Враги - Шидловский Дмитрий. Страница 20

- Значит, вы за профессиональную армию? - отозвался Алесей.

- Конечно, - протянул Санин. - Здесь и обсуждать нечего.

В комнату, неся на подносе две суповые тарелки и супницу, вошла горничная и начала сервировать стол.

- А как Павел? - когда горничная вышла, осведомился Алексей. - Он собирался меня встретить. Наверное, в рейсе.

- Павел арестован, - помрачнев, ответил Санин.

- Как? - Алексей похолодел.

- Ничего удивительного, - ровным тоном отозвался Санин, - я предупреждал его, что этим кончится. И вас предупреждаю, Леша. Вы прямым курсом идете на грозу.

- Но вы же знаете, что будет через два года... - начал Алексей, понизив голос.

- Не знаю, - покачал головой Санин. - То, что не произошло, всегда может быть изменено. Судьба, конечно, есть, но это не фатальное предопределение, а, так сказать, рекомендация небес. Если приложить достаточно воли, судьбу можно изменить... Вопрос - надо ли?

- Надо, - уверенно произнес Алексей. - Вы же знаете, что будет. Сколько крови, какой террор!

- Я же сказал, не знаю, - немного раздраженно проговорил Санин.

- Но то, что Российская империя прогнила и обречена, вы понимаете? поднял брови Алексей.

- Конечно, - кивнул Санин. - Но вот дальнейшее... Здесь та же колода карт, что и в нашем мире, но игроков больше, а значит, вся партия может сложиться по-другому. Есть еще Северороссия и северороссы, со своим национализмом и святым убеждением, что все их беды проистекают из объединения с Московией. Чепуха, конечно, всегда проще обвинить во всех бедах соседа, чем выискивать собственные ошибки, но в истории не раз бывало, что такие домыслы ломали всю политическую систему.

- Мой однокашник, североросский дворянин, заявил, что москали принесли в Северороссию рабскую душу Востока, - улыбнулся Алексей.

- Это цветочки по сравнению с тем, что я слышу в университете, хмыкнул Санин. - Хотя с подобными заявлениями я сталкивался и в нашем мире, в Польше восьмидесятых. А это уже симптом. В нашем мире подобные вещи привели к развалу социалистического блока. В этом - могут означать только развал империи. Как только ее тряхнет достаточно сильно, Северороссия отделится, и ничто этому не помешает.

- И что с того?

- А то, что коренные северороссы - это люди с совсем иным менталитетом, чем выходцы из Московии. В унию они пошли, полагая, что Московия движется в сторону Запада, и рассчитывая усилиться с ее помощью. Обратите внимание, во все последующие годы, как только империя пыталась свернуть с общеевропейского пути, здесь сразу возникала мощная оппозиция. И при Николае Первом, и при Александре Третьем здесь действовали многочисленные тайные общества, которые боролись за выход из империи. И они находили поддержку среди всех сословий Северороссии. До сих пор двуглавый орел достаточно крепко держал северороссов в когтях, но когда его хватка ослабнет...

- Вы считаете, прихода коммунистов к власти не избежать? - прервал его Алексей.

- Нет, - покачал головой Санин, - это естественная реакция на все, что творилось в Российской империи аж со времен Ивана Третьего. Вы же знаете, если сильно отклонить маятник вправо и отпустить, он неизбежно уйдет на сопоставимое расстояние налево, и колебания угаснут далеко не скоро. Чтобы избежать революции и крови в начале двадцатого века, нужно было начинать реформы минимум в начале века девятнадцатого. То есть, не выпуская маятника из рук, выводить его в равновесное положение. А теперь, увы, у властей больше нет сил удерживать его.

- Но Северороссию-то можно спасти? - внезапно воспрял духом Алексей.

- Полагаю, да, - спокойно ответил Санин.

- Тоже неплохо, - выдохнул Алексей.

- А вы, сударь, простите, самолично ее спасать намерены? - поднял брови Санин.

- Конечно, - отозвался Алексей.

Санин чуть помолчал, потом тяжело вздохнул и произнес, глядя в глаза ученику:

- Вижу, отговаривать вас бессмысленно. О том, что вы подвергаете себя огромной опасности, я уже говорил. Хочу предупредить еще вот о чем. Раз уж вы решили вторгаться в историю, запомните: придется лить много крови. Так или иначе вы встретите сопротивление, а в этом мире - сопротивление вооруженное. Вы будете вынуждены убивать ради достижения своей цели, а это не совсем то, что убивать ради сохранения своей жизни.

- Но ведь я ради людей, - протянул Алексей.

- Благими намерениями устлана дорога в ад, - погрустнел Санин.

- Вы слишком мрачно смотрите на вещи, - покачал головой Алексей.

- Может быть, - вздохнул Санин. - Но я был обязан предупредить.

* * *

В последний раз бросив взгляд на яркое майское солнышко, Алексей отворил дверь и быстро спустился по узкой лестнице вниз, в темноту тира. Мичман Костин, как обычно, был там. Сидя на стуле спиной к входу, он чистил разложенные перед ним на столе револьверы. Казалось, старый стрелок был полностью поглощен этим занятием и ничего не замечал вокруг. Алексей бросил взгляд в сторону небольшой двери в глубине тира. Там Костин в свое время оборудовал специальную комнату с движущимися и внезапно появляющимися мишенями, в том числе и теми, в которые по условиям стрелять было нельзя (как объяснил мичман, чтобы в своих и в ни в чем не повинных не палить). Почему-то сейчас Алексею стало печально, что ему больше не суждено войти туда. Тяжело вздохнув, он двинулся к наставнику. Стараясь ступать как можно тише, он подошел к Костину сзади и приготовился громко приветствовать его по уставу, но мичман, как всегда, опередил его.

- Чего явился? - буркнул стрелок, не оборачиваясь. - У тебя же сегодня выпускной бал.

- Извините, - смутился Алексей, - пришел попрощаться. Завтра утром убываю в распоряжение штаба флота.

- Ну, прощайся, - проворчал Костин, поднимаясь и оборачиваясь.

Его взгляд упал на большую красную папку, которую Алексей сжимал в руках. Алексей протянул ее наставнику и произнес:

- Простите, чрезвычайно стеснен в средствах, рад бы сделать более серьезный подарок, но пришлось ограничиться только этим адресом.

Костин раскрыл папку и, пробежав глазами короткую благодарственную надпись, принялся читать аккуратно написанный Алексеем текст песни Высоцкого "Бывший лучший, но опальный стрелок". Высоцкого Алексей любил и многие его вещи, как и эту, знал наизусть. Не будучи в силах приписать себе чужие стихи, он подписал их: "Поэт В. Высоцкий".