Схождение во ад - Молчанов Андрей Алексеевич. Страница 20

В одном из домов, освободившихся от уехавших на родину вояк, открылась под эгидой якобы совместного предприятия, дешевая гостиница, куда хлынули изо всех союзных социалистических республик, включавших, кстати, Монголию и Болгарию, потоки туристов-коммерсантов, перекупающих газовое оружие и автомобили.

Рядом с магазином промтоваров Михаилу пришлось парковать десятки реэкспортных "жигулей" и потрепанных "мерседесов", предлагая их заезжей публике за свои комиссионные.

Бизнес процветал.

Рекламации, связанные с неисправностью автомобилей или же с некачественностью мелкого товара, не принимались: стоявший за прилавком бывший гэбэшник Курт перекладывал в каждом конфликтном случае ответственность на Михаила, а тот же, зловеще глядя на надоедливого покупателя, посылал последнего по известным матерным адресам, зачастую при этом раскланиваясь и с заходившими в магазин лицами явно гангстерского вида, и с местным участковым Питером, - в миру - Петей, бывшим гэдээровским милиционером, кто курировал данный участок и пользовался безусловным правом закупки товаров по их оптовой, да еще и с пятидесятипроцентной скидкой, цене.

Преимущество в льготных тарифах полагалось всей местной военной администрации и врачам близлежащего госпиталя, - отличным специалистам, не раз выручавшим Михаила в проблемах стоматологии и венерологии.

Подбор квалифицированных медицинских кадров определялся неподкупной в данном случае позицией генералитета: профессиональный уровень танкистов, составлявших берлинский гарнизон, именовавшийся, кстати, "арбатским", был не столько и важен, да и кто с кем собирался воевать? - а от искушенности же медиков зависело вполне конкретное здоровье высокопоставленных лиц.

Посему "блатных" дилетантов в белых халатах содержать никто не стремился; для таковой цели существовали различные командные и хозяйственные должностишки, оплачиваемые армейской казной, чьи финансовые запасы пополнялись из бюджета Ф.Р.Г.

Конечно, немцы раскошеливались не из-за любви к советским воинам, а в соответствии с правительственным соглашением с Россией, чей бравый президент с горячечной готовностью, наводящей на размышления, подписал пакт о безусловном и наискорейшем выводе "освободительных войск" с германских, да и с прочих соседних земель.

Взвешивая очевидные факты, Михаил не раз вспоминал про себя неонацистские измышления Курта, постигая: нынешний немецкий капитал зависит от американского, то есть, - от еврейского мирового; значит, денежки, отпущенные на армию - из сионистского источника, заинтересованного в возвращении прежних победителей на рубежи почти что пятидесятилетней давности, и лозунг свободной Европы, - безусловно, привлекательный и благородный, не имеет никакого отношения к России, чьи граждане с каждым днем испытывают все большие и большие сложности с въездными европейскими и американскими визами, и никаких претензий по данному поводу Западу не предъявляется. Ни славянским правительством, ни президентомроссиянином, ни женою его Наиной, участвующей в гуманитарных контактах, предоставленных ей согласно статусу...

Впрочем, как и ариец Курт охотно сотрудничал с деловыми российскими евреями, зарабатывая на хлеб насущный, так и Михаил не пенял на сомнительные позиции каких-либо правительств и высокопоставленных деятелей, понимая: ругай, изобличай, анализируй, мели языком и строй теории - денег от того не прибавится, а времени и интеллектуальных усилий затратится впустую уйма, а потому, коли жизненные обстоятельства опасности не представляют, нет смысла идти против них, принимая мир таким, каков он есть.

В престижном здании западного Берлина "Европа-Центр", Михаил на паях с Женей-Лысым арендовали офис, как штабквартиру открытой ими фирмы по поставкам в Россию водки, спирта и шоколада. Поскольку компаньоны до сих пор получали социальную помощь, президентом, или же, в немецкой версии гешефтфюрером - стал все тот же Курт, принявший на себя всю ответственность за коммерческую деятельность компании.

Справедливости ради стоит заметить, что обязанности свои немец исполнял пунктуальнейше и даже с энтузиазмом, хотя жена его Эмма, узрев однажды набитый наличностью портфель, с которым супруг ходил на работу, пришла в ужас, умоляя кормильца завершить сотрудничество с русской ужасной мафией, о чьих деяниях каждодневно сообщали газеты и телевидение.

Курт активно разуверял жену в криминальности совместного с Мишей бизнеса, показывая солидные регистрационные документы компании с ограниченной уголовной ответственностью, где даже существовал получавший зарплату бухгалтер и налоговый куратор, по-немецки именовавшийся штоербератером. Для Михаила произношение такого термина представляло известную сложность, и куратора он называл "штурмбанфюрером" словечком, почерпнутым в детстве из книг о войне и партизанах.

Ходил теперь Михаил в роскошных итальянских костюмах, обедал и ужинал исключительно в ресторанах и вместо старенького, болотного цвета "Мерседеса", готового в любую секунду скончаться на обочине, приобрел себе последнее чудо германской автомобильной промышленности с радиотелефоном спутниковой связи.

Квартиру под Кельном он сдал в аренду, а сам же, познакомившись в процессе армейского бизнеса со многими ответственными генералами, въехал в шикарный особняк, находящийся на балансе берлинского гарнизона в том же Карлсхорсте, неподалеку от магазина, обслуживающего танковую бригаду.

Особняк ранее занимал большой чин из военной контрразведки КГБ, уже съехавший в Союз, и всего лишь за взятку в три тысчи марок, здание с прилегающим к нему участком было передано Михаилу в бессрочное пользование с условием смехотворной ежемесячной квартплаты. Коммунальные услуги вовсе не учитывались: счетчики за пользование водой в восточной Германии покуда отсутствовали, а приборы, отслеживающие потребление света и газа в особняке, армейские специалисты отрегулировали таким образом, что день те работали в режиме активного контроля, а за ночь производили реверс в своих показаниях.

Регулировал счетчики знакомый Мише сантехник-рукодельник из все той же танковой бригады, кто, манипулируя отвертками, комментировал событие объединения германских народов так:

- Капитализма захотели? Будет им капитализм! Поставят тут скоро компьютеры, вот они тогда и подумают: унитазом воспользоваться, или же за углом посрать!

Опять-таки, справедливости ради, заметим, что многие социалистические немцы от объединения с западными своими собратьями восторга не испытывали, кляня предателя-Горбачева и слезно ностальгируя по прежней, социально-защищенной и безмятежной жизни, оберегаемой ныне уходящими отсюда вооруженными силами некогда могучей державы, распавшейся подобно сгнившему трупу.

Практик-Миша, пытавшийся заглянуть в будущее, был убежден: как только последний солдатик покинет иностранные земли, а, может, и ранее, явятся в особняк официальные немецкие представители и предпишут ему помещение покинуть, ибо все договоры аренды с советской армией, касающиеся ее территорий, станут исторически недействительными.

К тому же существовала реальная угроза появления истинных хозяев особняка - потомков разбитых фашистов, которым окажут всестороннюю помощь в восстановлении их прав владельцев берлинской недвижимостью.

В этом случае конфискация особняка никакому сомнению не подлежала.

Кроме того, Миша уже был наслышан, что в центре города, на Александерплатц, где на месте убогой пивнушки выстроили небоскреб, началась склока между администрацией города и отпрысками бывших хозяев увеселительного заведения. Отпрыски требовали космическую по масштабам сумму компенсации, а в случае отказа от выплат, просили восстановления пивной путем сноса небоскреба.

Такая форма претензий представилась Михаилу весьма оригинальной, и, следуя более наитию, нежели юридическому знанию проблемы, он вновь обратился к всемогущему генералитету, попросив, как говорится, вдогонку оказать ему дополнительную бесплатную услугу: подписать акт, согласно которому в особняке, пострадавшим от течения времени, произведен капитальный ремонт на сумму пол-миллиона марок, пожертвованных из его, Михаила, средств.