Крик Новорождённых - Баркли Джеймс. Страница 188

Роберто взглянул на него. В голове у него роились беспорядочные мысли, в глазах стояла картина пылающего Эсторра.

— Даже если бы не было блокады, у Кортония под островом не больше трехсот парусов. — Джеред уставился на карту. — Нам надо переправить людей через море, добраться до Эсторра раньше их, если мы не сможем остановить их в Гестерне.

— Каким образом? — спросила Катрин. — У нас недостаточно судов, чтобы хоть что-то изменить.

— А тебе надо поворачивать на север, Роберто, — сказал Джеред. — Нератарн нуждается в помощи.

— Зачем? Чтобы потом отвоевать у цардитов руины Эсторра? — огрызнулся Роберто, охваченный предательским отчаянием. — Чтобы отыскать труп моей матери и предать его земле?

— Да, если это единственное, что мы сможем сделать, — ответил Джеред. Казначей посмотрел на Дел Аглиоса недрогнувшим взглядом. — Мы можем сделать только то, что дозволяет нам Всеведущий. Конкорд может выжить без Эсторра. Он может выжить…

— … без ныне правящего Адвоката, — договорил за него Роберто.

Джеред позволил себе чуть понурить голову.

— Да, — тихо подтвердил он. — Если дойдет до этого.

Вокруг стола повисло мучительное молчание. Роберто всматривался в карту, пытаясь найти решения. Его трясло.

— Она знает, что происходит?

— Сигнал должен был дойти да Эсторра так же, как он дошел до нас. И мы отправим сообщения о цардитской армии, идущей к побережью.

— Это ничего не даст, — проговорил Роберто. — Она все равно не уедет. — Он улыбнулся, но на глаза у него навернулись слезы. — Она упрямая, моя мать. Я раньше считал, что это одна из ее сильных сторон.

— Это и сейчас так, — отозвался Джеред.

Роберто поднял руку, предваряя следующую фразу казначея.

— Никогда не думал, что скажу эти слова, Пол. Никогда не думал, что смогу возложить все свои надежды на трех четырнадцатилетних подростков и одного мытаря — пусть даже старшего мытаря. На один парус против сотен. — Он стиснул плечи Джереда. — Спаси Эсторр. Спаси мою мать.

Затишье раскололось отчаянными и яростными звуками предстоящего боя. Множество ударов разносилось по пещерам и гротам острова Кестер. Гребцы, матросы и морские пехотинцы толпами выбегали из подземных казарм и по туннелям двигались к причалам.

Карл Ильев, триарх седьмого отряда окениев и командующий всей эскадрой, с досадой саданул кулаком по планширу остроносого капера и снова вышел на мол. Морские ворота были закрыты от нападения. Выйти сейчас в гавань равнялось самоубийству даже для элиты флота окетанов.

Сквозь решетки он видел гибель тех немногих судов Конкорда, которым удалось выйти в море прежде, чем Цард вынудил их закрыть морские ворота. Будь проклят этот туман! Будь проклят Окетар и его капризы! И будь прокляты они все за свою самонадеянность!

Ильев стиснул прутья ворот и стал молиться за циклы тех, кто вот-вот погибнет. Восемь парусов против вдесятеро большей силы, подошедшей к стенам внешней гавани. Он содрогнулся при мысли о том, сколько еще кораблей скрыто в тумане.

Одной биреме даже не удалось выбраться на открытую воду. В нее попал камень, который был нацелен на оборонительные сооружения гавани, но не долетел до них. Разбитый шпангоут и трупы, плавающие на поверхности, — это единственное, что от нее осталось.

Бессильная злость Ильева перемежалась с чувством невероятной гордости. О, как отчаянно сопротивлялись эти немногие! Ни одной попытки бегства. Он видел схватки, которые шли на трех галерах врага. Бирема Конкорда с грохотом ударила острым тараном в корму цардитской триремы под оглушительные крики беспомощных зрителей. Вражеские весла ломались, бойцы с носа перепрыгивали на получивший пробоину корабль. Но все новые и новые противники вступали в бой. И кое-где военный флот уже терпел поражение.

На открытой воде три капера из эскадры окениев стремительно шли по океану. Ильев молился. Этого было мало. Вставшие дугой корабли произвели выстрел. Массивные двухкорпусные осадные галеры, остановившись на безопасном расстоянии от берега, метали камни в три таланта. Триремы и биремы пускали болты и камни меньшего размера.

Максимально облегченные для наибольшей скорости низкие и открытые каперы не имели защиты. Первое судно получило удар камнем по носовой части. Из-за этого корма взметнулась вверх, сбрасывая людей в воду. Разбитый корпус шлепнулся следом, килем вверх, и начал быстро тонуть. Другие каперы попали под удары сразу нескольких снарядов, крушивших весла, людей и корабли.

Осадные галеры тут же подошли ближе. Следующий залп камней сотряс ворота и укрепления вокруг них. Удары гулко разносились по огромной пристани. Ильев услышал ответные выстрелы и крики раненых и гибнущих людей. Заскрежетал металл. Осыпая камни, в воду перед воротами рухнула тяжелая катапульта. Ледяная вода хлестнула сквозь решетку, обдав его с ног до головы.

Триарх развернулся на месте и воплем излил бессильную злобу на матросов. В гроте оказались заперты больше сорока судов. Триремы, атакующие галеры, каперы. Такая картина во всех четырех гротах.

— Мы как крысы! — Ильев всмотрелся в лица, обращенные к нему, с надеждой на чудо. — Десятый, двенадцатый и двадцатый отряды погибли. «Заря Бриала» тонет. Другие корабли повреждены. Наши воины гибнут. Неужели мы допустим, чтобы эти сухопутные крысы учили нас нашему делу? Допустим?

— Нет! — Ответный крик прогремел по гроту, разносясь над неподвижной водой.

— Неужели мы допустим, чтобы погибшие окетаны остались неотомщенными?

— Нет!

— Капитаны флота, триархи окениев, ко мне! И кто-нибудь, вызовите ко мне адмирала Кортония. Мы уходим.

Кортоний вернулся по дворец и приказал, чтобы помощники доставляли ему донесения в западный зал. Зал, предназначенный для того, чтобы любоваться отсюда славой окетанов во время празднеств соластро, являл собой роскошное напоминание обо всем, что теперь оказалось под смертельной угрозой.

Его стены украшали картины великих сражений. Статуи и скульптурные группы на постаментах изображали знаменитых генералов, корабли, создавшие репутацию окетанов, и бога всех моряков. Кортоний поклонился Окетару. Мощный торс с рыбьей чешуей и классически стилизованная шевелюра из струящихся волос, огромные глаза и корона в виде морской звезды возвышались над адмиралом. Как им сейчас нужно благословение Окетара!

Выйдя на площадку для обзора, Кортоний увидел невероятное зрелище. Он тяжело облокотился на резные перила, пальцы крепко вцепились в узор из переплетенных водорослей и угрей. Сквозь туман, отчасти выжженный бесчисленными пылающими камнями, которые метали его оборонительные орудия, он увидел чудовищный по численности западный фланг цардитского флота. Рычаги катапульт громыхали. Камни раскалывались об отвесные стены острова Кестер. Адмирал ощутил далекий гул ударов. Обломки камней отлетали от утесов и падали на берег.

Прямо под ним, примерно пятьюстами футами ниже, одна из катапульт получила прямое попадание. Дерево и металл раскалывались и гнулись. Крепления лопались. Вся башня вывернулась наружу, на мгновение зависла, а потом сорвалась с последних опор и полетела вниз, к одной из заблокированных гаваней.

Артиллерия окетанов вела ответный огонь уже без риска попасть по своим, потому что его последние суда пылали и тонули посреди вражеского флота. Горящие камни закладывали в чаши катапульт. Снаряды взлетали с шестидесяти платформ, установленных на разной высоте по всему западному обрыву. Адмирал смотрел, как они прочерчивают небо полосами дыма и падают почти за пределами видимости, в туман, еще стелившийся по поверхности океана. Траектории пересекались, пламя вспыхивало или гасло. Он напряг зрение, чтобы лучше рассмотреть результаты обстрела.

Фонтаны воды рванулись к небу, а потом опали. Слишком много выстрелов прошло мимо мишеней. Накрыть цель оказалось очень нелегко. Цардиты маневрировали и двигались по вытянутому овалу, быстро минуя берег и уходя за пределы досягаемости. Они не сближались друг с другом и явно хорошо оценивали углы полета и разброс снарядов при обстреле.