Новелла - Артемьев Илья. Страница 2

— Странно, — произнес я, удивившись до такой степени, что отставил бутылку. — Но что же такого в его книгах? И зачем эта таинственность?

Приятель посмотрел на меня с явным сочувствием, как на тяжелобольного.

— Ты, похоже, ни разу не грамотный. Возьми, к примеру, Коран. Что это такое?

— Как что? Священная книга мусульман.

— Ничего подобного! Материальный Коран, написанный знаками и изданный на бумаге — ничто, жалкое отражение истинного Корана, который находится в руках Аллаха. Небесный Коран полностью идентичен земному, и в то же время — полная его противоположность. Как говорил Гермес Трисмегист, что наверху — то и внизу. Если Аллах изменит хоть одну букву в своем небесном Коране, в мире могут произойти колоссальные изменения!

— И при чем здесь твой Артемьев?

— Как при чем? Представь себе, что существует великий писатель, книг которого никто и никогда не читал. Что произошло бы, если их опубликовать? Дали бы Букера, в идеале — Нобелевскую премию. Посыпались бы статьи критиков, хвалебные и ругательные, начались бы пустопорожние споры, дискуссии. Дети бы в школе изучали. И все. Земной Коран. Ты телевизор смотришь?

— Бывает.

— Видал, что мусульмане вытворяют? А все из-за чего? Небесный Коран преломляется в их нечистом видении таким образом, что отражает не волю Аллаха, а их собственные грязные мотивы.

— Ты хочешь сказать, что небесный Коран каждый читает по-своему?

— Туповато, но похоже на правду. Не обижайся, пожалуйста.

— А тот, кто прочтет небесный Коран так, как его написал Аллах, сам станет подобным Аллаху? — воодушевился я.

— Соображаешь, — задумчиво и даже с опаской произнес приятель. — А я и надеяться перестал. Слушай дальше. Если прочесть Артемьева так, как он написал свои книги, станешь подобным Артемьеву. А что это означает?

— И что же?

— Станешь простым писакой, который зарабатывает свои гроши жалкой галиматьей, пьет и таскается по бабам. Вот и все. Но мы отвергли этот вариант. Мы поклоняемся Непрочитанной Книге. Книге, которую ни за что и ни при каких обстоятельствах нельзя читать. Под страхом смерти. Знаешь, что бывает с теми, кто хоть раз прочел Артемьева?

— Ну-ну?

— Они погибают при загадочных обстоятельствах. Исчезают без следа!

— Их что, убирает Совет Читателей?

— Да нет же. Совет всеми силами старается оградить любопытных от этой печальной участи. Если ты прочел книгу, которую написал Аллах, станешь Аллахом — верно?

— Допустим.

— А если ты прочел книгу, которой нет, — что произойдет?

— Но ведь Илья Артемьев жив-здоров. Пьет и таскается по бабам.

— Да ты что — рехнулся? Это же как Коран в нечистом видении. Начитался — и решил угнать самолет. Один видит беллетриста-пьянчужку, другой видит Ничто. Мы поклоняемся этому Ничто и ни за что не решимся открыть книгу.

— А почему карлик сказал, что Артемьев занимается изменением мира?

— Да потому, что так оно и есть. Если большое количество людей уверует во что-то, мир изменится навсегда. И поэтому каждая буква, написанная Ильей Артемьевым, смертельно опасна. Мы верим в Неоткрытую Книгу, поскольку в нашем понимании, если открыть ее, произойдет катастрофа!

— Но почему тогда все знают о твоем Артемьеве? Почему его пьесу ставит Марк Захаров?

— Да никто ничего не ставит, в том-то и дело! Что такое социализм? Идея. А мы эту идею (невещественную, заметь) строили 70 лет. Нет никакого Ильи Артемьева, и никогда не было. Есть мысль о том, что он есть, и она объединяет людей. Кстати, скоро мы соберемся, чтобы обсудить Его новый роман. Если хочешь, приходи.

Я сильно устал от этих безумных речей и, наскоро распрощавшись с приятелем, потопал прогуляться. У газетного киоска голосил пенсионер, требуя себе какой-то коммунистический листок, а демократически настроенная тетка орала из амбразуры, что такого дерьма они уже давно не держат. Наконец, пенсионер утихомирился и, расстроенный, уселся на лавочку, достав из холщовой авоськи объемистый затрепанный томик. Как-то ненароком я взглянул на обложку. «Илья Артемьев», значилось там. «Рассказы и повести». Пенсионер нашел в авоське очки на резинке и углубился в чтение.

Я сел рядом и без зазрения совести уставился в текст, но не успел прочесть и слова, как старик захлопнул книгу и развернулся ко мне, вытаращив покрытые огромными бельмами зрачки. Он был абсолютно слеп.

Я вскочил и бросился бежать не разбирая дороги. Вечером по телевизору передавали, что новый роман Ильи Артемьева удостоен Букеровской премии и навсегда войдет в золотой фонд мировой литературы. Еще говорили, что в Гайане вспыхнул вооруженный мятеж, но был успешно подавлен правительственными войсками.