Собор - Демилль Нельсон. Страница 55

Шрёдер кивнул и включил динамики в офисах дома настоятеля и резиденции кардинала. Затем набрал номер коммутатора и, ожидая ответа, внимательно наблюдал за присутствующими. «Новая игра в мяч для них», – подумал он. Но его игра существенно не менялась. Единственное, что его касалось, – это личность Брайена Флинна. Целый мир, в котором он до этого существовал, теперь сократился до телефонной связи между ним самим и Брайеном. Вашингтон, Лондон и Дублин могли бы облегчить ему задачу достичь капитуляции, но еще больше осложнить ситуацию они уже не в состоянии.

Внезапно раздавшийся голос в трубке заставил Шрёдера привстать со стула.

– Алло! Мистер Флинн? Капитан Шрёдер на проводе.

Глава 31

Брайен Флинн стоял у алтарного органа и, зажав телефонную трубку плечом, курил.

– Шрёдер, тушенка была жилистой. Ты случайно не ту лошадь пустил на мясо, а?

В ответ на эту шутку Шрёдер натянуто засмеялся и сказал:

– Нет, сэр. Если вам еще что-нибудь понадобится, дайте знать.

– Так и сделаю. Во-первых, я рад, что вы знаете мое имя. Теперь вам известно, что имеете дело с одним из величайших из ныне живущих патриотов Ирландии. Правильно?

– Да, сэр…

– Настанет день, и мне воздвигнут памятник в Дублине и в свободном Белфасте. О тебе же никто и не вспомнит.

– Да, сэр.

Неожиданно Флинн рассмеялся:

– Нутром чую, что ты что-то записываешь, Шрёдер. Что ты там пишешь, скажи? Что у меня мания величия?

– Нет-нет, сэр. Просто делаю некоторые заметки, чтобы не забыть.

– Ну ладно. Теперь только слушай, не перебивая, и делай свои записки. Во-первых… – Флинн рассеянно полистал лежащую перед ним книгу Шрёдера. – Пусть прожектора продолжают освещать собор. Это потрясающе – купаться в голубом свете. Кроме того, при свете твоим спецназовцам будет труднее карабкаться по стенам. Мои люди засели с биноклями в небоскребах. Если они увидят какое-либо шевеление, то подадут сигнал тем, кто находится здесь, в башнях, или позвонят прямо мне. Отсюда следует второе условие: не чините препятствий моей внешней телефонной связи. В третьих, если будете передавать что-то посредством световых сигналов, я открою огонь по прожекторам. В-четвертых, не надо нас запугивать всякими фокусами психологической войны и в этих целях ездить вокруг собора на бронетранспортерах. Моим людям это может скоро надоесть, а у них при себе есть гранатометы М-72. Мы за свою жизнь насмотрелись столько бронетранспортеров, сколько вам не довелось видеть такси; так что, Шрёдер, ими нас на испуг не возьмешь. В-пятых, уберите вертолеты. Если мои люди в башнях увидят хоть один, они собьют его. В-шестых, передайте своим людям из спецназа, что мы загодя планировали нашу операцию, поэтому нападение обойдется им слишком дорого. Не теряйте людей зазря. Вам они еще понадобятся в следующий раз. – Флинн вытер ладонью струйку пота, сбегающую по лбу. – Седьмое условие: еще раз повторяю – никаких проволочек. Все должно быть закончено до рассвета. Теперь восьмое: мне нужен отличный цветной телевизор с экраном в двадцать один дюйм. Я скажу, когда Бурку можно будет доставить его. Девятое условие: чтобы новости, освещающие события вокруг собора, продолжались до рассвета. И последнее: я требую собрать пресс-конференцию в зале для прессы под ризницей. Начало в лучшее эфирное время – в десять часов вечера. Ну как? Принимаете все эти требования?

Прошло немало времени, наконец в трубке послышался довольно взволнованный голос Шрёдера:

– Да, сэр. Мы постараемся пойти вам навстречу по всем этим условиям.

– Вы сделаете все, как я сказал. А что слышно из Дублина, Лондона и Вашингтона?

– У них имеется связь со своими представителями, которые находятся здесь, в резиденции кардинала. Дело, как видно, движется.

– Приятно иметь союзников, так слаженно работающих вместе. Надеюсь, они сохраняют такое же самообладание, как и мы здесь, капитан. А какие новости от Амнистий и Красного Креста?

– Они согласны сотрудничать любыми возможными путями.

– Неплохо с их стороны! Хорошие люди! Всегда готовы протянуть руку помощи. А как насчет иммунитета от любых преследований моих людей, находящихся здесь?

Шрёдер откашлялся:

– Генеральный прокурор США и генеральный прокурор штата сейчас обсуждают этот вопрос. Пока все, что могут обещать вам, это…

– Справедливый суд, – прервал Флинн. – Восхитительная страна! Но я не желаю никакого суда, Шрёдер.

– На данный момент я не могу давать подобных обещаний.

– Позволь уж внести некоторую ясность. Ты говорил мне ранее, что заключенные будут освобождены, но у тебя должны быть и гарантии нашей неприкосновенности, иначе сделка не состоится. И тогда я расстреляю заложников и разнесу этот собор к чертовой матери.

Флинн услышал в трубке тяжелое дыхание Шрёдера.

– Все, о чем вы просили, – мягко произнес Шрёдер, – сейчас скрупулезно рассматривается, но на все это нужно время. Сейчас меня больше всего беспокоит безопасность…

– Шрёдер, перестань говорить со мной, как с криминальным психом. Побереги подобные словечки для следующего раза, если, конечно, он будет. Я солдат и хочу, чтобы со мной разговаривали как с солдатом. С пленниками здесь обращаются корректно. А твой тон слишком надменный.

– Извините, я не хотел оскорбить вас. Я только стараюсь уверить вас в наших добрых намерениях. Моя работа заключается в том, чтобы прийти к обоюдному соглашению и…

– Как ты можешь называть наш разговор переговорами, – перебил его Флинн, – если вы даже не собираетесь ничего выполнять?

Шрёдер промолчал.

– Ты, Шрёдер, делал когда-нибудь за всю свою службу специалиста по переговорам хоть какие-нибудь реальные уступки? Да никогда! Ради Христа, ты даже не слушаешь меня. Ладно, черт побери, хотя лучше тебе было бы слушать, потому что когда этот собор рухнет и повсюду будут валяться трупы, ты станешь молить Господа, чтобы Он оказал тебе побольше внимания и милосердия, и за это сможешь по-настоящему поверить в Бога.

– Я слушаю, я делаю все…

– Ты станешь известен, капитан Берт Шрёдер, как человек, не сумевший сохранить собор святого Патрика, и как человек, руки которого обагрены кровью невинных людей. Ты никогда не сможешь вновь высоко держать голову и, думаю, станешь отказываться от многих предложений интервью с ведущими на телевидении.

Голос Шрёдера впервые за все время приобрел разгневанные интонации:

– Я не врал вам, не так ли?! Мы не пытались применять силу, вы это заметили? Вы просили принести вам еду, мы сделали это. Вы просили…

– Я заплатил деньги за паршивую жратву! А теперь слушай внимательно. Я знаю, что ты не самый отпетый мошенник из целой кучи проходимцев, но… – Флинн посмотрел на фото Шрёдера на обложке его книги.

Снят был эпизод из его жизни – во время рядового ограбления банка, обернувшегося захватом заложников. Шрёдер не был похож на своего предшественника – тот обычно надевал бейсбольную кепку и штормовку. Шрёдер же всегда носил элегантный костюм-тройку в узкую полоску. К его лицу и массивному телу тоже больше подошла бы бейсбольная кепка, но он придерживался собственного стиля. Флинн внимательно изучал лицо на обложке. Хороший профиль, твердый подбородок, прямая осанка. Но выражение глаз откровенно испуганное. Плохая фотография!

– Но я верю тебе, Шрёдер, и надеюсь, что ты используешь все свое влияние, чтобы выполнить наши условия. Прошу, капитан, поддерживать со мной непрерывную связь всю ночь. И расскажи о нашем разговоре всем присутствующим.

Тон голоса Шрёдера резко изменился – в нем проскользнуло откровенное удивление:

– Да, сэр. Я сделаю все. Вы можете говорить со мной хоть всю ночь, – сказал он и замолк, но спустя минуту-другую заговорил вновь: – Я хотел бы попросить вас о паре пустячных одолжений.

Флинн улыбнулся, механически листая книгу капитана Шрёдера.

– Валяй! Говори!

– Прекрасно! Во-первых, ваш радиоглушитель расстроил командную систему связи, в создавшихся условиях нам все же хотелось бы избежать неприятных инцидентов из-за отсутствия связи. Кроме того, глушитель вызвал помехи в передачах коммерческих радиостанций и в звуковом сопровождении телепередач.