Скифы и сфинксы. Журнал ПОэтов № 6-7 (30) 2011 г. - Кедров Константин Александрович "brenko". Страница 10

– Совершенно.

Холмс рассмеялся.

– Интересное дельце! – воскликнул он.

– Для меня это очень серьезно, – с укоризной сказал король.

– Да, очень. И зачем же ей нужна эта фотография?

– Чтобы погубить меня.

– Каким образом?

– В скором времени я собираюсь жениться.

– Я об этом слышал.

– На Клотильде Лотман фон Сакс-Менингенской, младшей дочери короля Скандинавии. Возможно, вам известно, какие строгие правила царят в этой семье. Сама Клотильда очень чувствительный человек. Даже тень сомнения относительно моего прошлого может помешать нашему браку.

– А Ирен Адлер?

– Угрожает послать им фотографию. И она это сделает! Вы ее не знаете, у нее железный характер. Природа наделила ее лицом прекраснейшей из женщин и решительностью отважного мужчины. Чтобы не дать мне жениться на другой, она не остановится ни перед чем…

– Вы уверены, что она еще не послала фотографию?

– Уверен.

– Почему?

– Потому что сказала, что пошлет ее в тот день, когда о моей помолвке будет сообщено официально. Это произойдет в следующий понедельник.

– А, так у нас еще три дня в запасе, – облегченно произнес Холмс. – Это очень хорошо, потому что у меня на сегодня намечена еще пара-тройка важных дел. Ваше Величество, разумеется, пока останется в Лондоне?

– Конечно. Я остановился в гостинице «Лэнгхэм» под именем графа фон Крамма.

– Тогда я пошлю вам записку о том, как у нас пойдут дела.

– Да, пожалуйста. Я буду ее ждать.

– Хорошо. Деньги?

– У вас карт-бланш.

– Я не ограничен?

– За эту фотографию я готов отдать одну из провинций своего королевства!

– А текущие расходы?

Король достал из-под плаща увесистый замшевый мешочек и положил его на стол.

– Здесь триста фунтов золотом и семьсот ассигнациями, – сказал он.

Холмс черкнул расписку на листке из своей записной книжки и, передавая ее королю, спросил:

– По какому адресу проживает мадемуазель?

– Брайени-Лодж, Серпентайн-авеню, Сент-Джонс-Вуд.

Холмс записал адрес.

– И еще один вопрос. Это фотография кабинетного формата?

– Да.

– Что ж, до свидания, Ваше Величество. Надеюсь, в скором времени у вас появятся хорошие новости. Спокойной ночи и вам, Ватсон, – добавил он, когда королевский брум отъехал от дома. – Если зайдете завтра в три, я с удовольствием обсужу с вами это дельце.

Ровно в три часа я был на Бейкер-стрит, но Холмса дома не застал. Хозяйка сообщила мне, что он ушел еще в начале девятого. Я уселся у камина с намерением дождаться его, когда бы он ни вернулся. Меня это дело очень заинтересовало, несмотря на то что в нем не было ничего общего с теми двумя загадочными и страшными преступлениями, которые я описал раньше. Однако сама суть этой загадки и то возбужденное состояние, в котором пребывал клиент Холмса, придавали этому делу необычный характер. Да и, кроме предстоящего расследования, мастерство моего друга, его умение удивительно быстро овладевать ситуацией и на основании тщательных наблюдений и простой логики делать поразительные по своей точности выводы зачаровывали меня. Изучать систему его работы и приемы, с помощью которых он в два счета распутывал сложнейшие загадки, для меня было настоящим удовольствием. Я так привык к его постоянному успеху, что мысль о возможности неудачи даже не приходила мне в голову.

На часах было почти четыре, когда неожиданно отворилась дверь и в комнату нетрезвой походкой вошел грум, грязный, с засаленными бакенбардами, красной физиономией и в каких-то обносках. Мне, хоть я и знал об удивительной способности моего друга с помощью грима изменять свою внешность до неузнаваемости, пришлось три раза внимательно осмотреть его с ног до головы, прежде чем убедиться, что это действительно он. Кивнув мне в знак приветствия, он удалился в свою комнату, откуда вышел через пять минут чистый, аккуратно причесанный, в твидовом костюме. Усевшись в стоящее у камина кресло, он вытянул к огню ноги и весело рассмеялся.

– Ну и дела! – спустя несколько минут сказал он, после чего снова расхохотался и не мог остановиться до тех пор, пока, обессилев, в полном изнеможении не откинулся на спинку кресла.

– Что с вами, Холмс?

– Простите меня, Ватсон, просто вы ни за что не угадаете, как я провел это утро и чем мне в итоге пришлось заниматься.

– Даже представить себе не могу. Наверное, наблюдали за мисс Ирен Адлер или за ее домом.

– Верно, я с этого начал, но закончилось все очень необычно. Сейчас я вам расскажу. Утром я в начале девятого вышел из дому под видом грума, шатающегося без работы. Понимаете, все лошадники с большой симпатией и сочувствием относятся друг другу. Если вы – один из них, вы легко раздобудете любую нужную вам информацию. Очень скоро я узнал, где находится Брайени-Лодж. Эта чудесная небольшая двухэтажная вилла с садом на заднем дворе. Фасадом она выходит прямо на дорогу, на калитке чаббовский замок. В правой части дома – большая гостиная, с хорошей мебелью, на огромных, почти до пола, окнах – примитивные английские замки, которые даже ребенок откроет. На втором этаже ничего примечательного, кроме того что до окна коридора очень легко можно добраться с крыши каретного сарая. Я обошел кругом весь дом, все внимательно осмотрел, но больше не увидел ничего интересного. Потом я прошелся вниз по улице, и, как и ожидал, увидел старые конюшни, стоящие рядами вдоль одной из стен, окружающих сад. Я помог конюхам почистить лошадей, за что получил от них два пенса, стакан разбавленного виски, два щипка махорки и исчерпывающую информацию как о мисс Адлер, так и о дюжине ее соседей, которые меня совершенно не интересуют, но чьи биографии мне пришлось выслушать.

– И что же вы узнали об Ирен Адлер? – спросил я.

– О, она покорила сердца всех мужчин, живущих в том районе. На нашей планете это самое очаровательное существо из тех, которые носят платье и шляпку. Так, по крайней мере, говорят конюхи с улицы Серпентайн-авеню. Она живет тихо, выступает на концертах, каждый день в пять часов выезжает на прогулку и возвращается к ужину точно в семь. Редко покидает дом в другое время, кроме тех случаев, когда поет. В ее дом приходит только один мужчина, но бывает у нее часто. Он темноволос, красив и элегантен, навещает мисс Адлер как минимум раз в день, а то и чаще. Это мистер Годфри Нортон из «Иннер темпла». Иметь в информаторах кучеров очень выгодно. Они много раз возили его с Серпентайн-мьюз домой и знают о нем все. Выслушав их рассказ, я с ними попрощался и снова стал прохаживаться вдоль Брайени-Лодж, обдумывая план действий.

Годфри Нортон – немаловажная фигура в этом деле. Он адвокат, что уже говорит само за себя. Что их связывает и зачем он так часто приезжает? Кто для него мисс Адлер: клиент, друг, любовница? Если первое, то скорее всего она дала фотографию ему на хранение. Если последнее, то это маловероятно. От ответа на этот вопрос зависело, нужно ли мне продолжать работать в Брайени-Лодж или стоит переключить внимание на дом этого джентльмена в Темпле. Это обстоятельство заслуживало особого внимания, поскольку расширяло поле моего расследования. Боюсь, что все эти подробности уже утомили вас, но, чтобы понять ситуацию, вам нужно знать, какие небольшие трудности мне пришлось преодолеть.

– Нет-нет, я внимательно слежу за вашим рассказом, – ответил я.

– Пока я взвешивал все за и против каждого из вариантов, к Брайени-Лодж подкатил экипаж, и из него выпрыгнул молодой человек. Красивый, смуглый, с орлиным носом и с усами. Вероятно, это был тот самый джентльмен, о котором я слышал. Судя по всему, он очень спешил, потому что, приказав кучеру ждать, бросился в дом мимо открывшей дверь служанки так, будто приехал к себе домой.

Внутри он пробыл около получаса, и я несколько раз через окна гостиной видел, как он взволнованно ходит по комнате, что-то говорит и возбужденно размахивает руками. Хозяйки видно не было. Наконец он вышел, спеша, судя по всему, даже больше прежнего. Ступив на подножку экипажа, он вынул из кармана золотые часы, озабоченно посмотрел на них и крикнул кучеру: «Гони что есть духу! Сначала к “Гросс-и-Хэнке” на Риджент-стрит, потом на Эджвеар-роуд к церкви Святой Моники. Успеешь за двадцать минут – получишь полгинеи!» И они умчались. Я стоял, размышляя, стоит ли последовать за ними, когда на улице показалось небольшое изящное ландо. У кучера пальто было застегнуто наполовину, узел галстука съехал под ухо. Ремни упряжи торчали из застежек в разные стороны. Не успело ландо остановиться, как сама мисс Адлер выпорхнула из дома и нырнула в него. Я успел лишь мельком ее увидеть. Это настоящая красавица, с таким лицом, за которое мужчине и умереть не жалко. «К церкви Святой Моники, Джон, – крикнула она. – Получите полсоверена, если доедем за двадцать минут». Такой шанс нельзя было упускать, Ватсон. Я на какую-то секунду задумался, что лучше – побежать следом или незаметно прицепиться к ее ландо сзади, но тут на улицу выехал кеб. Кучер его выглядел еще неопрятнее предыдущего, но я вскочил в экипаж, прежде чем он успел что-либо возразить, и крикнул: «К церкви Святой Моники. Получите полсоверена, если доедете за двадцать минут». Было без двадцати пяти двенадцать, и, разумеется, понять, что происходит, было несложно.