Враги - Шидловский Дмитрий. Страница 74

Впрочем, сейчас Алексей приехал в центр не для отбора новых кандидатов, а на индивидуальную тренировку к Колычеву. Пройдя через анфиладу борцовских залов, где уже заканчивались вечерние тренировки различных групп, он свернул в раздевалку, предназначенную только для руководства центра и почетных гостей. Там он сменил свой дорогой английский костюм на борцовское кимоно, привезенное ему Колычевым из Японии, положил пистолет и удостоверение в портфель, который подхватил под мышку, и вышел в небольшой зал с облицованными деревом стенами, с настоящим японским татами из рисовой соломы по всему полу.

Колычев сидел на коленях по-японски, лицом к входу. Его глаза были полуприкрыты. Казалось, он был настолько погружен в себя, что и не заметил прихода своего начальника-ученика. Впрочем, Алексей нисколько не обманывался по этому поводу. Как в свое время мичман Костин, Колычев не позволял никому приблизиться к себе незамеченным. Поставив портфель в углу, Алексей подошел к подполковнику и сел напротив него на колени, Колычев взглянул на генерала и произнес:

- Опять прямо со службы?

- А что, так заметно? - ухмыльнулся Алексей.

- Весь вибрируешь, - улыбнулся Колычев.

- Сложный день, - пожал плечами Алексей. - Ты знаешь, из Москвы прибыл Петерс. Они арестовали графа Этгардта и предлагают обменять его на Сергеева. Помнишь? Которого ты взял в бою под Лугой в девятнадцатом.

- Помню, - кивнул Колычев. - Так обменяй.

- Он очень опасен, - помотал головой Алексей.

- Не меняй, - произнес Колычев.

- Тогда они расстреляют Этгардта.

- Тогда поменяй. - Колычев смотрел на Алексея как на маленького ребенка, не способного решить простейшую задачу.

- Понимаешь, - нахмурился Алексей, - Сергеев обладает такой информацией, которая потенциально очень опасна для нас всех и может чрезвычайно усилить нашего врага.

- Ты знаешь, как поведет себя противник, получив эту информацию? поинтересовался Колычев.

- Предполагаю, - отозвался Алексей.

- Ну, тогда ты усиливаешь себя, заранее направляя его на известный тебе путь, на котором можешь подготовить ему достойную встречу.

- Здесь все сложнее, - вздохнул Алексей.

- Скажи, если ты его отпустишь, это прямо приведет к чьей-то гибели?

- Вряд ли, - произнес Алексей.

- А если вы не пойдете на обмен, это будет означать гибель Этгардта? Тогда о чем ты думаешь?

- Большинство политиков тебя не поняли бы, - улыбнулся Алексей.

- Но ты, надеюсь, понимаешь.

- Понимаю. В душе я с тобой согласен. Но если рассуждать логически, это очень опасно. Все-таки есть политическая целесообразность.

- Когда разум говорит одно, а сердце - другое, нужно слушаться сердца, - произнес Колычев. - Так сказал Конфуций.

- Нравится мне у тебя, - улыбнулся Алексей. - Зал, покой, гармония. Сюда приходишь, как в другой мир попадаешь. И все-таки там, во внешнем мире, все по-другому, все жестче, и по твоим законам выжить невозможно.

- А ты пробовал? - Колычев поднял брови. - Мир таков, каким ты видишь его, и таков, каким ты делаешь его. Измени свое отношение, и многое поменяется.

- Ты думаешь, коммунисты изменятся?

- Нет, но ты будешь действовать иначе. Поймешь, откуда они появились и что надо делать, чтобы избежать негативных последствий их деятельности. Расстрелами и тюрьмами ты ни одну политическую или социальную проблему не решишь. Нужно изменять то, что порождает ее, иначе ты лишь оттянешь момент своего поражения.

- Но ты же знаешь: мы делаем все, чтобы обеспечить заработок и социальную стабильность, - обиженно проговорил Алексей. - Да и твой центр создан не только для подготовки диверсантов, но и для того, чтобы дать молодежи возможность реализовать себя, отвлечь ее от всяких экстремистских увлечений.

- Вот поэтому я и ношу погоны подполковника вашей госбезопасности, улыбнулся Колычев. - Но мы же с тобой говорили, что в политических играх я не участвую. Дело моей жизни - развитие школы борьбы. Ты попросил, чтобы я готовил армейских и полицейских офицеров. Я согласился. Но цели у нас разные. У тебя - борьба с твоими врагами, у меня - мой путь. Просто в данный момент мы нужны друг другу, поэтому сотрудничаем.

- Да, нужны, - кивнул Алексей. - Только ты не все говоришь. Ты очень красиво рассуждаешь о том, что у тебя нет врагов, что ты борешься только с собственными пороками, но ведь преподаешь свою технику далеко не всем желающим. Я давно заметил, что ты не допускаешь спортивных тренеров на мастерские тренировки, а проводишь с ними индивидуальные, по очень усеченной программе. А так, как со мной, ты занимаешься еще только с пятью. Ты боишься, что эта техника станет известна врагам?

- Я же говорил, у меня нет врагов, - отрицательно покачал головой Колычев. - Я оберегаю этих людей от них самих.

- Поясни, - попросил Алексей.

- В человеке три составляющие, - произнес Колычев, - физическая, психическая и ментальная. Все они должны быть развиты если не в равной степени, то хотя бы пропорционально. Если будет доминировать разум, получится этакий монстр, подчиняющий всю свою жизнь своим виртуозно разработанным схемам. Мало того что в конце концов мир отторгнет его и отомстит за нарушение своих законов, ведь все они не подвластны даже очень развитому рассудку, это еще и опасно для психического здоровья. Развитая психика при неразвитых ментальных и физических составляющих превращает человека в юродивого. А физически сильный человек, не развивающий психику и разум, очень легко может стать и психическим, и моральным уродом. Если ты думаешь, что я таких типажей не видел, то глубоко ошибаешься. К приходу любого вида силы надо быть готовым, иначе она не усилит, а разрушит, станет не слугой, а господином и убийцей личности. Видишь, искусство борьбы усиливает человека физически, многократно. Но если к обретению этой силы не будут подготовлены разум и психика, получится, что я искалечил людей, а не усилил их. Я никогда не делал секрета из своих знаний. Я просто оберегаю от этих знаний тех, кто к ним не готов.

- Значит, я готов? - улыбнулся Алексей.

- Да, - кивнул Колычев. - У тебя очень развитый интеллект. Психически ты уже решил проблемы обладания силой. Мне было интересно наблюдать, как ты борешься с тем, что ты называл ощущением зверя. Но сейчас у тебя другая проблема. Ты слеп.