Пересекающий время - Крапп Раиса. Страница 125

- "Как указывает?"

- "Посылает импульсы, и зверь четко на них реагирует. На малейший импульс страха".

- "Но почему его нельзя уничтожить, Дар?"

- "Он слишком велик".

- "Как... торх?"

- "Больше гораздо".

Вдали снова прокатился гул, похожий на затухающий гром.

- "Андрей, при этом ты считаешь, что он нам не опасен?" - спросила Адоня.

- "В твоей власти, Адоня, изменить ситуацию в свою пользу. Весь этот мир, в котором вы оказались по воле Эстебана, - искусственный, созданный им. Это материализованые мыслеформы

Эстебан строил его сознательно, он не знал, что ты тоже способна творить. Не знал до тех пор, пока ты не начала вносить коррективы в его конструкцию. Разве ему нужны были твои подземелья с хранилищем древних знаний, разве он окружил Яссона Гондвика преданными слугами, готовыми отдать за него жизнь? Все, что здесь доброго - это от тебя. Даже не понимая, только на подсознании, ты смогла ему активно мешать".

Подземный грохот не прекращался.

- "На кого он похож, Дар?"

- "Ну... скажем, на дождевого червя".

- "Он хочет испугать нас дождевым червем?"

- "Адоня, формируй ситуацию по своей воле, корректируй ее сознательно. Урх, по замыслу Эстебана - исполинское, совершенно неуязвимое создание. А ты найди в его плане изъян, создай его".

Гул теперь слышался постоянно, с нарастанием. Временами под ногами мелко вздрагивало, и с сухим шорохом катились вниз камешки.

- "Андрей, я правильно поняла? Урх не видит жертвы и не слышит ее, не реагирует на тепло, вообще ни на что, только на страх?"

- "Да, Адоня."

- "Как он движется?"

- "Под землей. Эстебан формирует систему тоннелей. Он уже близко".

* * *

Косо торчавший недалеко от них обломок повалился и, медленно переворачиваясь, потом, ускоряя свое движение, покатился вниз. Шум нарастал, порой становился оглушительным.

- Лиента, смотри, Эстебан не боится, он закрыт, уверен в себе. Так же точно могу закрыться я, и стану неуязвимой. Закрыться - это не выдавать о себе никакой информации. Твоя защита - твое самообладание и сила воли. Мы не дадим этому негодяю ни одного победного мгновения. Не допускай ни малейшего, сомнения, - ни в себе, ни во мне, - если раскроешься, мне будет сложнее.

- Не надо, не сомневайся и ты во мне. Сейчас, когда мы трое, вместе, я уверен, как никогда.

- Э, друзья мои, право, это становится неприличным - довольно обниматься. По-моему, раньше промеж вас такой уж любви не было. Или это прощание? Знаешь, брат Лиента, сдается мне, - эта крошка окажется куда проворнее тебя и прыгнет в пасть твари скорее, чем там окажешься ты. Не хочешь ли и со мной попрощаться, малышка?

- Распрощаться с тобой? С удовольствием. И хорошо, если бы навсегда. Может, твой зверь окажет нам такую любезность?

- Что? - мгновение смысл Адониных слов не доходил до Эстебана. Потом он расхохотался.

- Честное слово, мне будет жаль тебя, - проговорил Эстебан. - Шутить сейчас... И все же, позвольте прервать ваши любезности, уверяю, сейчас начнутся прелюбопытные вещи. - Эстебан не придал значения словам Адони, не подозревая, что крохотный "вирус сомнения" уже поселился в нем.

- "Лиента... его появление будет слишком... эффектным. Во-первых, слишком громко, берегитесь звукового удара. Потом, его размеры... Пусть Адоня завяжет тебе глаза и зажми поплотнее уши".

- " Так надо?.." - с сомнением спросил Лиента.

- " Да, делайте, как я говорю. Не беспокойся, ты его услышишь".

Лиента снял рубашку, оторвал от нее широкую полосу и протянул Адоне. Она свернула лоскут в плотную повязку.

- Эй, зачем это? Чтобы не видел, как Урх примется за тебя? И впрямь, с точки зрения эстета Гондвика это будет малосимпатичное зрелище!

Почва содрогалась так, что уходила из-под ног.

- "Приготовьтесь! Вот он!"

И в эту секунду Адоня увидела, как вздыбилась земля в полумиле от них, взорвались скалы, посыпались камни, и с пронзительным свистом, ревом выметнулось циклопическое тело. Оглушительный трубный рев обрушился сверху вместе с грохотом скальных обломков. Запрокидывая голову, раскачиваясь, зверь извергал из себя звук такой силы, что барабанные перепонки должны были лопнуть. Смрадное, палящее дыхание бешено рвалось из пасти вместе с дьявольским ревом.

Казалось, сам ад исторгается из его недр. Адоня была ошеломлена зловещей мощью олицетворенного зла, но одновременно - зачарована его совершенством. Гладкое тело серо-стальным отсветом напоминало клинок. Зверь возбужденно ворочался, и мгновенные радуги вспыхивали и гасли на его коже, он весь был в радужном сиянии. Под неуязвимой кожей перекатывались округлые бугры мышц, завораживали гармонией силы. Длинные усы-щупальцы то напряженно дрожали, то со свистом секли воздух. В разверзтой исполинской пасти ослепительно сверкал частокол длинных, как сабли, зубов. Что-то тяжело ворочалось, скрежетало и лязгало, скрытое гребнем, в какие-то мгновения вздымались и опадали гигантские округлости, похожие на холмы.

Постепенно рев перешел в утробное ворчание, щупальца опустились на камни, зашарили между ними; голова твари медленно и плавно, как невесомый дирижабль, скользила над скалами - ноздри раздувались, из них через равные промежутки времени со свистом вырывался пар, большие выпуклые глаза, казалось, отыскивали жертву. Но зверь различал только тьму и свет, не больше. Именно яркий свет, неожиданно ударивший по глазам, привел его в бешенство.

Не обнаружив ничего, достойного внимания, животное впало в апатию, замерло неподвижной глыбой - дыхание равномерно вздымало тело, и по нему пробегали, затухая, яркие радуги. Только щупальца неустанно и методично обшаривали прилегающее пространство. Наступившая тишина показалась мертвой, хотя слышно было, как далеко внизу сыплются камни

- Святой Тау, - отнимая ладони от ушей, сказал Лиента, - теперь понятно, почему он глухой. Это же надо - так орать.

Он потряс головой.

- Что теперь, Эстебан? - насмешливо проговорила Адоня.

- Будь ты проклята! - с ненавистью вырвалось у него. - Что ты с ним сделала?

- С твоей скотиной? Помилуй!