обедал кое-как, почти ни с кем не разговаривал, чтобы не расплескать радость общения с новым другом. И опять ушел в библиотеку.

Почти целый месяц он говорил ясноглазой девушке:

— Экзюпери.

Ему нравилось произносить самому так быстро это имя.

Как-то вечером он попросил:

— «Маленький принц»…

— Но «Маленького принца» вы уже брали в прошлый раз и в позапрошлый тоже, — удивилась библиотекарь.

— Прошу повторить, — так и ответил «повторить». А поскольку девушка не просто отсиживала положенные ей часы, а вкладывала в свою работу душу, то с этой минуты она зачислила его в то племя книголюбов, к которому принадлежала и сама. Как умела, она теперь деликатно подсказывала этому курсанту: если он еще не читал повестей Чехова, то она очень советует взять книгу сегодня же.

— Начните читать этот том с «Дуэли». Отличная вещь, на мой взгляд.

Он начал с «Дуэли», потому что доверял этой девушке. И даже в этой малости ему опять повезло — встретил человека с хорошим литературным вкусом. Впрочем, какая же это малость!

А в тот вечер она просто «повторила» ему «Маленького принца».

Почти опустел читальный зал, только в дальнем углу шептались две стриженые курсантские головы. Те набирали с утра кучу учебников по высшей математике.

А этот отключился от всего, он скитался по пустыне. И ему говорил маленький принц:

Он проникал в глубокий смысл простых слов этой мудрой сказки.

Последние страницы он дочитывал в пустом зале. И улыбался книге. Девушка не тревожила его, хотя уже давно настало время закрыть читальный зал. Но вот он сам захлопнул книгу, оглянулся, торопливо поднялся. И если до сих пор все ей было понятно в этом юноше, то последняя фраза, которую он произнес в этот вечер, была совершенно загадочна и даже бестолкова.

— Ну, теперь я все узнаю об этом монахе…

И узнал, и взял его в товарищи. «Так вот ты какой, Антуан де Сент-Экзюпери! Обидно, что вы не дописали еще одну, наверное, не менее хорошую книгу… Как это вы, дорогой Экзюпери, хорошо сказали, что хоть человеческая жизнь и дороже всего, но мы всегда поступаем так, словно в мире существует нечто еще более ценное… У меня нет таких слов, я не могу так красиво говорить с людьми, как вы, но это чувство вы угадали и в моем сердце.