Блудный брат - Дембский Еугениуш (Евгений). Страница 14

— Есть здесь поблизости какая-нибудь лужайка? — спросил я, сунув руку в карман.

Не знаю, как он воспринял мое движение, вряд ли испугался, что я достану оружие, в конце концов, оно было уже на виду, но так или иначе, он весь затрясся. В этот момент его можно было бы использовать в качестве наглядного пособия на уроках физики в младших классах. Волны страха расходились по нему кругами, причем каждая по-своему.

— Лу… Лу… Лу… — начал заикаться он.

— Изображаешь полицейскую сирену? — заинтересовался я. — Не люблю…

— Зачем лужайка? — наконец выдавил он.

— Где-то ведь вас надо закопать, верно? — Я достал сигарету и закурил одной рукой. — Когда я был маленьким, мне на ночь рассказывали сказку про одного парня. Так вот, когда в городе что-то пропадало, полиция являлась к нему домой побеседовать. А его жена хвасталась: «Мой муж очень умный, и полиция тоже так считает — как только в городе что-то случится, приезжают к нам и спрашивают Джорджа, не знает ли он чего-нибудь». На мой взгляд, она побила мировой рекорд по наивности.

— Не знаю, ко мне полиция не приходит. — Живот толстяка затрясся. — Я вообще не понимаю, о чем речь. Я-то тут при чем?

— Ты? Наверняка ни при чем, просто мне нравится эта сказка. В ней есть некая скрытая мораль, тебе стоит ее поискать. Или я сам подскажу. Мораль: не будь наивным. Черт, я забыл добавить, что этот парень в конце концов обокрал собственную легковерную жену. Наивность всегда должна быть наказана.

— Но почему я? Что…

— Ладно. Скажу яснее: ты слишком наивен, укрывая Красински.

— Я его не укрываю…

— Но ты мне ничего не сказал, — с сожалением сказал я. — О! Собственно, это мне и нужно! Мне нужна информация о местонахождении Джереми Красински, а ты мне еще ничего не сказал.

Он судорожно сглотнул и заморгал, когда капли пота пробились сквозь густые темные брови и упали ему на глаза.

— Я не знаком с Красински… — пробормотал он. — Я только слышал о нем от Юра. Честное слово…

— А что говорил покойник? — Я подчеркнул слово «покойник», впрочем, наверное, это было лишним.

— Тралса, небольшой поселок… Возле шахты…

— Знаю, но этого мало.

— Ничего больше не знаю, клянусь!

Я начал опасаться, что во время нашей беседы его хватит инфаркт, и отвел от него зловещий взгляд.

— Ладно. Может быть, я тебе и поверю, пошли — поможешь мне перенести… — Я показал дулом на лежащее на полу тело.

— Поверьте… — Он уже не в состоянии был проглотить собравшуюся в горле слюну, и я ощутил острые угрызения совести.

— Не бойся, верю, — успокоил я хозяина. Пока он обходил барьер, глядя на отверстие ствола, я передумал и решил не подвергать его лишним испытаниям. — Ну что, может, належался уже? — сказал я Будде. — Вставай!

Сначала он открыл глаза, потом поднял голову и посмотрел на меня, лишь затем сел.

— Остаешься здесь? — спросил я, направляясь к выходу.

Он уперся в пол рукой и поднялся на ноги. Толстяк снова затрясся. —

— Да иди же! — поторопил я.

Он обошел остолбеневшего хозяина, догнал меня у ворот и с укоризной сказал:

— Неплохую встряску ты мне устроил. Не мог хотя бы его оглушить? По крайней мере, я не чувствовал бы себя идиотом…

— Ага. Сначала я так и хотел, но он побежал бы в полицию, мол, кто-то у него кого-то убил, и что тело где-то недалеко, а убийца выглядел так-то и так-то, а жертва…

— О господи! Хватит, хватит! — Он схватился за голову. — Я уже понял. Ты всех считаешь глупее себя?..

— Практика показывает, что, когда я так думаю, я во многом прав.

Он опередил меня на полшага и заглянул мне в лицо. Сначала он изобразил классическую пантомиму, водя глазами по небосклону и пожимая плечами, затем хлопнул себя по бедру, но я не позволил ему раскрыть рот.

— Тралса… — сказал я, — это чуть меньше ста километров от моего дома. Куда мы сегодня вернемся и откуда завтра отправимся на дальнейшие поиски. Хорошо?

Он кивнул.

5

— Почему мы едем по этой дороге? Разве это не знаменитая автострада Самоубийц?

Этим вопросом он застал меня врасплох во время протяжного зевка; какое-то время я боролся с желанием дать ответ и с естественной потребностью довершить начатое действие. Я потер лоб и посмотрел на Будду. Он сидел, вытянув ноги и чуть ли не засунув ступни под двигатель, вполне бодрый и отдохнувший.

— О господи… — Я зевнул еще раз, но на этот раз коротко. — Когда-нибудь меня прикончат щенки Фебы… — Мне казалось, что я дал ответ на заданный вопрос, но по выражению лица пассажира понял, что это

не так. — Мы едем по этой дороге, потому что я люблю вести машину сам и всегда пользуюсь подобного рода забытыми шоссе, а что касается самоубийцы, так ведь нужно еще и хотеть им стать.

— А это разве не закрытая дорога? Нелегальная?

— Естественно! «Трумэне Хайвэйс» скупила дешевую землю под компьютеризированные автострады, полагаясь именно на них, и, само собой, постаралась, чтобы конкурирующие дороги утратили какое-либо значение. Здесь власти штата оказались особенно податливыми и потому закрыли старую дорогу SH-72.

— Понятно, а блокировка? Я усмехнулся.

— Кто-то из любителей старых дорог воспользовался лазером и за две ночи трудолюбиво срезал все вбитые в покрытие железные колья. Вбили новые, полиция какое-то время покараулила их, но стоило полицейским уехать, как колья снова срезали. Этого хватило — власти забыли о случившемся, иногда только кто-то дает какому-нибудь журналисту сотню, чтобы он описал леденящую кровь в жилах очередную аварию на этой трассе. — Я съехал вправо, медленно преодолел первый отрезок, на котором когда-то торчали преграждающие путь стальные рельсы; кто-то тщательно залил это место бетоном, но нас все же немного трясло. Мы проехали по собственным следам, и я прибавил скорость. Огромный щит, который должен был предупреждать легкомысленных водителей, стал своеобразной доской контактов, предложений и салоном абстрактного искусства. Посреди шла полоса, на которой кто-то небрежно написал краской из баллончика: «Здесь нас погибло уже 1796. Давай с нами!» Это был единственный отчетливо читавшийся текст, не замалеванный другими. Дальше — сверху, снизу и с обеих сторон — все было густо исписано телефонами девушек и парней, описаниями любовных встреч, обязательно с датами, предупреждения: «Я убью тебя, ты…» и прочим. — Подобные дороги — нервы нашей страны, — сказал я, показывая на автостраду перед нами и стараясь, чтобы мои слова прозвучали серьезно. — Здесь…

— Перестань, не настолько же я дурак. И я тебя немного уже знаю. — Он поудобнее откинулся на спинку сиденья. — Дашь сигарету?

— Дам. — Я достал из нагрудного кармана пачку и подал ему, затем чуть сильнее надавил на педаль акселератора и включил тихую музыку. Было не так уж и плохо — пустое шоссе, странное ощущение ностальгии, во всяком случае, просто здорово. — Дай мне банку.

Будда протянул руку к холодильнику и подал мне банку «будвайзера». Щелкнул язычок крышки, а затем зашипел врывающийся в банку воздух.

— У тебя и в самом деле имеется целый арсенал всяких штуковин, как ты пишешь в своих книжках? — спросил он, закуривая.

Я объехал пластиковый контейнер, подозрительно невинно лежащий на правой стороне шоссе, и утвердительно буркнул.

— И на хрена они тебе?

— Просто нравится. Кроме того, некоторые из них — действительно творения человеческого гения. Или результат его деградации.

— Например?

— Например… Например, наручная двустволка Морли, слышал про такую? — Как я и ожидал, он покачал головой. — Чудо простоты и изящества. Представь себе — два ствола, и практически ничего больше. Заряжается как охотничье оружие, сзади; надеваешь на предплечье, закрепляешь, на средний палец цепляешь тонкую петлю-спуск, и все. По приказу «Руки вверх!» медленно поднимаешь руки, сгибаешь палец, и из ствола или двух летит картечь в твоего противника. Неплохо? — Я посмотрел вправо; Будда совершал головой странные движения, словно не верил в только что услышанное. — Или непотопляемый пистолет из композитных материалов. Заодно его трудно обнаружить службе охраны аэропортов, но прежде всего