Крик Новорождённых - Баркли Джеймс. Страница 108

— Я отвезу вас в безопасное место, — пообещал Кован. — Клянусь.

— А что потом? — Гориан возмущенно вскинул руки. — Что произойдет, когда орден разыщет нас в Гестерне, или Сирране, или еще где-то? Там, где, по-твоему, мы должны находиться? Каков тогда будет план твоего отца? Чтобы мы на всю жизнь стали беглецами, не имея дома и постоянно опасаясь, что нас поймают и сожгут?

— Сначала надо спрятать вас в безопасном месте, потом заняться тем, чтобы убедить людей, что вы — не зло, — ответил Кован.

— Как? — Вопрос Миррон превратился в крик. — Как?! Им отравят разум, и они все будут желать нашей смерти.

— Мы потеряли все, что у нас было, — сказал Оссакер. Его голос ледышкой скользнул по сердцу Восходящих, несмотря на дневную жару. — Мы никогда не сможем вернуться домой, мы никогда больше не увидим наших друзей и родных.

Ардуций почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Он был связан со всем, что его окружало: с морем, ветром, энергией, растворенной в воздухе, со всеми живыми существами. Но он чувствовал себя отрезанным от мира и безнадежно одиноким.

— Все будет не так, — возразил Кован. — Ступени уцелеют. Есть уже следующее поколение с потенциалом Восхождения. А мой отец имеет власть и влияние. Он будет говорить с людьми. Он заставит их понять.

Гориан фыркнул.

— Ты ничего не понимаешь. — Он гневно махнул рукой в сторону Вестфаллена. — Может быть, все это сейчас уже горит. Может, твой отец мертв. Может, мы единственные Восходящие, которым суждено появиться на свете.

— Нужно надеяться. Нужно верить в тех, кого мы оставили позади.

— Нет, — возразил Гориан, и его голос обрел ледяную твердость. — Нам надо считать, что мы — последние, кто остался. Это единственный безопасный путь. А ты, Кован, сын Арвана Васселиса, становишься защитником четырех самых важных людей в мире. Мы уникальны. Позаботься о том, чтобы с нами ничего не случилось, ладно?

Ардуций посмотрел на Кована. Тот сжал пальцы на румпеле и устремил взгляд на пролив. Он качал головой и беззвучно двигал губами, стараясь разобраться с путаницей в мыслях.

— Все станет не так страшно, когда мы окажемся на корабле, — сказал Кован и снова превратился в семнадцатилетнего сына Васселиса, а не в воина, который их спас. — Они будут знать, что делать. Мой отец наверняка отдал им приказы, так что все будет в порядке. — Он перевел взгляд на Миррон. — Вы увидите. Все будет в порядке.

Миррон уткнулась лицом Гориану в грудь и расплакалась. Ардуций сосредоточил взгляд на горизонте и подумал, как бы ему хотелось не родиться Восходящим.

Маршал Томал Юран стоял на стенах Харога. Ворота еще оставались открытыми, и унылый поток беженцев не иссякал. За стенами их направляли в парки и на склады, где были устроены временные лагеря и кухни. Других вели к всевозможным судам для перевозки вниз по реке Тил, которая текла на юго-запад, туда, где находился Бискар — главный порт Атрески на Тирронском море.

За отпущенные ему пять дней Юран сделал все, что было в его силах. Меган уехала с посланием к Адвокату. Сигнальные огни зажгли по всей Атреске, оповещая население о вторжении. Почтовых птиц отправили на север, в Госланд, и на юг, в Гестерн и Эсторр. Конные гонцы и вестники на судах развезли те же сообщения.

Его военные командиры подтвердили, что большая часть оборонительных сил страны рассредоточена вдоль границы с Цардом, а резервы стоят лагерем на центральных равнинах. По облаку пыли в жарком небе соластро стало ясно, что первый эшелон обороны не остановил врага. А последние данные разведки сообщали, что пять сотен степной кавалерии приближаются к городу — видимо, чтобы потребовать его сдачи.

Маршал-защитник стянул сюда всех легионеров, каких ему удалось найти, чтобы оборонять столицу и озерный край на юго-востоке, прилегающий к реке Тил. Это единственный путь к отступлению, единственная линия снабжения, которую возможно было отстоять, и он намеревался заставить врага дорого заплатить за их сдачу. Взять штурмом Харог не просто, в чем десять лет назад убедились стратеги Конкорда. Так будет и на этот раз. В распоряжении Юрана семь тысяч легионеров в двух неполных легионах. При определенной отваге, удаче и умениях они смогут продержаться до подхода подкреплений из дальних районов Атрески, а также из Нератарна и Эстории, Фаскара и Аварна.

Однако маршал был вовсе не уверен, что действительно готов противостоять армии, численность которой, по его сведениям, превышала тридцать тысяч. Госланду придется иметь дело с армией примерно такого же размера, которая, судя по всему, пройдет мимо сил Дел Аглиоса. Гестерн — при условии, что Джорганеш устоял, — останется немного времени, чтобы собрать достаточно сил для защиты.

В городе царила паника. Продукты выдавали в ограниченном количестве, места, где можно переночевать, ценились на вес золота. И хотя некоторые беженцы сумели захватить с собой немалую часть имущества, те, кто подходил к городу сейчас, явно не имели при себе ничего, кроме того, что на них надето. Как он сможет обо всех позаботиться? Повсюду восстанавливались или устраивались старые алтари — жители Атрески искали помощи у старых богов и духов. Куда бы ни падал взгляд, обычаи и правила Конкорда отвергали.

— Смотри, что дала нам ваша политика! — сказал маршал эсторийскому консулу Сафинну, который стоял рядом с ним.

Консул вырядился в официальную тогу с зелеными полосами Конкорда и ради добропорядочных жителей Харога старался держаться гордо. Но под внешним лоском Юран ощущал его страх. Как и все высокопоставленные чиновники Конкорда и горстка сборщиков, задержавшихся в городе, консул боялся. Юран не позволил никому из них покинуть город, пока конфликт так или иначе не разрешится.

— Тебе нечего мне сказать, да? — Маршал тихо засмеялся и покачал головой. Ему было жарко в начищенных доспехах и шлеме с плюмажем, но теперь он повсюду появлялся в них. И будет появляться, пока битва не закончится. — И ты не можешь отрицать того, что видит каждый житель моего города, и чего боится каждый беженец, спешащий попасть за ворота. Забудь о горстке всадников, которые уже близко. Под той громадной тучей пыли на горизонте двигаются десятки тысяч цардитских пехотинцев и кавалеристов. Ты только задумайся, Сафинн: твои правители в Эсторре еще даже не знают о том, что в их страну вторглись! И не будут знать, пока до них не долетят мои почтовые птицы. Они будут сидеть, пить вино и радоваться своей удаче, пока мы с тобой будем умирать на этих стенах. Неуютно, правда? И где теперь твоя уверенность в вашей мощи?

— Легионы Гестериса соберутся и перегруппируются. Они были рассеяны, а не уничтожены, и цардиты весьма наивны, если решили, что им удалось сломить Конкорд с помощью одной единственной победы. Удерживай свои стены, маршал, — и помощь придет отовсюду.

Юран воззрился на консула, чей взгляд был прикован к приближающейся туче пыли, и покачал головой.

— Как эта туча закрывает солнце, так ты закрываешь глаза на действительность! Неужели ты не слышал слова легионеров, которые ковыляли через наши ворота, окровавленные и побитые? Да, они, конечно, были рассеяны. И в большом количестве взяты в плен. Сколько осталось таких, кому хватило воли и ума, чтобы переформировать силы и вновь вступить в бой с противником, который нанес им решительное поражение? Ты ни разу не выдерживал гнета боя и уж точно не изведал разрушительной горечи разгрома. Я все это знал. И мне понадобились годы на то, чтобы восстановить мужество и стоять так, как я стою сейчас. Ты глупец, Сафинн. Ты родился глупцом и глупцом умрешь. Смотри и учись.

Когда солнце достигло зенита и жара стала почти невыносимой, Юран перешел в тень, которую отбрасывала надвратная башня. Мужчины, женщины, дети и раненые солдаты продолжали вливаться в ворота. Его городское ополчение и Первая ала Харога, Каменные Воины, направляли их при подходе.

Уже совсем близко, всего в часе пути, двигалась кавалерия Царда. На флангах их сопровождала его собственная кавалерия: как и ожидал Юран, отряд ехал под флагом переговоров. Маршал отдал приказ направлять беженцев к восточным воротам и почувствовал надежный басовитый гул, когда у него под ногами закрылись громадные железные створки и с грохотом встала на место решетка.