При реках Вавилонских - Демилль Нельсон. Страница 27

Внезапно переднее шасси потеряло опору, и все, кто находился в кабине, полетели вперед. Носовой обтекатель ткнулся в землю, камни и сучья ударили в козырек кабины, оставляя на стекле паутину разбегающихся трещин. Беккер инстинктивно ударил по панели, и перед разбитым козырьком стал подниматься внешний защитный визор. Впереди, метрах в ста, из темноты надвигался силуэт каких-то развалин. Беккер сжался в ожидании удара. Визор не успел подняться полностью, когда что-то врезалось в козырек, и Беккера осыпало градом осколков. Куски стекла полоснули по щеке и руке.

– Держитесь! – крикнул он, и в этот момент «конкорд» замедлил ход и остановился в нескольких метрах от развалин.

Беккер поднял голову:

– Все целы?

Он огляделся. Справа от него, безжизненно повиснув на ремнях, сидел Моисей Гесс. Из раны на голове стекала кровь.

Беккер повернулся к Хоснеру:

– Если вы собираетесь драться, то выбирайтесь отсюда поживее, черт бы вас побрал!

– Всем срочно покинуть самолет! Бортпроводникам вывести пассажиров из салона! – закричал Питер Кан. – Экстренная эвакуация!

Яков Лейбер отстегнул ремень еще до того, как самолет полностью остановился, и сразу побежал к передней двери левого борта. Он повернул ручку и открыл дверцу, чем активировал толстостенные бутыли. Из-под дверного порога вывалился и тут же стал надуваться спускной желоб. Первыми по нему скатились люди Хоснера. Два других стюарда помогали пассажирам выбраться из кресел и провожали к выходу. Стюардессы открыли еще два экстренных выхода, находившихся возле сидений над крыльями. Люди доходили до конца крыльев и прыгали на землю.

Хоснер выскочил из пилотской кабины и побежал к первой двери правого борта. Открыв ее, он прыгнул вниз, не дожидаясь, пока надуется желоб, и сразу начал командовать своими подчиненными:

– Вниз по склону! Скорее! Эти ублюдки будут наступать от дороги. Быстрее!

Добкин выбрался из самолета вслед за Хоснером и огляделся, оценивая ситуацию. Они находились на возвышенном месте, что хорошо. Восточный, довольно-таки пологий склон вел к дороге. Западный, более крутой, выходил на реку. Северный и южный склоны терялись в темноте. С оружием дело обстояло так: у них было с полдюжины пистолетов двадцать второго калибра, один автомат «узи» и одна винтовка. Добкин прекрасно понимал, что арабы вооружены намного лучше.

Он посмотрел на самолет. Взрыв не только разворотил хвост, но, по-видимому, снес и переборку, потому что за «конкордом» тянулся след из разлетевшегося багажа. Дамские сумочки, туфли, предметы одежды валялись в глубокой борозде, оставленной самолетом, как не засыпанные весенние семена. Солнце уже скрылось за горизонтом, и на небе выступили яркие, холодные звезды. Добкин вдруг ощутил неприятный озноб и вспомнил о дующем с утра хамсине. Ночь обещала быть долгой и холодной. Многим ли из них суждено увидеть рассвет?

Исаак Берг дождался, пока последний из пассажиров спрыгнет с крыла, и, поднявшись на фюзеляж, направился к покореженному хвосту. Он остановился у погнутого лонжерона и посмотрел вниз, на проходившую там примерно в полукилометре от холма дорогу. По неровному склону медленно двигались огни грузовиков и тени спешащих людей. Берг достал пистолет, армейский «кольт» сорок пятого калибра, и стал ждать.

Джабари и Ариф друг за другом скатились по желобу и побежали от самолета. В какой-то момент неуклюжий Ариф споткнулся, мужчины упали и отползли за ближайшую кочку. Джабари оглянулся на «конкорд»:

– Не думаю, что он взорвется.

Его товарищ утер потное лицо и, отдуваясь, покачал головой:

– Не могу поверить, что проголосовал за драку.

Джабари вытянулся на земле:

– Ты же сам сказал, что мы обречены. Так же обречены, как и Яков Хоснер. Слышал, что между ними произошло? Хоснер ударил Риша по лицу, когда тот сидел в Рамле.

– Что ж, Хоснеру не повезло. Но он, по крайней мере, не погибнет ни за что. Я никогда никого не бил, кроме жены, но Риш с такой же радостью перережет мою глотку, как и глотку Хоснера.

Джабари закурил сигарету:

– Ибрагим, ты думаешь только о себе.

– Особенно, когда речь идет о моей глотке.

Джабари поднялся:

– Пойдем. Надо посмотреть, как они собираются воевать. Может, им нужна наша помощь.

Ариф остался сидеть:

– Я еще немного посижу здесь. А ты иди. – Он снял с головы куфью. – Ну, я похож на еврея?

Джабари невольно рассмеялся:

– Как у тебя с ивритом?

– Лучше, чем у большинства членов кнессета.

– Что ж, когда время подойдет, попробовать можно. Вставай, Ибрагим.

– Не Ибрагим. Авраам. Авраам Аронсон.

Том Ричардсон стоял на краю холма и смотрел на Евфрат. Сзади к нему подошел Джон Макклюр с револьвером в руке. Ричардсон поглядел на соотечественника и поежился от ветра.

– Неудачная получилась посадка.

Макклюр выплюнул одну спичку и достал из кармана другую:

– Может быть.

– Послушайте, я вовсе не чувствую себя обязанным оставаться здесь. По-моему, на берегу никого нет. Пойдемте. Завтра к вечеру мы будем уже в Багдаде.

Макклюр посмотрел на него:

– Откуда вы знаете, где мы находимся?

Ричардсон промолчал.

– Я задал вам вопрос, полковник.

Ричардсон повернулся к нему, но снова не ответил.

Макклюр немного подождал, потом поднял револьвер и покрутил барабан:

– Пожалуй, я еще задержусь.

Ричардсон пожал плечами:

– А я ухожу.

На берегу замигали огни фонарей. До реки было не так уж далеко, примерно три футбольных поля. Макклюр привык измерять расстояние в футбольных полях. Итак, до берега триста ярдов. Или двести семьдесят метров.

– Нас уже окружили. – Он указал на огни.

Похоже, Ричардсона это не волновало.

– Может быть, это гражданские.

– Может быть.

Макклюр поднял револьвер, большой «Рюгер-357», и дважды выстрелил в сторону огней. Им тут же ответили огнем из автоматического оружия. Мужчины пригнулись. Макклюр перезарядил револьвер:

– Давайте вернемся к остальным и попробуем обустроиться. Возможно, нам придется здесь задержаться.

Натан Брин положил винтовку на камень и, включив подсветку прицела, оглядел склон. В прицеле все выглядело призрачно-зеленым. Он подкрутил настройку, и «картинка» прояснилась. Они находились в руинах какого-то древнего города, напоминавших лунный пейзаж. От дороги вверх по склону беспечно, как на прогулке, шагали несколько арабов. Ниже, у подножия холма, стояли грузовики. До арабов было примерно двести метров. Брин навел прицел на грудь мужчины, который шел первым. Мужчина был Ахмедом Ришем, но Брин не узнал его. Он уже положил палец на спусковой крючок, но вспомнил, чему его учили на занятиях по стрельбе, и перевел прицел на последнего из идущих. На этот раз Брин не стал ждать. Глушитель поглотил звук, и выстрел получился практически неслышным. Араб так же тихо упал. Остальные, ничего не заметив, продолжали подниматься.

Брин перевел прицел на того, который только что стал последним, и снова нажал на курок. И опять никакого звука, кроме металлического удара затвора. Второй араб свалился в траву. Брин улыбнулся. Ему доставляло удовольствие убивать врагов, хотя его всю жизнь учили совсем другому. Он выстрелил в третий раз. Еще один араб упал, но, наверное, успел вскрикнуть. Товарищи убитого рассеялись по склону и укрылись между камнями. Брин выпрямился и отступил за выступ стены. Закурил сигарету. Затянулся. Есть. Бой начался. А чем все закончится – покажет будущее. Перспектива повоевать радовала его. За спиной что-то зашуршало, и Брин схватил винтовку. Перед ним стоял Хоснер.

– Все в порядке?

– Да, все в порядке, – кивнул Хоснер.

Беккер всматривался в темноту: