Слово чести - Демилль Нельсон. Страница 70

– Никак нет. Не совсем. Мне придется жить на территории части?

– Боюсь, что да.

– Это незаконно, – кипятился Тайсон, – Это чересчур жестокое испытание. Я не вижу смысла так строго меня ограничивать.

Левин откашлялся.

– К сожалению, смысл есть. Предварительное расследование вашего дела проводится по статье 31-й «Кодекса военных законов», поэтому военная прокуратура имеет полное право вводить некоторые ограничения с тем, чтобы обеспечить вашу готовность к этому расследованию. Следуя своему моральному и юридическому долгу, вы должны подчиниться приказу.

Тайсон, удрученный услышанным, кивнул.

– Я знаю все это, подполковник. Каким образом будет ограничиваться моя свобода?

Левин сосредоточенно всматривался в пункты циркуляра, выданного ему командиром части.

– Ваше обязательное пребывание в форте с ноля часов ночи до шести утра. Тем не менее вы можете уезжать на ночь, предшествующую вашим выходным дням. Вам разрешается совершать поездки не дальше пятидесяти миль от места службы.

Отчаявшийся Тайсон заметил:

– Моя семья теперь живет на Лонг-Айленде, а это, как вы знаете, находится почти в ста милях отсюда.

– Значит, вы не сможете навещать своих домашних.

– Это не ограничение свободы, а просто произвол.

– Не думаю, лейтенант, что отказ армии позволить провести лето в Гемптоне можно назвать произволом. У вас здесь будут некоторые обязанности, и нет никакого смысла мотаться туда каждый день после работы, а потом обратно возвращаться к полуночи. Ваше передвижение ограничивается пятьюдесятью милями, к тому же вам не разрешается путешествовать по морю и по воздуху, не уведомив меня или командира части. – Левин помялся немного, потом, отвернувшись в сторону, добавил: – У меня сложилось впечатление, что вы не живете с женой.

– Некоторое время не жил. Но теперь мы снова сошлись.

– Ну, тогда... – Левин посмотрел на приказ, подняв кустистые брови. – У вас ведь основное место жительства в Гарден-Сити. Это как раз в пятидесяти милях отсюда, если не ошибаюсь.

– Так точно. Это мой дом, который, видимо, мне придется продать.

– Лейтенант, пока что до этого дело не дошло. Ваша жена могла бы переехать в Гарден-Сити. Практически вы можете проводить выходные дома. Или ваши домочадцы, если захотят, пусть приезжают сюда, в отведенную вам квартиру.

– Подполковник, ноги моей жены не будет в казенном доме.

Левин отвечал раздраженно:

– Знаете ли, вмешиваться в ваши личные дела не входит в мои обязанности. Вы сами составите график посещения семьи, лейтенант.

– Слушаюсь.

Подполковник нервно забарабанил пальцами по столу. Через некоторое время он сказал:

– Я понимаю, как это греет душу.

– Разве это греет?

– Да. Наложение некоторых запретов вынуждает правительство рассмотреть ваше дело без проволочек. Вы имеете право на безотлагательный суд или же в течение девяноста дней получите решение военной прокуратуры о том, что дело возбуждено не будет. Гражданские суды могут не знать, что значит безотлагательный судебный процесс, но судебное разбирательство в трибунале всегда проходит быстро. Поэтому нет худа без добра. Отсчет времени вашей мнимой службы начался с той минуты, как вы вошли в этот кабинет. До середины октября так или иначе все закончится.

– Понимаю.

Левин смягчился и заговорил дружелюбнее.

– К тому же ограничения не будут очень обременительными. Никто за вами не следит, но благоразумие и осторожность не помешают.

– Слушаюсь.

– Между прочим, есть ли еще какие-нибудь адреса, по которым вы можете проживать?

– Так точно. Из газет явствует, что я временно обитаю в фешенебельном квартале Ист-Сайда.

– Да у вас адресов больше, чем у меня ванных комнат.

– Так точно.

– Мне нужны адреса в Ист-Сайде и Саг-Харборе. Передайте их Ходжезу.

– Слушаюсь.

Левин перевернул страницу досье Тайсона.

– Два Пурпурных сердца. Где и когда?

– В правое колено и правое ухо.

Сузив щелочки усталых глаз, подполковник сфокусировал взгляд на искромсанном ухе Тайсона.

– Я заметил, что вы хромаете. Это что, результат ранения?

– Так точно.

– Вы годны к строевой?

– Никак нет.

– Ну, к тому-то, что они затевают, вы вполне пригодны.

Тайсон промолчал. Подполковник заметил простодушно:

– Признаться, я вас не ждал.

– Я на девяносто процентов был уверен, что не приеду.

Левин улыбнулся.

– Мой адвокат, – добавил Тайсон, – пустил в ход все свое влияние в федеральном окружном суде, чтобы этот призыв в армию отменили.

– Это меня не касается. Теперь вы уже здесь и имели право доложиться, как приказано, в форме или без нее.

– Так точно. Так мне сказал мой адвокат.

– И последнее. Ваша присяга. Они требуют, чтобы вы снова присягнули, и просили меня проследить за этим после вашего приезда.

Тайсон почувствовал, что загнан в угол. Левин не скрывал, что армия и правительство все продумали до мелочей: изъятие паспорта, фиксация места проживания, привод к присяге. Трах! Бах! Мы заполучили тебя. Теперь ты от нас никуда не денешься.

Левин передал Тайсону листок бумаги.

– Нет необходимости читать это вслух. Прочтите про себя и подпишите. – Подполковник затянулся сигарой.

Тайсон прочел «Я, Бенджамин Тайсон, получив офицерское звание старшего лейтенанта вооруженных сил США, торжественно клянусь (или заявляю), что буду укреплять и защищать конституцию Соединенных Штатов от всех врагов, внешних и внутренних, что также стану носителем истинной веры и преданности; что добровольно возлагаю на себя эти обязательства без мысленных оговорок и без умышленных уклонений; и что я буду верой и правдой служить там, где велит мой долг офицера; да поможет мне Бог».

Тайсон оторвался от выспренних строчек и увидел, что Левин протягивает ему ручку. Бен колебался, потом взял ее, отметив про себя совершенно не к месту, что это была хорошая уотермановская авторучка.

– У меня есть несколько оговорок.

– Вот как?

– Поэтому... можно я здесь напишу их?

– Лучше не надо. Послушайте, лейтенант, вы служите в армии, это – воинская присяга, а не контракт с исправлениями. Подписывайте ее такой, какая она есть, или вовсе не подписывайте.

– Тогда я отказываюсь подписывать.

– Отлично. Верните мне это.

Тайсон передал ему бумагу и ручку. В комнате воцарилось гробовое молчание. Потом вдруг Левин спросил:

– Вы рыбу ловите или попусту теряете время?

– И то, и другое.

– Недалеко отсюда в бухте Шишпед замечательно клюет. – Он посмотрел на часы. – Думаю, что если капитан Ходжез принял вас не совсем радушно, это не есть презумпция виновности.

– Тогда что это, подполковник?

– Это нагнетание обстановки. Кругом газетно-журнальный беспредел, не исключены демонстрации, повсюду снуют искатели занятных кунштюков. Форт наш тихий, маленький и уютный. Всего-то здесь около пятисот военных. Людям нравится здесь. Я сам родился и вырос в нескольких милях отсюда. На Брайтон-Бич.

– Я не просил вас приезжать сюда, подполковник.

– Нет. Но армия сделала вам одолжение и дала назначение сюда, однако для вас, как я вижу, это небольшая честь. Я лично считаю, что вас следует отправить на какую-нибудь базу на юге страны. Такое место, как Форт-Брэгг с тамошним «обществом» в кавычках, подойдет вам как нельзя лучше. Мы слабо оснащены, чтобы обеспечить всем необходимым работу тыла, в случае... здесь налицо законное судопроизводство. Это будет промежуточное разбирательство. Теперь вы понимаете, Тайсон, что карьера нескольких офицеров, включая мою и капитана Ходжеза, несущих ответственность за вас и за выполнение приказов, соблюдение дисциплины в части, может быть подвергнута риску.

– Я понимаю ваши чаяния и постараюсь не добавлять вам забот.

Левин кивнул, потом вынул изо рта сигару и взглянул на разложенные на столе бумаги. Помолчав немного, он заговорил снова, уже как начальник строевого отдела, дающий новоприбывшему настоятельный совет.