Враги - Шидловский Дмитрий. Страница 84

- Займитесь стрельбой, - пожал плечами Спиридонов. - Роль рукопашного боя в войне неуклонно падает.

- В девятнадцатом меня взяли в плен именно в рукопашной схватке, и я бы не хотел, чтобы это повторилось, - пояснил Павел. - Что же касается стрельбы... Если хотите, постреляем на скорость и посоревнуемся в выхватывании оружия. Я посвятил этому немало времени и намерен практиковаться дальше.

- Понятно. - В глазах Спиридонова появился интерес. - Извините, что я подвергаю вас столь дотошному допросу, тому есть причины. Занятия борьбой требуют настойчивости и определенной психологической подготовки. Я должен быть уверен, что занимающийся у меня человек приложит все силы и пойдет до конца. Поэтому я предпочитаю иметь дело с людьми, которые четко осознают, зачем им это надо, и имеют некоторые представления о реалиях боя. Кроме того, начать и не закончить - это хуже, чем даже не начинать. Вред может быть нанесен не только занимающемуся, но и окружающим. Вы меня понимаете?

-Да.

- Мне кажется, вы собираетесь кому-то отомстить? - Спиридонов внимательно посмотрел Павлу в глаза.

- О да, - ответил Павел. - Я бы с удовольствием сошелся в бою с тем человеком, который взял меня тогда.

- Кто это был? - осведомился Спиридонов.

- Некто Колычев...

- Сергей или Владимир? - тут же спросил Спиридонов.

- Он сейчас подполковник... - пояснил Павел.

- Сергей, - констатировал Спиридонов. - Я его встречал. В шестнадцатом мы даже боролись друг с другом. Он мне показал несколько интересных вещей. Я тоже кое-чему научил его.

- Не жалеете, что учили врага? - поинтересовался Павел.

- Он мастер, - пожал плечами Спиридонов. - Мы обменялись информацией к взаимной пользе. Судьба развела нас по разные стороны фронтов и границ... а жаль.

- Но сейчас он враг, - настаивал Павел.

- Сейчас, полагаю, он еще больший мастер, - улыбнулся Спиридонов и, заметив непонимание в глазах Павла, продолжил: - Я хочу, чтобы вы запомнили. В бою надо быть беспристрастным. Такие чувства, как ненависть, презрение, жажда мести, страх, любовь, чрезмерно искажают видение, а значит, ослабляют вас.

- Интересно, что же делать со страхом? - поднял брови Павел. Признаться, когда я был в Чека, и после, когда водил бригаду в бой, поджилки тряслись.

- Хорошо, что вы осознаете это как проблему, - кивнул Спиридонов. Страх - естественная реакция организма, предупреждение об опасности. Впрочем, ваша задача - добиться того, чтобы страх не сковывал вас, не мешал действовать. Со временем это приходит... когда вы начинаете несколько иначе относиться к жизни. Сила в безразличии. А пока постарайтесь перевести страх в чувство опасности. Ну что же, мне пора вернуться к тренировке, а вы, если хотите, можете приступить к занятиям с завтрашнего дня.

* * *

Алексей снова зашел в маленький зал Центра боевой подготовки. Широко улыбаясь, Колычев направился к нему.

- Рад тебя видеть, - произнес он. - Тяжело живется генералу в отставке?

- Превосходно, - ухмыльнулся Алексей. - Куча свободного времени. Делать абсолютно нечего.

- Да, плохо иметь достижимую цель, - сочувственно произнес Колычев, - а еще хуже, когда ты зависишь от отношения других людей к тебе.

- Что ты имеешь в виду? - удивился Алексей.

- Все просто, - рассмеялся Колычев. - Был у меня знакомый, который мечтал стать генералом. Только этим дышал, всю жизнь этому отдал. А когда добился чего хотел, запил горькую, потом проворовался и сел в тюрьму. И ведь не для того он рвался в генералы, чтобы пить и воровать. Просто была у него одна путеводная звезда в жизни - генеральские погоны. А когда он их заполучил, жизнь потеряла смысл. К тебе это не относится, ты птица более высокого полета. Займись другой проблемой. Тебе, чтобы выполнить свою задачу, нужны полки и дивизии, министерский пост, придворная мельтешня. Отними это, и ты как рыба на суше. Нельзя быть в такой зависимости от внешних факторов, друг мой. Опасно.

- А что делать-то? - растерянно произнес Алексей.

Колычев крепко пожал ему руку и вдруг, сделав мощный разворот, исчез из поля зрения. Перед глазами Алексея замелькали степы, пол и потолок зала, и, перевернувшись в воздухе, он полетел на татами.

- Интересный человек, - услышал он над собой голос Колычева. - Он еще толком стоять не умеет, а уже говорит, что в жизни ему больше нечего делать. Мне еще надо над многим работать в борьбе, а уж тебе и подавно.

- Добрый ты. - Алексей поднялся и потер ушибленное бедро. - И главное, всегда иллюстрируешь слова примерами.

- Стараюсь, - улыбнулся Колычев. - По крайней мере, из той прострации, в которую ты впал после отставки, тебя надо было как-то выводить.

- Да не в одной отставке проблема, - сказал Алексей. - Ты понимаешь, все, что я делал, рушится. Управление из мощной организации превращается в заштатную службу разведки и контрразведки. Спецполк переводят в подчинение Министерства обороны. Партизанские базы на приграничных с РСФСР территориях ликвидируют. Ассигнования на иммиграцию из РСФСР сокращают. Господин президент считает, видите ли, что аморально тратить столь крупные деньги на вывоз из Советской России ученых, когда собственные граждане живут небогато. А тут, как назло, десятого июля вышла секретная инструкция Политбюро Цека РКП(б) не допускать эмиграции ученых. Я узнавал, это Сергеев постарался. Выпустили джинна из бутылки. Надо было его при попытке к бегству шлепнуть я обменять Этгардта па другого. Ненавижу!

Он в ярости сжал кулаки.

- Ты сделал все, что было в твоих силах? - поинтересовался Колычев.

- Да, - кивнул Алексей.

- Ты жалеешь о чем-то? Ты бы поступил сейчас иначе?

- Нет.

- Ну тогда успокойся и предоставь людям самим совершать ошибки и расхлебывать их последствия, - улыбнулся Колычев. - На ситуацию ты повлиять больше не можешь, а от того, что изведешься, никому лучше не будет. Оставь. Сила в безразличии. Давай лучше потренируемся.

- Давай, - кивнул Алексей. - Ты, кстати, когда уезжаешь?

- Через неделю, - ответил Колычев.

- Снова в Японию?

- На Окинаву. В прошлом году я видел в Токио небезынтересные демонстрации некоего Гитина Фунакоси*.

- Значит, центр решили оставить и финансирование не закрывают, обрадовался Алексей.