Властители ночи - Дембский Еугениуш (Евгений). Страница 10

Я явно не принадлежал к тем, чьи сновидения отличались какой-то особой изощренностью. Потянувшись к карманному компу, я вызвал поисковую систему и долго забавлялся вводом слов «сны», «видения», «сновидения», но информации выдавалось чертовски много, и никакие фильтры не помогали. В конце концов я просто отыскал какой-то сонник.

О господи!

«Свеклу Копать», «Рыться в Муравейнике», «Убегать от Улиток», «Выпадать из Окна», «Отрезанные Руки», «Плачущий Ребенок», «Слюнявый Ребенок», «Сгоревший Ребенок», «Бить Ножом по Чьим-то Зубам», «Выпадающие Зубы», «Крошащиеся Зубы», «Ноги, Увязшие в Асфальте», о — это, кажется, знакомо… «Гниющее Мясо», «Дерьмо Собачье», «Черви», «Приклеенным к Стулу или Креслу Быть», «Больная Мать», «Умершая Мать», «Щербатая Сестра», «Над Водой Летать», «За Мельником Гнаться», «Кофейная Мельница»…

«Холодильник»? Поискав, я нашел только «Цветную Капусту в Холодильнике». «Холодильник Красть» — не было. «Рынок» — не было, самым близким был «Пожар в Магазине». «Тонуть в Молоке»… Но это уже по смыслу было слишком далеко. Некоторое время я лежал с закрытыми глазами, лучи солнца мягко пробивались сквозь веки, было приятно и тепло. Меня мучила лишь одна мысль — что делать с этими снами?

Фила нет, Пима на работе, потом, вспомнил я, у нее игра в гольф с этой пухленькой и аппетитной Гамайель. Можно съездить поболеть, сумею как-нибудь объяснить, почему всё время пялюсь на обтянутую шортиками попку Гами. И стоило в моих мыслях возникнуть слову «съездить», как что-то вышвырнуло меня из гамака.

— Монти! — позвал я. Он появился с влажной, только что облизанной мордой. Даже с помощью электронного микроскопа на ней невозможно было бы обнаружить ни единого атома мяса, всё находилось в животе. — Едем!

Пес сел и начал обдумывать ситуацию. Я надеялся, что он согласится.

Еще из ванной я включил с пульта кондиционер в «бастааде» и запустил короткий тест, поскольку не пользовался машиной уже две недели, затем принял душ и опрыскался дезодорантом. Мы поехали в прохладном и приятно пахнущем автомобиле в Ольвайолла-Хилл. Некоторое время мы искали Веринчи, потом еще несколько минут настаивали на том, чтобы войти с псом в магазин. В конце концов я стукнул продавца в грудь и сказал:

— Позвони, дорогой, миссис Гроддехаар. Ладно? — Его кадык подпрыгнул, а затем опустился намного ниже прежнего, куда-то на уровень пупка. Отскочив в сторону, он прошептал несколько слов в угол воротника, затем тряхнул головой и поспешно проговорил:

— Мистер Веринчи ждет вас в своем кабинете.

Он сам поспешил впереди меня, показывая дорогу; Монти повел себя как настоящий пес-ищейка — выставил вперед нос и двинулся следом, хотя хватило бы и зрительного контакта. Так втроем мы и вошли в кабинет знаменитого шляпника, Хуго Самуэля Маноло де Веринчи. Сам X. С. М. В. вышел из-за большого компьютера, на экране которого виднелась путаница неровных линий. Пока что надеть это на голову было невозможно, но я был уверен, что некоторое время спустя здесь возникнет нечто, за что модница заплатит со счета мужа несколько тысяч. И справедливо — сам комп стоил несколько десятков тысяч, к тому же еще и человек… Высокий брюнет, на лице которого больше всего места занимали густые брови, напоминавшие щетки для бильярдного стола, в мягких мокасинах и фланелевых брюках, вместо рубашки на нем было некое подобие мушкетерского плаща, только без креста или герба. Пушистые волосы стягивал обруч с несколькими объективами, а длинные пряди на затылке были связаны в небольшой узел. Но в любом случае самым заметным в его внешности были именно брови, словно на шее сидела маленькая лохматая обезьянка, держа лапки у него на лбу.

Он направился ко мне, но остановился в двух метрах от нас и наклонил голову.

— Миссис Гроддехаар, — начал я, чтобы дать ему понять, с кем он имеет дело и что ему грозит, если он отнесется к этому несерьезно, — просила меня, чтобы вы подробно описали инцидент, случившийся позавчера.

Он откинул назад голову, не двигаясь с места, словно готовящаяся к удару кобра. Один из объективов на обруче мимоходом прошелся по моему лицу.

— Неужели она и в самом деле так страдала, ожидая ту несчастную модель? — простонал он. — Авария, ради всего святого! — Он развел руками. — Авария паровой формы! Ведь не могу же я отвечать за подачу электричества! — Он явно искал у меня сочувствия.

Впрочем, я сам в нем нуждался, учитывая, что мне предстояло сейчас сказать. Я отчетливо проговорил:

— Речь не о шляпе. Речь идет о холодильнике!

Он окаменел и в течение нескольких секунд почти не отличался от мертвеца. Монти даже облизнулся и вопросительно посмотрел на меня — любое неживое мясо он считал своей законной добычей.

— Хо… ло… диль… ник… ник… Шляпа… — Тут у него внутри словно что-то щелкнуло, и он закашлялся. — Вы про тот дурацкий сон?

Он пошевелил кожей на лбу — обезьянка пошевелила лапками.

— Да. Про сон.

Я опустил слово «дурацкий» и подчеркнул слово «сон». Затем многозначительно постучал пальцем по микрофону, пристегнутому к воротнику рубашки.

— Пресвятая Мадонна… — Он потер ладонями лицо, но, когда убрал руки, щетки-брови оставались на своем месте. — Ведь это только… — Похоже, он вспомнил, у кого украл холодильник, и начал давать показания: — Мне снилось, будто я иду по рынку…

— В Ренните? — прервал я его. За четверть секунды до этого я решил, что единственный достойный выход из этой сверхидиотской ситуации — нагло делать вид, что я верю в кражу, верю в то, что она была на самом деле.

— Да. Реннита, в районе Индиан-Ривер… — Он кашлянул и тряхнул головой, потом посмотрел на меня и робко улыбнулся, словно спрашивая, не забавляюсь ли я, случайно, за его счет. Я ответил ему твердым взглядом теряющего терпение детектива. Он быстро стер с лица улыбку и продолжал: — В том сне с самого начала, как только я пришел на рынок, у меня было предчувствие, что я совершу что-то недоброе, но ничего не мог с собой поделать… Словно у меня на шее сидел дьявол и управлял моими поступками. — Он снова тряхнул головой. Я всё больше надеялся на то, что какая-нибудь из его бровей отвалится. — И когда я увидел холодильник миссис Гроддехаар, я сломался. Я подскочил к нему и, смеясь, потащил за угол. Никто меня не преследовал, никто не кричал, только я смеялся. И этот смех меня разбудил. Всё.

— А что было в холодильнике?

— Господи, откуда я знаю? Я его не открывал! Я только знал, непонятно откуда, чей это холодильник, и… украл его, не интересуясь содержимым…

— Вам не казалось, что внутри находится нечто необычное?

— А что, ради всего святого, может находиться внутри холодильника?

— Не знаю — тело женщины, дракона, слитки леяного урана, фальшивые жемчужные луковички…

Он задумался.

— Нет.

Он стоял, потирая гладко выбритый, а может быть, обработанный депилятором подбородок; я был уверен, что сразу же после моего ухода он хлопнет себя по лбу и начнет размышлять, почему сразу не вышвырнул незваного гостя. Я решил придать беседе иронически-сатирический оттенок — вот ведь, примнилось же что-то старухе!..

— Прошу не уезжать из города, а если вы что-то вспомните… — сказал я серьезным тоном, но стараясь улыбаться одними глазами, насколько это было возможно, и протянул ему визитку.

— Хорошо, — послушно ответил он.

Ну вот тебе и раз! Он даже не поднял взгляда и не заметил моего намека. Принял весь наш разговор всерьез. Ну и что теперь делать? Я решил бежать.

— До свидания, — сказал я и потянул за собой Монти.

Хозяин кабинета что-то ответил, но скорее за что-то извиняясь, чем прощаясь.

Мы вышли из магазина и сели в машину. Я пристегнул Монти.

— Уже несколько десятков лет люди повторяют, что эта страна, — сказал я собаке, — катится псу под хвост. Сперва были просто кражи, потом виртуальные кражи, теперь мы обворовываем друг друга во сне, и никого… Ты меня слушаешь? — Он шевельнул ухом, давая понять, что слушает. — Хуже всего то, что никого это не удивляет! Похоже, мы действительно катимся псу под хвост. — Он облизал верхнюю губу. — А ты — я и вообще уже не знаю, куда катишься.