Великий перелом - Шидловский Дмитрий. Страница 91

Картинка снова изменилась. Теперь в огромном зале с готическими окнами за длинным столом сидели мужчины в военных мундирах и смокингах.

— Врангель, — заметил Крапивин. — И Чичерин тут.

— А еще, рядом с лордом Керзоном, сэр Блейк, который меня отравил, — добавил Чигирев. — А вот тот толстяк с бородкой — это тот самый Игнатов.

— А вон Пилсудский! — вскричал Янек.

— Совершенно верно, — подтвердил Алексеев. — А еще на конференции были представители Франции, Америки и Японии. А также главы Литвы, Латвии и Эстонии. Впрочем, основной тон на конференции задавали англичане. Они заставили Врангеля признать суверенитет Польши, Литвы, Латвии и Эстонии. Кроме того, в счет долгов царского правительства была признана аренда Британией Петрограда и прилегающих земель на девяносто девять лет. В обмен Крым получил гарантии безопасности от стран Антанты. Было подписано соглашение о прекращении огня между белой и Красной армиями. Признать друг друга РСФСР и Республика Юга Росиии, разумеется, отказались. Крым принял на себя все долги царского правительства и белых армий. В обмен он получил все российские военные и гражданские корабли, находившиеся вне советских вод, все зарубежные активы и собственность Российской империи. Кстати, захваченный англичанами в Кронштадте Балтийский флот после долгих препирательств тоже был передан Крыму. Это сделало Республику Юга России сильной морской державой. Врангель объявил, что любой желающий, рожденный гражданином Российской империи, может получить гражданство Республики Юга России. Британцы были более консервативны. Они дали статус жителей Петрограда только тем, кто проживал на арендованных территориях до первого апреля девятнадцатого года или имел там недвижимость. Зато эти люди получили все права подданных британской короны. После этого началось восстановление.

Перед собравшимися замелькали картины многочисленных строек, возрождения разрушенных заводов и фабрик. Люди в русской солдатской форме без знаков отличия месили глину, клали кирпичи, укладывали рельсы. Потом зрители словно пронеслись по улицам городов с многочисленными магазинчиками, лавками, кафе и ресторанами.

— Обратите внимание, на предыдущей картине вывески были с ятями и твердыми знаками в конце слов, а здесь — без них, — заметил Чигирев.

— Действительно, — улыбнулся Алексеев. — А ведь это снято в Советской России, Крыму и Петрограде. Впрочем, различия были, и весьма существенные. На территории, где установилась советская власть, ввели нэп. Вы про него все знаете, и рассказывать подробно о нем я не буду. В Крыму Врангель все же сумел прийти к выводу о необходимости рыночных реформ.

Перед собравшимися возникли картинки крымских городов, где шло весьма интенсивное строительство.

— Врангель принял достаточно либеральное гражданское законодательство, — продолжил Алексеев. — Оно стимулировало частную инициативу. Кроме капиталов русских дворян и предпринимателей, оставшихся за границей, на полуостров пришли и иностранные инвестиции. Начался настоящий экономический бум. Впрочем, Крым действительно стал островком старой русской культуры. Здесь сохранились не только старый алфавит и календарь, здесь были воссозданы обычаи и уклад дореволюционной России. Да и законы здесь преимущественно действовали еще имперские. А вот в Петрограде дела шли иначе.

Теперь зрители видели панораму Невского проспекта, по которому фланировала богато одетая публика. По трамвайным путям с лихим звоном летел трамвай. Крапивин непроизвольно отшатнулся: ему показалось, что трамвай сейчас выскочит в гостиную и задавит его.

— Я еще понимаю, почему половина вывесок и реклам на английском языке, — заметил Чигирев. — Но откуда столько вывесок с иероглифами?

— Благодаря политике британских властей город начал быстро превращаться в космополитический мегаполис, — объяснил Алексеев. — Сюда устремились предприниматели со всего мира. Петроград восстановил свои позиции как финансовый центр. Благодаря притоку капиталов начала возрождаться промышленность. Опасность агрессии со стороны Советов, конечно, несколько сдерживала инвестиции, но налоги были настолько низкими, что желающих рискнуть хватало. Между прочим, бывшие подданные империи, которые не остались на советской территории, разделились. Монархисты и поборники русских традиций переехали в Крым. Там установились очень жесткие законы, пресса была под строгой цензурой, власти активно боролись с игорным бизнесом, проституцией… да и вообще с любой вольностью нравов. А вот либералы, западники и прожигатели жизни предпочли Петроград. Здесь соблюдались все гражданские свободы. Город жил не только по григорианскому календарю, но и в полном соответствии с нравами западного мира. Ну и казино и прочих сомнительных радостей жизни здесь хватало в избытке. Между прочим, в Крыму процветал антисемитизм и на государственном, и на бытовом уровне. А в Петрограде… Город-космополит есть город-космополит, и капитал всех имперских евреев сосредоточился на берегах Невы. Ага, вот, обратите внимание. Важный момент. Это не карнавал. В мае двадцать четвертого года городу было возвращено название Санкт-Петербург.

— И слава Богу, — заметил Чигирев.

— Действительно, Петербург есть Петербург, — поддержал его Басов. — Но вы обратите внимание, как проходит празднество. Всего три года назад окончилась Гражданская война, а это уже смесь ночного Парижа и Рио-де-Жанейро.

— А теперь вернемся в Москву, — предложил Алексеев.

На трибуне какого-то партийного съезда выступал Троцкий.

— Естественно, после смерти Ленина между вождями партии началась борьба за власть. Но благодаря вам, Янек, среди них не было Сталина. Поэтому произошло вот что.

Зрители увидели картины многолюдных митингов. Потом какие-то выборы. Потом снова митинги, которые разгоняла милиция и армия. Потом вдруг все переменилось. Не было больше митингов и драк с милицией. На перекрестках Москвы стояли броневики, а улицы патрулировали кавалеристы и чекисты в кожанках.

— Троцкий получил большинство при партийном голосовании, — пояснил Алексеев. — В отличие от Сталина, кстати, который в нашем мире подтасовал итоги партийного референдума. Бухарин, Томский, Рыков, Каменев и другие попытались устроить переворот. Но Троцкого поддержали Дзержинский и Фрунзе. К двадцать восьмому году этот триумвират одержал полную победу. Все главные политические оппоненты сидели в тюрьмах. Остальные подчинились новой власти.