Крик Новорождённых - Баркли Джеймс. Страница 145

Ардуций ехал следом за Джередом. На его мула, как и на всех остальных, надели шоры, и животное стоически двигалось вперед вслед за казначеем. За ним ехал Оссакер, а потом — Миррон, Гориан и Кован. Пробер Менас замыкала цепочку. Все они были засыпаны снегом. Льдинки собирались на меховой отделке тяжелых плотных плащей и на наружной стороне толстых кожаных перчаток на меху.

Если верить словам Джереда, это одна из главных дорог вдоль границы с Карком. Другие, заходившие дальше, вглубь страны, были полегче, но и намного длиннее, и карку бдительно их охраняли. Они жили там в большом количестве, как говорили знающие люди. В красивых домах из камня, стоящих вокруг высокогорных озер, где воздух был свежим и прохладным, а трава — зеленой и сочной. Это походило на идиллию. И казалось невероятным.

Ардуций вздохнул. Единственная растительность, которую он мог видеть, — немногочисленные узловатые деревья, упрямо цепляющиеся за склоны, и чахлые кусты вереска, прибитые ветром и льдом. То, что им удавалось расти здесь, казалось чудом, но они росли. Ардуций ощущал жизненную энергию, которая медленно, но упорно пульсировала в корнях и шла к листьям. Они казались оазисом света среди мертвых, холодных скал. И кроме них единственными источниками живой энергии вокруг их отряда были стремительные огоньки жизни птиц и грызунов.

Ехавший впереди Джеред каждый день задавал предельно высокий темп. Ардуций видел, что казначей становится все более серьезным и озабоченным по мере их медленного продвижения. Он почти не разговаривал во время остановок, смотрел в свои карты и вглядывался в гряду гор, которые окружали их со всех сторон. Они казались Ардуцию абсолютно одинаковыми. Величественным, но утомительным в своем однообразии полотном. Как легко заехать сюда — а еще легче остаться здесь навсегда.

Каждое утро путешественники вставали до восхода солнца, съедали горячий завтрак и трогались в путь, как только солнце выглядывало из-за вершины на востоке. Они ехали без перерыва на еду, останавливаясь только для того, чтобы дать мулам отдых или, если удавалось, слезть и идти рядом с ними до тех пор, пока солнце не начинало садиться. Здесь дни были короткими, а ночи длинными. Поднявшись выше, куда, похоже, и направлялся Джеред, они увидят больше света.

Путники ехали вверх по крутым расщелинам, через обширные долины и живописные распадки, по безжизненным плато, где ветер прибивал к земле покорную растительность. Они двигались по тропе, которая вилась, поднимаясь все выше, уже два дня кряду. Прошлой ночью Восходящие спали в крошечном гроте, давным-давно вырубленном кем-то прямо в сплошном камне.

Сегодня им повезло больше. Примерно за час до заката они наткнулись на естественную щель в скале. Она была почти полностью защищена от непогоды. Деревья с плотной корой росли на отвесных стенах, вереск уходил корнями в замерзшую землю, все камни обросли мхом. Южную сторону покрывали снег и лед. Северная сторона представляла собой буйство красок, которые не походили на то, что они видели все последние дни. Джеред не стал раздумывать о том, продолжать ли им путь, — и скоро их кожаный навес был прикреплен костылями к стенам, а с подветренной стороны ревел огонь.

Восходящие и Кован с радостью слезли с мулов, привязали их у деревьев в дальней части расщелины и собрались у огня. Джеред поставил котелок на разожженный Миррон костер, и теперь в нем уже булькала густая похлебка с овощами и бараниной.

Снег снова усилился, пролетая мимо входа в расщелину облаками крупных хлопьев. Джеред смотрел на него из-под постоянно нахмуренных бровей. Ардуций заметил, что Гориан и Миррон тоже хмурятся — причина этому всегда была одна и та же.

— Подумать только, — сказал Оссакер, — тридцать с лишним дней назад мы плавали под водопадом Генастро, а отец Кессиан помогал нам понять, как обуздать энергию ветра.

Гориан печально улыбнулся, кивая головой. Глаза Миррон наполнились слезами, как и у Оссакера, а Ардуций почувствовал, как горечь утраты сосет у него под ложечкой.

— Прошло так мало времени, а кажется, что вечность, — проговорила Миррон.

— А в Вестфаллене все еще жарко, — подхватил Гориан, растирая руки над потрескивающим пламенем.

Он, как и все, пытался согреться, пользуясь окружающими их энергиями. Но на такой высоте пришлось бы использовать мулов или редкие растения, но мулы из-за этого начинали чесаться, а скудная растительность отнимала у Восходящих слишком много сил. Гориан был ужасно разочарован тем, что не смог утереть нос Джереду, который мерз, как и все. Но конечно, они с Менас никогда не жаловались.

— Привыкайте, — сказал Джеред, не оборачиваясь. — Мечты о том, чтобы оказаться дома, вас туда не вернут. А победа в войне вернет.

— Вы все время это повторяете, — проворчал Гориан.

— Потому что вы отказываетесь принять то, что очевидно.

— У нас есть только ваши слова, что нам необходимо это делать. Люди Васселиса все продумали, и при этом нам не пришлось бы умирать от холода.

Джеред обернулся и желчно посмотрел на Гориана.

— Нет, при этом вам пришлось бы наткнуться на атресских мятежников или на армию Царда. И если ты считаешь, что это лучший путь, можешь взять своего мула и ехать обратно. — Он помешал суп. — Твои возражения однообразны и скучны. Мне наплевать, доверяете вы мне или нет. Мне наплевать, ненавидите вы меня или нет. Но вы выполните свой долг перед Конкордом так, как я вам скажу.

— А почему это, как вы скажете? — вопросил Гориан. — Что делает вас таким особенным, чтобы вы могли нам приказывать?

Ардуций заметил, что Джеред стиснул рукой ложку, хотя на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Потому что я имею право приказывать всем, кому сочту нужным. И я приказываю вам.

— И вы считаете, что мы действительно сможем что-то изменить? — спросил Ардуций. — Как мы можем выиграть войну, которую не смогли выиграть легионы?

Джеред посмотрел на него, потом на остальных, и морщины на его лбу на миг разгладились.

— По правде говоря, я не знаю. Я знаю только, что мы должны сделать попытку. Мы должны попробовать. Всеведущий примет нас в свои объятия, если мы это сделаем. А если нет — мы ничего не заслуживаем и ничего не получим. Какую роль и когда сыграете вы, я пока не могу предвидеть. Но я точно знаю вот что. То, что имеете вы, вызывает страх. А страх — это самое сильное оружие, каким может владеть армия. Мы можем потерять Конкорд, если нам не удастся в ближайшее время остановить волну наступления Царда. Нам надо попробовать все, что можно. Нам надо отобрать у них уверенность и превратить ее в страх.

— Я не стану никому вредить, — заявил Оссакер. — Я рожден не для этого.

— Возможно, тебе и не понадобится, — заметила Менас, возвращаясь к огню. Она ходила проведать мулов.

— Как нам избежать этого, если надо победить цардитов? — спросила Миррон. — Как вы вообще можете предлагать нам такое?

— Потому что вы — часть Конкорда и должны сражаться, чтобы его спасти! — крикнул Джеред. — Боже Всеобъемлющий, девочка, неужели я до сих пор не смог вам это объяснить? Если вы хотите хоть когда-то вернуться к мирной жизни, которую знали в Вестфаллене, вам надо действовать немедленно.

Кован встал.

— Казначей Джеред, прошу вас. С нас достаточно. Мы устали, замерзли и проголодались.

Джеред кивнул, и на лице его промелькнула улыбка.

— Ладно, юный Васселис. Давай поговорим о чем-то другом, если это сделает вас счастливее. Но подумайте вот о чем. Существует много способов выиграть войну, и только один заключается в том, чтобы сбить врага с ног и убить. Подумайте о своих способностях. Подумайте о том, что они могут сделать… — Он резко замолчал. — В чем дело, Оссакер?

Ардуций обернулся. Оссакер и Гориан не слушали казначея, пробуя следы энергии. Ардуций не смог ощутить ничего необычного. Его голову и тело переполняли силы стихий, и он знал, что их давление не уменьшится в течение многих дней, пока они остаются здесь, на высоте.

— Тут что-то… — начал Оссакер, сжимая руку Ардуцию.