При реках Вавилонских - Демилль Нельсон. Страница 47

– Тогда в чем ты виноват? – спросил Ласков. – Как начальник службы внутренней безопасности ты сделал то, что и должен был сделать. Виноваты мы… Хоснер и я.

– Только отчасти. Понимаете, чтобы перехватить «конкорд», они должны были знать точное время вылета. Информация должна была дойти до Риша, ждавшего ее в Каирском аэропорту, а поступить она могла только из Израиля. От кого-то, кто находился в Лоде. У нас работает шпион. А это уже область моей ответственности. Я не смог его обнаружить. И не могу. У меня нет ни одной зацепки. – Он закурил сигарету. – Этот человек позвонил Ришу и назвал ему время вылета. Кроме того, у Риша была ваша рабочая частота. Я связывался с Каиром. Они готовы сотрудничать. Риш и его группа под видом бизнесменов и по поддельным, разумеется, документам арендовали самолет для полета на Кипр. Однако потом их планы резко изменились. Служба воздушного движения Александрии утверждает, что не давала разрешения менять курс, но я думаю, что, как и везде в арабском мире, свою роль сыграл бакшиш. Так или иначе, остальное – уже история.

Талман кивнул:

– Действительно интересно, но, как ты и говоришь, это дело прошлое. У нас другая проблема: где «конкорд»?

– Это проблема государства Израиль, службы внешней разведки и вооруженных сил. Для меня, шефа Шин Бет, главное – кто шпион. И решение проблемы осложняется тем, что приходится отзывать агентов и арабов-информаторов.

– Почему? – спросил Талман.

– Потому что Исаак Берг, начальник «Мивиан Элохим», чертовски много знает о Шин Бет. Если его разговорят, то получат информацию не только о его организации, но и о моей.

Ласков недоверчиво покачал головой:

– Абсурд. Берг скорее покончит с собой, чем пойдет на пытки.

Мазар кивнул:

– Да, пистолет у него с собой. Надеюсь, он успеет им воспользоваться.

Талман заказал еще один джин.

– Как насчет Добкина? Он ведь был в Амане, верно?

– Да, Добкин был тесно связан с военной разведкой и к тому же знает много секретов кабинета. Что касается министра иностранных дел, то он… знает все. – Мазар опустил голову, потом посмотрел на Ласкова. – Мириам Бернштейн тоже владеет важной информацией. Не думаю, что она выдержит, если они возьмутся за нее как следует.

Он замолчал, ожидая ответа.

Талман тоже посмотрел на Ласкова, но тот сохранял невозмутимое выражение лица. Молчание затягивалось.

Наконец Мазар вздохнул.

– Как человек, отработавший в разведке тридцать лет, я скажу так: надеюсь, они все погибли. – Он выдержал паузу и добавил: – Хоснер, я уверен, уже мертв.

Некоторое время все молчали, потягивая свои напитки, глядя на поднимающиеся над дорогой волны горячего воздуха. Наконец Ласков откашлялся:

– Что у тебя есть на Риша?

Мазар открыл дипломат и вытащил тонкую папку.

– Это же чистое безумие. Ни у одного из вас нет никакого опыта работы, нет доступа к информации, нет навыков. – Он протянул ее Талману. – Впрочем, я, похоже, тоже тронулся.

– Сила этой страны, – сказал Талман, листая страницы досье, – в том, что она такая маленькая. Информация как бы ходит в семейном кругу. Рядовой вполне может поговорить с генералом или главой службы разведки, воспользовавшись помощью знакомых. Но по мере того, как мы стареем как нация, мы становимся похожими на других, наш мир обюрокрачивается и разделяется перегородками. Такова тенденция, и даже ты не сможешь ее замедлить, Хаим.

Мазар хмыкнул:

– Перестань. Если что-то пойдет не так, мы все окажемся в тюрьме.

Ласков нетерпеливо посмотрел на обоих:

– Ладно, хватит. – Он повернулся к Мазару: – Ты принес аэрофотоснимки?

– Да. Их тысячи. С американского спутника и с «СР-71». Я захватил наиболее перспективные. Американцы сейчас крепко дружат с Аманом. Мне пришлось долго объяснять, для чего фотографии понадобились Шин Бет. Полагаю, вы сможете разобраться, что там на них видно, не хуже любого фотоаналитика.

– Надеюсь, сорок лет службы не прошли даром, – сказал Ласков и, забрав у Мазара верхнее фото, взглянул на него. Внизу были указаны географические координаты места – широта и долгота. Фотография показывала оконечность Синайского полуострова. – В этом году слишком большая облачность.

– Весна, – вставил Мазар, сам не зная для чего. – Здесь в основном Египет, Судан и Ливия. Насколько я понял, вас по-прежнему интересует восток.

– Интересует, – отозвался Ласков. – Риш ведь родом из Ирака?

Мазар улыбнулся:

– Если бы все было так легко. Группа Риша состоит в основном из палестинцев. Как мы, евреи, скитаемся по миру, так палестинцы скитаются по странам ислама. Они могут находиться где угодно, от Марокко до Ирака.

Ласков слушал его вполуха. Он рассматривал снимки, сделанные над Тигром и Евфратом. Разведывательный самолет «СР-71» пролетел над этим районом сегодня утром на высоте двадцать пять тысяч метров. Еще несколько фотографий показывали пустыню. Низкое солнце отбрасывало длинные, искаженные тени, ложившиеся на иссушенную землю. Ласков поднял голову и посмотрел на Мазара:

– Есть фотографии Ирака, сделанные в полдень?

Мазар заглянул в записную книжку:

– Только со спутника. В 12.17. Американский разведывательный самолет появится там только в конце дня завтра.

– Тогда достань мне снимки со спутника, – сказал Ласков.

– Попробую. – Мазар поднялся. – За такое меня вполне могут отдать под трибунал, но мне плевать. – Он закрыл дипломат. – Дайте мне знать, если на вас снизойдет озарение. А я пока займусь поисками предателя.

Талман, читавший досье на Риша, взглянул на собравшегося уходить шефа Шин Бет.

– Ты уже допрашивал арабов, готовивших минометный обстрел?

– Да. Они ничего не знают. То есть они искренне считают, что ничего не знают. Но кое-какие мелочи, ничего не говорящие им, имеют значение для нас. Ну, вы сами понимаете.

– Что-нибудь выяснили? – спросил Талман.

– Уверен, что работал с этими бедолагами именно Риш. Есть еще любопытные детали, но их надо проанализировать, прежде чем делать выводы. Буду держать вас в курсе дела.

Ласков встал и пожал Мазару руку:

– Спасибо. Но ты дурак, что сделал это.

– Знаю. – Он достал платок и вытер взмокший лоб. – За тобой должок. Я тебе напомню при случае.

– А может, прямо сейчас? – Ласков взял со стола мокрую салфетку и положил в нее что-то. – Вот, держи. Это твоя плата.

Мазар посмотрел на него широко открытыми глазами:

– Уверен?

– Это же твоя работа.

Мазар взял салфетку, положил ее в карман рубашки и быстро вышел на площадь Святого Георгия, где остановил такси.

18

«Лир» опустился ниже, но все же недостаточно низко.

– Давай собьем, – предложил Брин.

Хоснер покачал головой:

– У нас перемирие до захода солнца и не в наших интересах его нарушать.

– Чушь. В любом случае они не стали атаковать днем. Так что никакая это не передышка.

Добкин, занятый тем, что рисовал план местности, поднял голову:

– Не совсем так. Они могли бы постреливать по нам весь день и доставлять мелкие неприятности. Мне не больше тебя, сынок, приятно это перемирие, но надо быть реалистами.

Генерал вернулся к карте. Имея такой подробный план, защищающиеся могли выбрать более удобные позиции для подготовки к предстоящему ночному штурму. Закончив, Добкин передал план Брину:

– Возьми.

– Мне она не нужна, генерал. У меня есть прицел.

– Батарейки вот-вот сядут. А линзы могут разбиться.

– Не дай Бог, – сказал Хоснер. – Это у нас и самое лучшее оружие, и система раннего предупреждения. Два в одном.

– Поэтому мне ее и доверили, – сказал Брин, неохотно забирая план.

Наоми Хабер сидела, прислонясь спиной к утрамбованному земляному брустверу. На голове у нее вместо куфьи было повязано полотенце.

– Какой ты скромный, – заметила она.

Брин оставил реплику без внимания.

Добкин посмотрел на девушку. Полотенце скрывало ее длинные волосы и лоб. Она чертовски сильно напоминала ему кого-то.