Возвращение к жизни - Айзекс Мэхелия. Страница 7

– Как же случилось, что вы до сих пор не приезжали к сестре погостить?

– Ну… – Джин замялась. – Как-то все не выходило…

Ей не хотелось объяснять, что и Шарлотта, и Алекос всегда терпеть не могли Феликса, считали его закоренелым эгоистом и твердили, что он бессовестно принижает Джин. Конечно, она его защищала. Если бы знать тогда, что…

– Понимаю. Что ж, уверен, что вы здесь здорово проведете время. Если вам понадобится гид, можете рассчитывать на меня.

Джин улыбнулась.

– Вы очень добры.

– Вовсе нет. – Димитрис подмигнул ей. – Просто пользуюсь ситуацией. Насколько я знаю Лотти, она в момент подберет вам компаньона. Я просто хочу быть первым в очереди, вот и все.

Улыбка Джин поблекла. Она вовсе не хотела, чтобы Шарлотта или кто-нибудь еще подбирали ей «компаньона». Не нужен ей компаньон. После сегодняшней ночи она еще долго не позволит мужчинам и близко к себе подойти. Господи, как же это случилось?! Как могла она быть такой наивной?!

Джин бросило в дрожь, когда она вспомнила, как Дерек целовал ее, как томительный жар его поцелуев разливался по всему ее телу. В его объятиях она не в силах была ни шевельнуться, ни произнести хоть слово. Весь мир исчез, остались лишь его крепкие руки, горячие властные губы…

Она перевела дыхание. Ей следовало остановить Дерека – Джин знала это теперь, знала и тогда, вот только была так ошеломлена вихрем чувств, которые пробудили в ней эти поцелуи, что ее тело взбунтовалось против разума. Она сама хотела, чтобы Дерек целовал ее, целовал неистово и жадно, проникая языком во влажные глубины ее изголодавшегося по ласке рта.

Господи, как же легко оказалось ее соблазнить! Джин всегда презирала женщин, которые сходят с ума по мужчинам моложе их, а теперь и сама оказалась не лучше. Но ведь она всегда считала, что неспособна на такую глупость! Даже когда Феликс покинул ее ради молоденькой женщины, Джин от души презирала его за эту жалкую попытку вернуть утраченную молодость. Ей и в страшном сне не могло присниться, что она угодит в ту же западню.

Так почему же это произошло?

Пока Димитрис запрашивал посадку. Джин пыталась понять, что такого сделал с ней Дерек, если из нормальной трезвомыслящей женщины она превратилась в дикую кошку, исступленно предавшуюся первобытным страстям.

Джин крепко сжала губы. Не стоит притворяться, будто она не знала, что делает. Хотя намного проще было бы обвинить во всем Дерека, так Джин поступить не могла. Она сама бездумно и слепо бросилась в его объятия, стремясь к восхитительному, безумному блаженству, которое только он один и мог ей дать.

Господи, и что только Дерек подумал о ней?! Когда он поцеловал ее, когда приподнял ее подбородок и заглянул в глаза – что он увидел? Перепуганную скромницу, которая вдруг оказалась во власти своей плоти, или изголодавшуюся по сексу шлюху без стыда и совести?

Джин помотала головой. Что бы ни подумал о ней Дерек, она сама была так ошеломлена, что могла лишь бессильно тонуть в жаркой волне его ласк. Даже сейчас она помнила, как дрожала от желания и страсти, как покорно подчинялась его воле.

Кажется, Дерек говорил, что это не должно было случиться – как будто все, что произошло с ними до тех пор, было заранее предопределено! Но в тот сладкий миг, когда он дрожащим пальцем провел по ее губам, Джин не посмела спрашивать, что он имел в виду, а потом он больше этих слов не повторил. Осыпая быстрыми жаркими поцелуями ее шею, он шептал и шептал лишь одно – ее имя.

Быть может, именно поэтому Джин и не попыталась остановить его. Быть может, ей помешала мысль, что этот привлекательный мужчина так же пьян от страсти, как и она. Впрочем, подумала Джин, это жалкое оправдание. В тот миг я и так готова была всецело отдаться в его власть.

Даже сейчас, вспоминая об этом, она ощутила, как по бедрам пробежала томительно сладкая дрожь, как слабеет все тело в предвкушении неизбежного. Руки Дерека ласкали ее плечи, проникали под платье, обжигая нежную кожу. Тогда Джин впервые в жизни порадовалась тому, что не похожа на костлявых моделей, возведших женскую худобу в ранг идеала красоты.

Она и не подозревала, что пальцы Дерека отыскали «молнию» ее платья, – пока черный шелк невесомо не соскользнул к ее ногам. И самое удивительное – Джин не испытывала ни малейшего стыда, стоя почти обнаженной перед полностью одетым мужчиной.

Зато сейчас при мысли об этом Джин внутренне скорчилась. Она, должно быть, была пьяна, и не только от страсти. Такому безумию просто не может быть другой причины. Она же не из таких! До вчерашней ночи она вела безупречно достойную жизнь. Оказаться в постели с едва знакомым мужчиной – неплохой сюжет для романа, который никуда не годится в реальной жизни. И все же, когда Дерек коснулся ее, привлек к себе, алчно впился поцелуем в ее изголодавшиеся губы, Джин поняла, что она целиком в его власти.

Как же это случилось? Почему она обвила руками шею Дерека и ответила ему с той же ненасытной страстью? Боже милосердный, ведь она дрожала от нетерпения, тянулась к нему, приникала всем телом к его сильному мускулистому телу, трепетала от восторга, ощутив твердость мужской плоти!

Дерек нисколько этому не противился. Напротив, он отчего-то был, кажется, в восторге от ее – неопытности? наивности? жадности? Джин содрогнулась при этой мысли. С трудом, но все же она призналась себе, что Дерек оказался совсем не похож на Феликса. Он не спешил один получить наслаждение, а вел Джин к нему шаг за шагом. Она не могла бы даже притвориться, что в объятиях Дерека думает о своем бывшем муже. Не могло быть ни малейшего сходства между плотным, слегка обрюзгшим с годами телом Феликса и худощавой мускулистой плотью Дерека; и так же сильно различались они в ином, интимном смысле.

Истина заключалась в том, что в постели Феликс никогда не проявлял и половины той искусности, с какой ласкал Джин Дерек – она не спутала бы их даже с закрытыми глазами. Никогда прежде она не знала такой чувственной силы, такой нежности, такой сдержанной, волнующей страсти. И… о Боже, как же с ним было хорошо!

Джин едва не застонала, вспомнив об испытанном наслаждении, и, спохватившись, отогнала непрошеные воспоминания и повернула голову к иллюминатору. Скоро посадка, строго напомнила она себе. Хватит думать о том, что случилось прошлой ночью, пора смотреть в будущее. Впереди несколько недель отдыха и блаженного безделья, и теперь, когда я избавилась от тирании Феликса, я тем более не допущу, чтобы один досадный эпизод испортил мне весь отдых.

И все же образы минувшей ночи не давали ей покою. С Дереком Джин решалась на то, чего никогда не допускала с Феликсом, даже когда они только что поженились. Впрочем, когда Феликс соблазнил ее, она была совсем неопытной, а уж когда забеременела, была только счастлива принять его предложение.

Джин вздохнула. Однако ничем нельзя оправдать то, как она вела себя прошлой ночью. Она оказалась в постели с Дереком вовсе не потому, что хотела самой себе доказать, что еще может быть желанна мужчине. Нет, она отдалась Дереку, потому что хотела этого, хотела ответить на его страсть – вот что хуже всего.

Подхваченная водоворотом чувств, не испытанных доселе, она ни на миг не задумалась, хорошо поступает или дурно. Когда Дерек сорвал с себя куртку, Джин поразилась самой себе, обнаружив, что лихорадочно помогает ему снять футболку. Она не могла дождаться, когда он разденется, изнывала от желания увидеть Дерека нагим, коснуться его, и, когда она наконец обхватила руками его обнаженные мускулистые плечи, голова у нее пошла кругом от нетерпения.

Дерек одним движением сдернул с Джин бюстгальтер – и в следующее мгновение уже целовал ее полные груди, лаская языком нежные отвердевшие соски. А потом с ненасытной жадностью вновь припал к ее губам, и Джин прильнула к нему, впивая кожей горячую твердость его широкой груди.

Отчего-то она совсем не помнила, как они очутились в постели, как она, дрожа от предвкушения, помогла Дереку стянуть ботинки и джинсы… зато слишком хорошо помнила, как ее опьяненный взгляд скользил по его мужской наготе. Опьяненный! Губы Джин дрогнули. Да, она и вправду была пьяна, и не только от спиртного.