Тайна Иеронима Босха - Демпф Петер. Страница 29

Теперь Кайе слушал объяснения с большим интересом, попивая свой кофе. Его взгляд снова остановился на одетом в черное человеке, который прикуривал сигарету. Лица не было видно, но руки казались белыми как мел. С полным ртом Кайе переспросил:

— А как все это связано с именем Босха, если не считать, что в его имени пять букв? Переходите к самой сути, Антонио! Ваши идеи такие же фантастические, как и картина художника Босха.

Антонио де Небриха не обратил внимания на колкость. Он повернул салфетку с цифрами и колонками букв так, чтобы Кайе мог прочесть.

— Первым девяти буквам древнееврейского алфавита соответствовали определенные цифры. «Альфа» — 1, «бета» — 2 и так до девяти. Затем отсчет шел снова от одного. Но во времена Босха использовали латинский алфавит. К сожалению, не для всех букв латинского алфавита существовали такие соответствия, как в еврейском. Поэтому для них подобрали новые числа. Итак, наш ключ выглядит так: В — 2, О — 7, S — 3, С — 3, Н — 5. Если сложить эти числа, то в сумме получится 20. Каждая сумма имеет свое значение. Так, число 20 соответствовало слову «жизнь». В игре чисел считается, что от сумм двух цифр нужно отнять само число и разделить на 9. Вы спросите, почему именно на 9? В Каббале 9 — число Господа Бога.

Кайе записал числа и стал подсчитывать; Небриха невозмутимо попивал кофе.

— Если я правильно подсчитал, 20 — 2 = 18, 18:9 = 2.

— Да, двойка означает разделяющее и соединяющее, раздвоение. Я и ты, мужчина и женщина; это число противоречия, небожественное, число противостояния и взаимодействия, Инь и Ян. Каббала знает hieros gamos, священное соединение мужских и женских сил, парное зачатие и непорочное зачатие. Видите, все это представлено в имени Босха. Правда сложно? Как 5, так и 20 и получаемое из вычислений 2 имеют большое символическое значение, которого нет в имени ван Акен.

Кайе наклонил голову и одобрительно присвистнул. Его взгляд снова скользнул к человеку, который по-прежнему стоял на улице, глядя в их сторону. Неожиданно тот вышел из тени и быстрым шагом направился куда-то.

— Никогда не думал, что даже в имени могут быть скрыты чудеса. Но как говорят: век живи — век учись!

— Нет, Михаэль. Нам это трудно понять. Пятьсот лет назад жонглирование числами было доступно любому образованному человеку. И еще небольшое дополнение. Босх подписывался «Iheronimus Bosch» — это дает в сумме 59 и таит в себе все самое значительное в числах. Сложим 5 и 9, получим 14, отнимем от 59 и разделим на 9 — остается 5. Разве не удивительно? Еще интереснее: если от суммы 14 отнимем число букв в имени, получим 9. Это число символизирует состоящее из 9 букв непроизносимое имя Божье.

Кайе постукивал пальцем по столу.

— Имя Босх содержит в себе символику Творца. А кто как не художник есть творец собственного мира идей! Я прав?

Кофе уже остыл и был горьким на вкус, но Кайе не замечал этого — его захватил азарт коллеги.

— Якоб ван Алмагин вполне мог обучать мастера каббалистическому образу мысли. Если верить рассказу патера Берле, они проводили вместе долгие часы.

В голове у реставратора крутилось число пять. «Шанель №5», пять чувств, пять умных и глупых дев, Пятикнижие Моисея, пять архангелов. И все же оставались сомнения.

— Но скажите, Антонио, положа руку на сердце, ведь это пустяки! И даже если все так как вы говорите, что это означает? Что дало вам просчитанное имя? Оно имеет значение только для посвященных.

— Михаэль, я думаю, что имя — его значение — связано с нашей картиной, с «Садом наслаждений». Цифры подтверждают мои выводы и я пойду дальше. Необходимо срочно получить больше информации о картине, об обстоятельствах ее создания. И о третьей части тоже. Вы же сказали, что сделали фотографию створки Ада. Ее непременно надо увеличить, Михаэль!

Кайе машинально кивнул, продолжая держать чашку с холодным кофе в руке и глядя на улицу. Какой-то мужчина направлялся к зданию, где находились мастерские. Все на нем казалось не по размеру большим: брюки и куртка, мешковато топорщившиеся на худой фигуре. Что-то взволновало реставратора при виде этого человека, но что — непонятно. Когда незнакомец почти скрылся из поля зрения Кайе, тот едва не подавился.

— Проклятие, Антонио, кажется, я видел патера Берле! Разве такое возможно?! Он ведь…

Антонио ударил себя рукой по лбу:

— Простите, я знал, что забыл сказать вам что-то из-за всех этих загадок, букв, цифр. Вчера ночью позвонила Грит Вандерверф и сказала, что патер бежал из монастыря. Она предостерегала меня.

Кайе не дал коллеге договорить, достал кошелек и бросил на стол.

— Заплатите, я должен вернуться. Если это был патер…

Он вскочил и поспешил по улице за человеком в черном.

II

Кайе сразу увидел, что дверь в кабинет Небрихи открыта. Когда он приблизился к ней, патер Берле стоял в центре комнаты и рассматривал листы с буквами. В руке он держал перочинный нож.

— Buenos dias. Простите, я могу вам помочь?

Патер повернулся к Кайе и криво улыбнулся ему:

— Конечно, сеньор Кайе. Эти буквы, что они значат? Однако сначала отдышитесь.

Рукой, в которой держал перочинный нож, патер указал на пять листков, прикрепленных к стене. Кайе невольно отступил.

— О, простите, вы неправильно меня поняли. Я хотел вернуть нож. Он принадлежит вам, потому я и здесь.

Патер закрыл нож и протянул реставратору. Тот медленно подошел и взял нож у Берле.

— Что вы здесь делаете, патер? Как осмелились взломать дверь!

Патер Берле оглянулся, ища возможности присесть, и опустился на стул, на котором раньше сидел Кайе.

— Помедленнее, сначала один вопрос, потом другой. Во-первых, я должен поблагодарить вас за нож. Без вас и ножа…

— Не втягивайте меня в свою игру, патер Берле. В конце концов, я не уверен, что действовал по собственной воле. Вы способны манипулировать людьми!

Патер Берле беззвучно рассмеялся:

— В этом вас убедила Грит Вандерверф? Вы переоцениваете мои возможности. Вы никогда не сделаете того, чего не хотите. А теперь вернемся к вашим вопросам. Дежурный внизу сказал, где я могу найти вас, и добавил, что я должен постучать в дверь напротив, если вас не окажется на месте. Вы часто бываете у сеньора… сеньора…

— Небрихи, — подсказал Кайе, наблюдая за патером, который явно чувствовал себя весьма уверенно.

И все же взгляд Берле все время возвращался к буквам.

— Да-да, сеньор Небриха. Ну, я и подумал, что не стоит ждать в коридоре, и постарался попасть внутрь — замки тут старые. Однако теперь, возможно, вам поставят новый.

Кайе еще не решил, сесть ему или сразу позвонить в полицию.

— Вы сбежали?

— О чем вы говорите? — успокоил его патер. — Вы забываете, что я не под арестом. Я просто не сообщил, куда иду гулять.

— И для этого вам понадобился мой перочинный нож.

— В качестве ключа, поскольку мне не доверяют.

Кайе нервно рассмеялся:

— Вы едва не уничтожили известную картину! И это не в первый раз! Как вам доверять?

Патер Берле повернулся к буквам.

— Я вижу, что не ошибся. На картине можно кое-что обнаружить, я даже не смел надеяться.

Кайе взял второй стул и сел.

— Поэтому вы хотели уничтожить картину. Что вам известно? Вы ведь не все рассказали нам?

Патер Берле смотрел не мигая, потом голова его покачнулась, и он разразился громким смехом:

— У вас очень милая манера, сеньор Кайе, вы всегда так прямолинейны?

Он подался вперед, не сводя взгляда с реставратора.

— То, что картина является изображением тайных учений, предполагали еще первые исследователи, в том числе первый коллекционер мира, король Испании Филипп Второй. Именно он поместил полотно в Эскориал 16. Там оно находилось последние столетия. Так сказать, было спрятано. Картина замолчала, поскольку никто не знал, как ее толковать.

Кайе видел, что патер Берле борется с собой, не желая выдавать свои знания. Он помолчал и наконец решился: