При реках Вавилонских - Демилль Нельсон. Страница 17

Члены делегации спускались друг за другом по ступенькам запасной лестницы и выходили к ожидавшим их автобусам.

Ричардсон заскочил в телефонную будку возле бара и набрал некий номер в Иерихоне, городе на оккупированном Западном берегу. Вообще-то он не доверял телефонам, но времени оставалось совсем мало и выбора не было.

Яков Хоснер приоткрыл дверь приемной:

– Французы еще не звонили?

Секретарша подняла голову от бумаг:

– Нет, сэр.

– Проклятие! – Он посмотрел в окно и увидел, что автобусы уже почти полны. – Мне надо идти. По всей вероятности, я вернусь завтра на одном из «конкордов». Если во время полета случится что-то важное, звоните в Цитадель, а уж они свяжутся со мной через скрэмблер. Я буду на «ноль втором».

– Хорошо, сэр. Удачи. Шалом.

– Вот именно, – проворчал он, выходя в коридор. – Именно этого нам всем сейчас и не хватает.

Матти Ядин выглянул из окна автобуса, направлявшегося к ноль первому, и увидел бегущего Хоснера:

– Босс!

Хоснер повернул голову.

Ядин высунулся из окна:

– Босс, если не хотите лететь, сами знаете с кем, я могу с вами поменяться.

Хоснер покачал головой:

– Нет, все в порядке. Полет недолгий. Кроме того, менять планы перед вылетом – плохая примета. – Он задумчиво посмотрел в небо. Что-то беспокоило его, но что именно, он не мог понять; возникло какое-то неприятное предчувствие, и он видел, что и Ядин испытывает похожее беспокойство. – Помнишь Ахмеда Риша?

– Такого не забудешь.

– Верно. Попытайся восстановить в памяти все, что ты о нем знаешь, и, если вспомнишь что-то интересное, позвони мне. Увидимся в Нью-Йорке.

Хоснер шагнул к автобусу и пожал помощнику руку, чего никогда не делал раньше:

– Шалом.

Матти Ядин выдавил из себя улыбку.

Хаим Мазар находился в диспетчерской вышке аэропорта Лод, откуда наблюдал через бинокль за двумя приближавшимися к «конкордам» автобусами. Внезапно его внимание привлек отблеск света на одной из крыш жилого дома, и он тут же повернул окуляры. Потом схватил радио и, не отрывая бинокль от глаз, быстро заговорил в микрофон:

– Башня на связи. Вижу отблеск света на крыше в квадрате тридцать шесть. Розовый оштукатуренный дом. Пошлите туда вертолет.

Уже через несколько секунд над крышей указанного Мазаром многоквартирного жилого дома завис военный вертолет «Хьюи». Из кабины выпрыгнули четверо вооруженных автоматами солдат. Еще через несколько секунд запыхавшийся голос доложил:

– «Хьюи-76» – Башне.

– На связи, семьдесят шестой. Докладывайте.

– Никаких проблем, Башня. Всего лишь девушка с рефлектором. – Пауза. В голосе послышались новые нотки: – Загорала нагишом. Какие указания?

Мазар вытер вспотевший лоб и поднес к губам стакан с водой.

– Вас понял, семьдесят шестой. Мы проводим небольшие учения. Дайте девице какую-нибудь одежду и посадите под домашний арест. До передачи полиции продержите в вертолете.

На этот раз пауза затянулась.

– Вас понял, Башня.

– Все, конец связи.

Мазар со вздохом откинулся на спинку стула и повернулся к одному из диспетчеров:

– Может, она этого и не заслужила, но уж очень нервный сегодня день.

Сабах Хаббани лежал на вершине холма, не отрывая глаз от окуляров полевого бинокля. День был тихий и ясный, но девять километров все же большое расстояние. Похоже, пассажиры уже поднимались на борт «конкордов». Самое время. Он поднял руку, подавая сигнал. Нужно лишь подождать, пока пролетит вертолет.

Позади него, в соснах, трое мужчин опустились на колени. Рядом с каждым лежало по три мины. Каждый должен был сделать по четыре выстрела – два разрывными и столько же зажигательными. Если хотя бы одна попадет в цистерну с горючим, живых на летном поле не останется.

Они пристально смотрели на Хаббани. Рука опустилась. Пальцы разжались, выпуская мины. Мужчины закрыли уши и открыли рты, чтобы уравнять давление…

Бригадный генерал Ицхак Талман стоял перед радаром, наблюдая за тем, как двенадцать «Ф-14» Ласкова выстраиваются над побережьем. Другие дисплеи показывали несколько частных самолетов и находящийся в море корабль. Прибавив звук, Талман услышал голос Ласкова, обращавшегося к своей эскадрилье. Пока что все шло хорошо. Генерал налил в чашку кофе и опустился на стул. Оставалось только ждать.

Капитан Эфраим Диниц ждал до тех пор, пока не услышал глухой стук упавших на боек взрывателя мин. Впоследствии, когда делом займется военный суд, это обстоятельство сыграет свою роль в доказательстве намерений арестованных. Его люди выбежали из-за деревьев и камней.

– Вы арестованы! – крикнул он по-арабски. – Руки за голову!

Три палестинца перевели недоуменные взгляды с так и не выстреливших минометов на окруживших их израильских солдат, потом медленно поднялись с колен и завели руки за головы.

Оглянувшись, Хаббани увидел разворачивавшуюся у него за спиной сцену. Сердце у него упало, а к горлу подступил комок. Он представил себя за колючей проволокой военной тюрьмы в Рамле. Провести остаток жизни в неволе? Никогда не увидеть своих детей, не прикоснуться к жене? Нет. Он вскочил и прыгнул с вершины холма. Кто-то закричал, но Хаббани летел вниз по склону. Все вокруг смешалось в расплывчатое яркое пятно. Сзади снова прозвучал резкий, требовательный голос, И тут же застучал автомат. Пули взрывали землю вокруг, и Хаббани не сразу понял, что уже не бежит по камням, а лежит на них, истекая кровью.

Хаим Мазар поднял трубку. Находясь в диспетчерской башне, он видел далекие холмы, где все только что случилось.

– Хорошо, Диниц. Допросите их прямо сейчас и потом сразу же позвоните мне.

Генерал снова опустился на стул. Он прекрасно понимал, что эти несчастные палестинские крестьяне знают о подготовке нападения еще меньше, чем он сам. Минометы были обнаружены еще десять лет назад и оставлены на месте, чтобы посмотреть, кто к ним придет. Разумеется, мины были обезврежены – с них сняли детонаторы. В последнюю неделю Мазар распорядился усилить наблюдение за рощицей на холме. Кроме того, совсем недавно кто-то, пожелавший остаться неизвестным, предупредил о готовящемся обстреле аэродрома.

Попытка нападения представлялась со стороны настолько неуклюжей, что генералу с трудом верилось в ее серьезность. Скорее всего, ее задумали, как отвлекающий маневр. Возможно, кто-то надеялся на понижение порога бдительности со стороны служб безопасности, но просчитался. Мазар же считал иначе. Если предполагаемый обстрел был отвлекающим маневром, то в чем тогда состоит основной? Как ни старался генерал поставить себя на место террористов, в голову ничего не приходило. Он пожал плечами.

Диспетчер поднял голову:

– Сэр, «конкорды» к взлету готовы.

Мазар кивнул:

– Дайте разрешение и пусть убираются отсюда поскорее.

Экипаж «ноль первого» закончил предстартовую проверку, «конкорд» выкатился на край четырехкилометровой взлетной полосы. В наушниках затрещало.

– «Эль-Аль» «ноль первый» и «ноль второй», взлет разрешаю. Интервал две минуты. Счастливого полета.

– Принял.

Авидар подал вперед РУДы, [2] и огромная белая птица покатила по полосе.

Давид Беккер, сидевший в левом кресле, видел, как первый самолет мягко оторвался от земли. Он повернулся к Моисею Гессу:

– Будь добр, проведи обратный отсчет. Две минуты.

Моисей кивнул и посмотрел на часы. Сидевший справа за ними Питер Кан взглянул на приборную панель.

– Все системы работают нормально, сэр, – доложил он на английском.

Беккер улыбнулся:

– Отлично.

– Одна минута.