Чисто семейное дело - Дельвиг Полина Александровна. Страница 20

— Постараюсь, — она недовольно скривилась, — но, по-моему, это не очень красиво по отношению к старому другу…

— Бросьте. Во-первых, по отношению к вам он поступил еще менее деликатно, а во-вторых, умерли два человека, а мы пытаемся разобраться. При этом совершенно не обязательно оповещать об этом целый свет. И если окажется, что ваш приятель каким-то образом замешан в деле, он будет отвечать. Звоните.

6

Даша, недовольно бурча, набрала номер.

— Алло, Сол, это ты? — Но, выслушав ответ, удивленно прикрыла трубку рукой. — Там говорят по-немецки. Какой-то человек. По-моему, спрашивает, кто я такая. — Вы говорите по-английски? — снова спросила она в трубку. — Моя фамилия Быстрова, я знакомая Сола Ольсена, он там? — И растерянно посмотрела на мужчин: — Они хотят мой номер телефона.

— Дайте трубку. — Майор подвинул телефон к себе и продолжил на вполне сносном немецком: — Криминальная полиция Праги, комиссар Томек, нам необходимо связаться с герром Ольсеном. Да, конечно, — он продиктовал свое имя и звание, — подождем.

— Что случилось? — с вызовом спросила Даша, всем своим видом демонстрируя причастность к происходящим событиям.

Мужчины переглянулись и одновременно тяжело вздохнули. Полетаев как соотечественник принял удар на себя.

— Дашенька, — вкрадчиво начал он, — мне так неловко, что мы с паном майором бессовестно распоряжаемся вашим временем, забывая о бесчисленном количестве самых разнообразных дел у молодой очаровательной дамы. Считаю просто недопустимым задерживать вас дальше в столь мрачном и неприятном учреждении.

Даша от злости пошла пятнами.

— Да вы что, издеваетесь надо мной, что ли? — сдавленным шепотом прошипела она. — Вы за кого меня принимаете? За выжившую из ума ворону, везде сующую свой нос?

Мужчины деликатно молчали, Полетаев, с лаской глядя на Дашу, майор — с тоской на телефон, умоляя всех святых, чтобы тот не зазвонил раньше, чем им удастся выставить ее за дверь.

— Ну хорошо, — с тихой злостью произнесла молодая женщина, — вы сами отказались от сотрудничества со мной, и теперь я вам ничего не должна.

Подполковник с сомнением посмотрел на нее, раздумывая, что скрывается за этой фразой: обыкновенный блеф раздосадованной женщины или она действительно не все им сказала.

— Даша, вы неправильно меня поняли, я желаю вам только добра и даю честное слово: как только у нас появится новая информация, я лично позвоню и расскажу во всех подробностях. Зачем же вам просиживать здесь часами, выжидая неизвестно чего? Мы хотя бы за это зарплату получаем, а вы-то в чем провинились? Вместе с тем, — он присел перед ней, — боюсь, вы не до конца представляете реальную ситуацию: да, мы не знаем, передавала Елена Сергеевна кому-нибудь документы или просто переводила их дома. Не знаем, действительно ли обе женщины покончили с собой или были убиты. Не знаем, зачем Светлана приезжала в Прагу, зачем пыталась связаться с вами. Единственный на сегодня очевидный факт, что произошла утечка информации, а обе Лунины мертвы. Если эти события не простая череда случайностей, то за ними стоят люди, встреча с которыми может оказаться для вас последней. Поверьте, они не будут долго размышлять, случайно Светлана позвонила вам или нет. Важно то, что она пыталась связаться с вами. В собственных интересах вы должны немедленно известить нас, если кто-то попытается установить с вами контакт. И неважно, кто это будет: плачущая девочка в розовых бантах, красивый мужчина в «Кадиллаке» или беременная женщина, упавшая в обморок.

— Да, но при чем здесь я? — Упоминание о красивом мужчине заставило Дашу побледнеть.

Полетаев моментально заметил перемену в рассерженной свидетельнице.

— Вас могут убить, Даша, — негромко произнес он. — Мне очень неприятно говорить подобные вещи, но я хочу, чтобы вы ясно представляли происходящее. Скорее всего, Светлана и ее мать убиты, в вас же могут заподозрить нечаянного свидетеля или еще хуже — сообщника. Посудите сами, почему в трудную минуту Лунина обращается за помощью именно к вам? Потому что вы в курсе дел и можете ей помочь. Следовательно, пока вы живы, вы представляете потенциальную опасность. Вывод напрашивается сам. Под удар могут попасть и ваши близкие. Верьте, этих людей ничто не остановит. Прошу вас, еще раз внимательно вспомните вчерашний день, не произошло ли нечто необычное, на что вы, может, не обратили особого внимания. Не пытался ли кто-нибудь, я повторяю, это мог быть человек любого пола и возраста, вступить в контакт с вами, вызвать жалость или интерес? Понимаю, к молодой женщине на улице часто подходят мужчины, вы могли не придать этому значения, подумайте хорошо.

Даша стояла молча, закусив губу. Сказать ему, что к ней уже сто лет никто не подходил на улице и она от радости побежала за первым встречным? А сегодня, накрасив морду, прямо из их кабинета помчится к нему на свидание? Да они расстреляют ее на месте. Дура, тупица.

Первоначальный испуг сменился яростью, она подняла на подполковника потемневшие глаза и глухо произнесла:

— Нет, ничего особенного со мной не произошло. Если вспомню, обязательно позвоню. Я могу идти?

— Идите. — Полетаев грустно посмотрел ей вслед

Глава 7

1

Соломон Ольсен, худой, лохматый, с тонким крючковатым носом, который он гордо именовал орлиным, пребывал в это солнечное июньское утро в отличном настроении. Любимец женщин и критиков, он достиг в жизни практически всего: успеха, материального достатка и положения в обществе. А теперь, дай бог, придет и слава.

Когда-то, в конце восьмидесятых годов, в самый разгар перестройки, Сол потягивал пиво на крошечном балконе обветшалой московской хрущевки и грустно размышлял о будущей работе. Еще совсем недавно студент сразу же по окончании вуза получал в зубы распределение и, счастливый, шел обмывать начало новой Взрослой Жизни. Правда, зачастую это самое распределение было в изрядную дыру, но все же…

Наступающая заря демократии преподнесла неожиданный сюрприз — работу надо было искать самому. По счастью, со свободой слова стало полегче и печатные издания полезли как грибы после дождя. Не успев докурить сигарету, бывший студент получил сразу два предложения: одно — от ушедшего в подполье коммунистического издания, второе — от только что образованного эротического.

Редактор последнего, крепко сбитый молодой человек в очках, с сальными взглядом и волосами, пригласил Соломона для предварительной беседы в ресторан.

Бывший студент был удивлен не только широтой жеста, но и странным выбором столика: при неполном зале — у самого выхода. Вскоре и то и другое объяснилось. Чем занимается эротический журнал? Правильно, печатает фотографии красивых голых девушек. А где в конце восьмидесятых годов можно было найти красивых девиц, да еще без комплексов? Дело-то было новое, специализированных агентств не существовало, ну не бродить же в самом деле по улицам в поисках подходящего материала, опасаясь нарваться на оплеуху, а то и на меткий выстрел.

Редактор нашел гениальное решение, казалось, неразрешимой проблемы: он устраивал засады возле женского туалета в ресторанах. В самом деле, куда сначала ведут девушку, чтобы потом с чистой совестью вкусить ее красоту и раскрепощенность? Конечно, в ресторан. А куда стремится девушка после пары бокалов шампанского? Правильно, в туалет. И вот тут-то ее и подстерегал змей-искуситель в виде нашего шеф-редактора.

Представьте: женщина в состоянии легкого опьянения, уже смирившаяся, что ей придется не только раздеться, но и отдаться, неожиданно получает предложение, где от нее всего-то и требуют раздеться, сказать «сыр», получить деньги и отвалить.

На глазах изумленного Ольховича в течение короткого времени предприимчивый редактор получил четыре согласия, одно обещание отрезать сами понимаете что и один плевок в лицо с пожеланием пойти в то самое место, которое собирался снимать.