Стихотворения и поэмы - Колас Якуб Михайлович. Страница 8

‹1905–1907›

ИЗ ПЕСЕН НЕДОЛИ

Шумные березы

Побелил мороз.

Хотел бы я плакать.

Только нету слез.

Хотел бы запеть я

О беде своей,

Только нету песни,

Ноет грудь сильней.

Хотел бы, чтоб зимы

Ушли со двора,

Чтобы красовалась

Летняя пора.

Хотел бы, чтоб доля

В хате век жила,

Чтоб с бурливой речкой

Недоля сплыла.

Хотел бы, чтоб воля

Гуляла со мной,

Чтоб солнышко грело,

Как греет весной.

Только доли светлой

Не отыщет взгляд,

Кандалы неволи

На руках звенят.

Нет весны и солнца,

Вместо света — тьма,

Морозом морозит

Лютая зима.

Морозом морозит,

Вьюгами грозит,

На работу гонит,

Голодом морит.

Эх, пойду я в поле,

Доли поищу,

Острою косою

В поле засвищу!

Ой, пойду я в поле,

Словно на войну,

Поищу там воли,

Саблею махну!

Может, выйдет воля

Ясною зарей,

Может, встанет солнцем

Воля надо мной!

‹1905–1907›

ОТПОВЕДЬ

Вы, паны, меня с песней к себе призываете,

Чтобы в ней воспевал я большие деянья,

Рай, не снившийся мне, на земле открываете,

Говорите: найду в этом славу, признанье…

Шумно ветер поет над родными дубравами,

Над залитою потом и кровью землею;

Не гонюся, паночки, ой, нет, я за славою,

Не взойдет надо мной доля светлой звездою.

Слышу я, слышит сердце мое неспокойное,

И душа моя боли во мне не избудет;

Как родился, несчастье досталось, бездольному,

Не утешили в горе и добрые люди.

Мать не тешила песней меня колыбельною,

Надо мной она пела о тяжкой недоле;

За окном подпевала зима ей метельная,

Ветер песни ее нес по снежному полю.

А когда я подрос, свет узнал, не утешила

Меня молодость, трудно пришлося мне с нею,

Холод, голод, беду на мои плечи вешала,

И участья и ласки не видел нигде я.

За столом не бывало мне места свободного,

Над моей нищетою смеялись убогой,

У порога мое место было, безродного,

И в колючках дорожка вилась за порогом.

Не ласкали меня руки девичьи белые,

Не глядели в глаза мне веселые очи,

Как пустынник, забытый людьми, я дни целые

Так живу и печалюсь с утра и до ночи.

Как бездомный, на свете век целый скитаюся

Без угла, без родимой приветливой хатки;

За чужою работой из сил выбиваюся,

Веры в долю счастливую гибнут остатки.

Так, паночки, в грядущую славу не верится,

Обещанья пустые мне слушать немило;

А что в сердце, в душе моей нынче имеется —

Буду вкладывать в песни до самой могилы.

Буду петь не за славу, что вы обещали мне,

Буду петь — ведь люблю я родные поляны,

Буду петь — ведь люблю свою песню печальную,

Отплачу я народу за дар, долей данный.

‹1905–1907›

ЭТО КРИК, ЧТО ЖИВЕТ БЕЛАРУСЬ

Волк завоет иль буря застонет вокруг,

Запоет соловей, загогочет ли гусь —

Всюду вижу свой край, бор, и речку, и луг,

Нашу родину-мать — Беларусь.

Пусть холмиста земля, камениста она,

Воробью по колено, что сею, растет,

Но душа моя этой земельке верна

Даже в годы тревог и невзгод.

Хата крыта соломой, и бедно гумно,

Не скрываю — на вид неприглядны они.

Но своею рукой здесь бревно на бревно

Положил я в минувшие дни.

Хата крыта соломой, — что ж делать, нужда,

Под соломенной крышей и рига стоит,

Но я в сердце, как веру, ношу их всегда,

Их всегда моя память хранит!

Здесь в далекие дни я узнал божий свет,

Я отсюда шагал в школу в утренний час,

При лучине здесь сказки рассказывал дед,

Здесь и труд я познал в первый раз.

В ригу складывал хлеб, сено клал каждый год,

Здесь впервые я Зосе сказал, что люблю…

А потом здесь с детьми собирал умолот,

А теперь рядом баню топлю.

И хоть горе познал, сгибло счастье навек,

Умерла моя Зося, нет в хате детей, —

Привыкает к родимой земле человек,

Будто куст, прирастает он к ней!..

Все здесь будто беседу заводит со мной —

И березка, знакомая с детства, и дуб,

Снег морозной зимой, травка вешней порой

И колодца знакомого сруб.

А бурливый ручей, а зеленый мой сад!..

Тут, брат, сердце отдашь ради этих чудес…

Этот сад посадил я лет двадцать назад, —

А теперь он разросся, как лес!

С этим садом я сжился, как с хатой своей,

Знаю, сколько он слив, сколько яблок дает,

Скоротал я в нем с Зосей немало ночей

И мечтал до утра напролет.

Ой, бывало, как солнце пригреет весной —

Дух захватит в саду этом, словно в раю,

Распевают здесь птицы рассветной порой,

Теша песнями душу мою.

Там кукушка считает мне годы мои,

Там запели скворцы, там звенит соловей,

Над крапивой, летая, кричат воробьи,

Солнце греет теплей и теплей!..

Брат, теперь погляди на поля и на луг,

Погляди па простор, где прошли косари, —

Здесь свистела коса, потрудился здесь плуг.

Труд кипел от зари до зари.

Далеко протянулась полоска овса,

Возле — поле, где что ни картошка, то шар,

Узким поясом ржи пролегла полоса,

Дальше — вспахано поле под пар.

Средь овса шелковистый пробился ленок —

Зеленеет, овес оттеняя собой…

Там усатый ячмень под росою прилег,

А подальше — лужайка с лозой.

Что уж тут говорить! Здесь, куда ни гляжу, —

Край любимый кругом и родная земля,

Здесь и люди… да что… о них после скажу…

Их судьбе не завидую я.

Только как не любить это поле и бор, —

Где б я ни был — всегда я к ним сердцем стремлюсь…

Если ж, часом, застонет от бури простор —

Это стон, это крик, что живет Беларусь!